Heinkel He 162 Volksjager

«Хейнкель» He-162 («Саламандра»)
Назначение:	истребитель
Первый полёт:	6 декабря 1944
Принят на вооружение:	зима 1945 года г. — люфтваффе
Производитель:	Heinkel, Германия
Всего построено:	116 штук.
Характеристики
Экипаж:	1 чел
Макс. скорость:	до 870 км/ч
Дальность полёта:	975 км
Практический потолок:	12000 м
Скороподъёмность:	1405 м/мин
Размеры
Длина:	9,05 м
Высота:	2,60 м
Размах крыла:	7,2 м
Площадь крыла:	14,5 м²
Масса
Пустой:	1 660 кг
Снаряжённый:	2 800 кг
Силовая установка
Двигатели:	1×BMW 003E-1 или E-2 турбореактивный, 7.85 kN
Вооружение
Стрелково-пушечное вооружение:	2×30 мм MK 108 (He 162 A-0, A-1), 2×20 мм MG 151 (He 162 A-2)

Heinkel He 162 VolksjagerHeinkel He 162 Volksjager

Хейнкель He-162 Volksjäger — немецкий одномоторный реактивный истребитель, стоявший на вооружении люфтваффе во время Второй мировой войны. Также носил имена «Salamander» (Саламандра) и «Spatz» (Воробей).

He 162 Volksjager был сконструирован, построен и испытан в кратчайшие сроки - за 90 дней. Он стал самым быстрым из всех самолётов той эпохи, принимавших участие в боевых действиях.

История

С зимы 1940 года территория Германии подвергалась массированным бомбардировкам. И если в 1940-42 гг. они ещё не наносили большого урона и вполне успешно отражались люфтваффе, то с 1943 года налёты уже наносят промышленности Рейха существенный ущерб. В начале 1944 года территорию Германии стала атаковать американская 8-я воздушная армия, имевшая на вооружении скоростные истребители сопровождения P-51 Мустанг. В условиях огромного численного превосходства неприятеля в воздухе немецкая авиация несла большие потери.

Руководству Германии стало ясно, что справиться с многократно превосходящим численно неприятелем путём наращивания выпуска поршневых самолётов невозможно. Необходим был качественно новый истребитель.

В руководстве существовало два взгляда на пути решения проблемы. Адольф Галланд, командующий истребительной авиацией, считал, что нужно как можно быстрее наращивать выпуск самолёта Мессершмитт Me.262. Его оппоненты указывали на его ненадёжность и требовали разработки дешёвого и лёгкого одномоторного реактивного истребителя. Этой точки зрения придерживались командующий люфтваффе рейхсмаршал Г. Геринг и министр вооружений и боеприпасов А. Шпеер.

25 сентября 1944 года Гитлер издаёт указ о создании германского фольксштурма под руководством рейхсфюрера СС Гиммлера. Люфтваффе также были необходимы подразделения, которые стали бы воздушным аналогом фольксштурма. Геринг в сжатые сроки проведит совещание с генералом Келлером, командующим Национал-социалистическим авиакорпусом (также занимавшегося лётной подготовкой среди членов Гитлерюгенда). Келлер обещает предоставить пилотов для многих тысяч самолётов Volksjäger, которые должны были сойти с конвейера в ближайшем будущем. Все пригодные члены Гитлерюгенда должны были немедленно начать обучение на планерах, а после быстро пересесть на Volksjäger. Немецкое командование считало, что переход с планера на реактивный самолёт должен пройти легко, а боевую подготовку можно было провести во время службы в войсках.

Национал-социалистический авиакорпус также запустил проект по созданию простого и недорогого истребителя, подходящего для массового производства из легкодоступных материалов, и с применением низкоквалифицированной рабочей силы. В главные авиастроительные фирмы Arado, Blohm + Voss, Fiesler, Focke-Wulf, Heinkel, Messerschmitt и Junkers были разосланы следующие проектные характеристики для нового реактивного истребителя-перехватчика:

• Максимальная скорость, км/час — 800
• Двигатель — один BMW-003 с тягой 800 кг Для быстрого взлета могли использоваться ракетные ускорители Walter Ri 502, которые крепились на фюзеляже за нишами шасси.
• Удельная нагрузка на крыло, кг/кв. м — не более 200
• Длительность полёта у земли, мин — 20
• Вооружение — 2х 30-мм пушки
• Длина разбега, м — не более 500
• Вес брони только для защиты спереди, кг — 50
• Взлётный вес, кг — не более 2000

Самолёт должен был быть готов к производству к 1 января 1945 года (т.е. за четыре месяца).

После этого авиакорпус проводит конференцию, где прошла начальная оценка предложений авиастроителей. Messerschmitt отказался от проекта, идеи Focke Wolf были нереальными, предложение Arado было сразу отвергнуто, а самолёт Heinkel не выполнял ряд требований. Лучшим из предложенных проектов был признан проект Blohm und Voss. Компанию Heinkel на конференции представлял один из её директоров, Франке, которому сообщили, что его проект не подходит, так как: на высоте уровня моря проектный самолёт имеет длительность полёта в 20 минут, в связи с необычным расположением двигателя предвидятся трудности в техническом обслуживании, длина разбега превышает заданную, разборка для перевозки по железной дороге занимает слишком много времени, вместо 30мм орудия самолёт имел только одну 20мм пушку.

Франке подаёт протест, аргументируя тем, что другие конкурсанты использовали другие формулы для расчёта массы и лётно-технических характеристик. Через 4 дня конференцию провели заново с пересмотром всех предложений. И опять было принято решение, что проект Blohm und Voss P211 сильно превосходит конкурентов. На конференции происходит ссора между представителями Heinkel и Blohm und Voss. В результате окончательное решение так и не было принято.

30 сентября была проведена ещё одна конференция, на которой было объявлено о победе компании Heinkel. Серийное производство самолётов проекта Heinkel P1073 должно было начаться немедленно с начальной мощностью в 1000 машин в месяц. На протяжении нескольких недель почти все работающие на проект чертёжники и инженеры не покидали свои рабочие места и даже ночевали за кульманом. 29 октября были закончены и отправлены на производство деталированные чертежи - с опережением графика в один день.

Конструкция и производство

Конструкция He-162 состояла в основном из дерева (так как металла уже катастрофически не хватало). Самолёт имел монококовую конструкцию из легкого сплава, с носовым обтекателем из гнутой фанеры. Цельное крыло было выполнено из дерева с фанерной обшивкой и съёмными металлическими законцовками крыла. Крыло крепилось к фюзеляжу четырьмя болтами. Хвостовое оперение, рули высоты и поворота выполнялись из лёгкого сплава, а киль из дерева. Шасси с узкой колеёй убиралось гидравлически и выпускалось механически с помощью пружины. Турбореактивный двигатель BMW 003 Sturm крепился сверху фюзеляжа двумя болтами спереди и одним болтом сзади. Основной запас топлива хранился в фюзеляжном баке ёмкостью в 695 литров. Внутренние крыльевые топливные баки увеличивали запас топлива до 765 литров. Для запуска двигателя использовался двухтактный пусковой двигатель Riedel, который, в свою очередь, заводился электрически из кабины лётчика. В кабине было установлено катапультируемое кресло (собственная разработка Heinkel), которое в случае чрезвычайной ситуации выбрасывалось с помощью заряда взрывчатого вещества. Вооружение нового самолета состояло из двух 30-мм пушек MK 108 с 50 снарядами к каждой или двух 20-мм MG 151 со 120 снарядами к каждой.

He-162 VI (заводской номер 2000001) совершил первый полёт 6 декабря.

Производство самолёта Не 162, которому было присвоено официальное название «Фольксегер» (народный истребитель), получило приоритет по отношению ко всем остальным программам выпуска вооружения. Планируемый объем выпуска самолёта составлял 1000-5000 единиц в месяц к маю 1945 года. Собираться они должны были на пяти различных предприятиях. Для этой цели заводы «Хейнкель» были скооперированы более чем с 700 предприятиями, которые должны были поставлять им и взаимно друг другу детали, узлы и отдельные агрегаты, такие как крылья, оперение и т. п.

Самолёты Не-162 собирались на следующих заводах:

• Завод фирмы «Хейнкель» в Мариенеэ (рядом с городом Росток);
• В австрийском местечке Хинтербрюль (Зеегротте) - подземный завод расположенный в старой меловой шахте;
• На заводе фирмы Mittelwerk GmbH в городе Нордхаузен.
• На заводах Юнкерс в Бернбурге.

Заводы Heinkel и Юнкерс должны были выйти на производительность в 1000 машин в месяц, а Mittelwerke должен был выпускать 2000 машин в месяц. За подготовку серийного производства отвечало отделение Heinkel в Вене. Несмотря на то, что работы должны были вестись в тайне, собранные фюзеляжи He-162 часто выкатывали с территории завода в Хинтербрюле - шахты были слишком узки для монтажа крыльев. He-162 производимые в Хинтербрюле имели модификацию 220001, а самолёты досерийного производства с завода в Вене модификацию 200000.

Каждое из предприятий, получив жёсткие задания по объёму производства, стремилось упростить конструкцию изготавливаемых изделий и адаптировать их к технологии, принятой на данном предприятии. Так, на заводе фирмы «Гота Ваггонфабрик», которому было поручено изготавливать крыло самолёта, установили, что существовавшая конструкция крыла самолёта Не 162 (деревянное однолонжеронное крыло обычной схемы) оказалось трудоёмкой, а производственный цикл её изготовления настолько длительным, что это препятствовало осуществлению установленной программы выпуска в кратчайшие сроки. Поэтому на заводе было спроектировано и изготовлено новое крыло моноблочной конструкции. При налаженном производстве бригада из 12 рабочих могла выпускать комплект панелей для этого крыла через каждые 8 минут.

Однако, из-за перебоев с комплектующими и постоянных бомбёжек, к началу мая 1945 в составе JG 1 насчитывалось только около 120 машин, ещё около 200 полностью собранных самолётов так и остались на заводах, а 600 машин не были до конца укомплектованы. Для обеспечения выпуска истребителей Не 162 в условиях непрекращающихся налетов авиации противника большинство предприятий располагалось под землёй.

Официально Люфтваффе принял на вооружение 120 самолётов He-162, ещё 50 машин были забраны с заводов без соблюдения официальных формальностей. На момент окончания войны ещё 100 самолётов ожидали лётные испытания, плюс ещё 800 находились на заключительных стадиях сборки на различных заводах.

Модификации

• He 162 A-0 — первая установочная партия из 10 самолётов.
• He 162 A-1 — с двумя 30-мм пушками MK 108 (с боезапасом по 50 снарядов на ствол).
• He 162 A-2 — с двумя 20-мм пушками MG 151 (с боезапасом по 120 снарядов на ствол).
• He 162 A-3 — предполагавшаяся модернизированная версия со спаренной 30-мм пушкой MK 108 в усиленной носовой части.
• He 162 A-8 — предполагавшаяся модернизированная версия с более мощным двигателем Jumo 004 D-4.
• Не 162В — данный проект разрабатывался в рамках программы «Miniaturjager» на основе Не-162А. Все изменения заключались в установке двух ПуВРД As 014 вместо одного BMW 003. Суммарная тяга двигателей составила 670 кгс, взлетный вес 3300 кг, максимальная скорость у земли 810 км/ч, практический потолок 8000 м. Вооружение осталось прежним.
• Не 162В-2 — от Не 162В отличался тем, что вместо двух двигателей As 014 устанавливался один As 044, тягой 500 кгс.
• Не 162С — представлял из себя дальнейшее развитие самолёта серии А, но с ТРД HeS 011. Разрабатывался в двух вариантах с крылом нормальной и обратной стреловидности.
• Tachikawa Ki 162 — лицензионная версия He 162, планировавшаяся для производства в Японии.

Боевое применение

Обучение наземного обслуживающего состава было начато в Нойенмаркте и Вайденберге. Первой самолёты He-162 должна была получить 1-я истребительная эскадра (JG1) под командованием полковника Герберта Илефельда. 6 февраля 1945 года JG1 получает приказ передать свои Fw 190 второй эскадре и передислоцироваться в Пархим для прохождения переобучения на HE-162. JG1 провела 9 недель в Пархиме, после чего была переброшена в Людвигслюст. Спустя 6 дней произошла последняя переброска эскадры на базу в Лех под командование старшего лейтенанта Эмиля Демута. Аэродром и прилегающие поля в Лехе занимала техника трёх дивизий (включая реактивные бомбардировщики Arado 234). В этом хаосе, в условиях недостаточного снабжения и нехватки оборудования, нормальное функционирование JG1 было парализовано. Тем временем Гитлер выводит всю программу «Фольксегер» из под руководства Люфтваффе и передаёт её СС.

В целом He-162 избежали боевых действий. Одной из немногих подтверждённых атак He-162 остается атака Рудольфа Шмитта из эскадрильи 1./JG 1 на самолёт противника типа «Тайфун» или «Темпест». Лётчик атаковал британский истребитель и подбил его. По воспоминаниям сослуживца Шмитта, лётчика Дёмута, пилоты эскадрильи успели пообщаться со сбитым лётчиком. Действительно, 4 мая 1945 года британцы потеряли два «Тайфуна», однако немецкая зенитная артиллерия записала оба самолёта на свой счёт. Другие подтверждения одержанной победы отсутствуют.

Более или менее достоверные данные о боевом использовании «народных истребителей» отсутствуют, однако имеются отчёты, свидетельствующие о многочисленных авариях и катастрофах этих самолётов, обусловленных конструкторскими ошибками и производственными дефектами. Из-за необычного размещения двигателя этот самолёт имел очень низкую путевую устойчивость. He-162 не прощал ошибок, требуя аккуратного пилотирования опытными пилотами. Самолёт абсолютно не подходил для 16-ти летних подростков с поверхностным опытом управления планерами, что делало полёты самоубийственными. Самолёт был крайне нестабильным в управлении, так, лётчикам 1./JG 1 прямо запрещалось выполнять виражи на скорости, превышающей 500 км/ч. Лётчики не любили самолёт из-за нестабильности в полёте и незащищённой кабины, отмечая при этом его невероятно высокую скорость. Только в течение трёх недель с 13 апреля до конца войны 1-я эскадрилья 1-й эскадры, вооружённой самолётами Не 162, потеряла 13 самолётов и 10 пилотов, из них только 3 самолёта были уничтожены противником, а остальные потери являлись результатом аварий и катастроф.

Таким образом, в этой эскадрилье на каждые два дня в среднем приходилось одна авария. Однако, эти данные следует рассматривать в том числе в контексте тотального развала промышленности и вооружённых сил Германии в результате фактически уже свершившегося военного поражения.

8 мая 1945 года союзные войска захватили аэродром Леха и получили все находящиеся на нём He-162 неповреждёнными. Так закончилась программа Volksjager.

В играх

• В игре War Thunder He 162 A-2 присутствует на 5 ранге ветки развития Германии
• В игре Ил-2 Штурмовик

Изображения

• He-162A-2DSCF0846.JPG

  He-162A-2, вид спереди

• Heinkel He 162 CASM 2012 8.jpg

  He-162, вид с хвоста

Литература

• Артемьев А. Реактивный "Воробей" Эрнеста Хейнкеля. О самолёте He-162 (рус.) // Крылья Родины. — М., 2000. — № 11. — С. 23-27. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0130-2701&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0130-2701].
• Ю.Борисов. Истребитель Heinkel He 162 «Саламандра» / А. Гусев. — «Экспринт: Авиационный фонд». — М.: Экспринт, 2005. — 40 с. — (5-94038-092-1). — 2000 экз.

Ссылки

[craneinthesky.blogspot.com/2011/06/heinkel-he162-salamander.html Фотографии реактивного истребителя Heinkel He 162 из Имперского военного музея в Лондоне]

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Heinkel He 162 Volksjager

Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.