Айрумы

Айрумы (азерб. Ayrımlar) — этнографическая группа азербайджанцев, живущая на западе Азербайджана, в горной местности, от озера Гёйгёль до реки Акстафы. Говорят на айрумском говоре западной диалектной группы азербайджанского языка.

Происхождение

По мнению азербайджанского исследователя М. Г. Велиева (Бахарлы), предками айрумов были малоазиатские тюрки, которые после разгрома их государства в Анатолии в 1301 году нашли убежище в пределах Закавказья. Востоковед В. Ф. Минорский и советский историк И. И. Мещанинов полагали, что айрумы переселились из Персии во время персидско-турецкой войны в XVII веке.

Азербайджанские советские учёные А. Алекперов и К. Каракашлы выдвинули тезис об автохтонном происхождении айрумов, который, каждый из них обосновал по-своему. Алекперов, ознакомив­шись с материальной культурой айрумов Дашкесанского района и изучив вопрос по письменным источникам, пришёл к выводу, что айрумы являются потом­ками и армян-халкедонитов и принявших этот религиозный толк албан, и те и другие в исторической литературе упоминаются под именем «хай-хором» (армяне-греки).

История

В конце XVI века айрумы разделились на две части: одна переселилась на территорию Персидского Азербайджана и здесь получила от шаха Аббаса название шахсеван, а другая осталась на старом месте и образовала несколько родов или колен: айрумы, саатлы, ахсахлы или чолахлы.

После Туркманчайского договора 1828 года, согласно которому Персия уступила России Эривань и Нахичевань, Аббас-Мирза, наследный принц, который ценил боеспособность тюркских племён, воодушевленный несколькими тюркскими племенами, обитавшими в регионе, позволил поселиться им в южной части реки Аракс, предлагая им в качестве награды плодородные земли и сочные пастбища. Одно из них было племя айрумов, которые переехали из владений своих предков в непосредственной близости от Гюмри (ныне — город в Армении) в Аваджыг, район к западу от Маку.

По административному делению времён Российской империи основная масса айрумского населения обитала в Елизаветпольском уезде (он делился на шесть магалов, из которых Айрумский магал составляли в основном айрумские селения), в Джеванширском уезде — Айрумы, Саатлы; в Казахском — Боганис-Айрум, Полад-Айрум, Шиник-Айрум; в Джевадском — Саатлы; в Ленкоранском — Ахсахлы; в Нухинском — Чолахлы.

Ушедшие в Персидский Азербайджан айрумы заняли в нём Ардебильскую провинцию под именем шахсеванов. Отсюда они впоследствии перешли в пределы Закавказья и первоначально основались на Мугани, потом рассеялись по всему Азербайджану.

В Казахском районе Азербайджана расположена деревня Кушчу Айрум (азерб. Quşçu Ayrım), в Таузском — деревня Молла Айрым, а в Кельбаджарском — Ашагы Айрым (азерб. Aşağı Ayrım), в Армении город Айрум, несущие в названии память о населявших её айрумах.

Ссылки

• [www.iranicaonline.org/articles/ayrimlun Айрумлу] в Encyclopædia Iranica
• [misharlar.ru/azerb1.html Заселение Азербайджана тюрками] Данные этнотопонимии о расселении тюркоязычных племен в Азербайджане XI—XV вв. (часть 1).

Отрывок, характеризующий Айрумы

– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.