Heinkel He 46
Поделись знанием:
Heinkel He 46Heinkel He 46
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
| He 46 | |
|---|---|
 | |
| Тип | ближний разведчик самолет взаимодействия с войсками |
| Разработчик | Heinkel |
| Производитель | Heinkel (завод в Варнемюнде), Siebel Flugzeugwerke (завод в Галле), Fieseler, Gothaer Waggonfabrik, MIAG |
| Первый полёт | конец 1931 года |
| Начало эксплуатации | начало 1934 года |
| Конец эксплуатации | лето 1943 года |
| Статус | снят с эксплуатации |
| Основные эксплуатанты |  люфтваффе Военновъздушни сили на България  Magyar Királyi Honvéd Légierő  ВВС Испании
|
| Годы производства | январь 1934—1937 |
| Единиц произведено | 481 |
 Изображения на Викискладе
| |
Хейнкель He 46 (нем. Heinkel He 46) — немецкий многоцелевой самолет взаимодействия с войсками периода Второй мировой войны.
Содержание
Создание и эксплуатация
He 46 представлял собой одномоторный биплан смешанной конструкции с неубирающимся шасси. Спроектирован в фирме Heinkel. Опытный экземпляр совершил первый полёт в конце 1931 года. Серийное производство началось в январе 1934 года на заводе фирмы Heinkel в Варнемюнде. Также по лицензии производился на заводах фирм Gothaer Waggonfabrik, Siebel Flugzeugwerke, Fieseler и MIAG. He 46 был снят с производства в 1937 году.
В гражданской войне в Испании применялись и истребители He-46, и штурмовики He-46c[1].
В сентябре 1939 года во вторжении в Польшу принимало участие 5 эскадрилий люфтваффе, вооруженных He 46. Самолёт использовался в качестве разведчика и обеспечение связью и непосредственного сопровождения наступающих передовых войск.
После окончания войны в Польше осенью 1939 года He-46 были сняты с вооружения[2].
С начала 1940 года начал передаваться в учебные части и ко французской кампании применялся уже ограниченно.
В соответствии с приказом по люфтваффе от 7 октября 1942 года осенью 1942 года началось создание авиаэскадрилий (Störkampfstaffel) и авиагрупп (Störkampfgruppe) лёгких ночных бомбардировщиков, на вооружение которых передавали снятую с вооружения авиатехнику, в том числе He-46C, которые использовались в качестве ночного бомбардировщика даже во второй половине 1943 года (в отчёте о потерях люфтваффе в период с 1 по 11 августа 1943 года на Восточном фронте упоминается потеря одного He-46)[3].
Heinkel He 46 состоял на вооружении ВВС Болгарии с января 1936 года, ВВС Венгрии и франкистской Испании — с 1937 года.[4]
Варианты и модификации
- He 46С - оснащён двигателем Bramo 322В мощностью 650 л. с., пулеметом MG 15 на верхней турели; в отсеке возможна подвеска до 10-кг бомб.
- He 46D-0 - невооруженный вариант, использовавшийся для демонстрационных полетов в составе Немецкого воздушно-спортивного союза. Изготовлено 6 самолетов.
- He 46Е-0 - партия разведчиков для люфтваффе с двигателями «Пантер» X (735 л. с).
- He 46F - невооруженный учебный вариант для люфтваффе с мотором «Пантер» X. Выпущено 15 машин фирмой MIAG.
- He 46еBu - экспортный вариант для Болгарии, имел двигатель «Пантер» X. Имел два пулемёта MG 17.
- He 46eUn - экспортный вариант для Венгрии, имел двигатель WM 14К, три 8-мм пулемета.[5]
Лётно-технические характеристики
| Модификация | He 46С |
| Размах крыла, м | 14,00 |
| Длина, м | 9,50 |
| Высота, м | 3,40 |
| Площадь крыла, м2 | 32,90 |
| Масса, кг | |
| пустого самолета | 1766 |
| нормальная взлетная | 2300 |
| Тип двигателя | 1 ПД Брамо -322В (SAM-22В) |
| Мощность, л.с. | 1 х 650 |
| Максимальная скорость , км/ч | |
| у земли | 250 |
| на высоте | 257 |
| Крейсерская скорость , км/ч | |
| у земли | 210 |
| на высоте | 230 |
| Практическая дальность, км | 985 |
| Максимальная скороподъемность, м/мин | 385 |
| Практический потолок, м | 6000 |
| Экипаж, чел | 2 |
| Вооружение: | один 7.9-мм пулемет МG 15 у наблюдателя; до двадцати 10-кг бомб в отсеке |
Страны-эксплуатанты
-
Третий рейх - принят на вооружение люфтваффе в начале 1934 года -
Франкистская Испания — с августа 1936 года применялись исключительно в качестве учебно-тренировочных самолетов -
Венгрия - принят на вооружение ВВС, самолеты применялись на восточном фронте до марта 1943 года в качестве лёгких бомбардировщиков и разведчиков.
Напишите отзыв о статье "Heinkel He 46"
Примечания
- ↑ В. В. Малай. Гражданская война в Испании 1936 - 1939 гг. и Европа: международные аспекты конфликта. М., "Наука", 2011. стр.131
- ↑ История Второй Мировой войны 1939-1945 (в 12 томах) / редколл., гл. ред. А. А. Гречко. том 3. М., Воениздат, 1974. стр.289
- ↑ М. Ф. Зефиров. Штурмовая авиация люфтваффе. М., издательство АСТ, 2001. стр.39
- ↑ [www.airwar.ru/enc/spyww2/he46.html Уголок неба].
- ↑ [www.airaces.ru/plane/heinkel-he-46.html Хейнкель He-46].
Ссылки
- [www.historyofwar.org/articles/weapons_heinkel_he_46.html Heinkel He 46]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Heinkel He 46
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
