Баринов, Александр Борисович

Александр Борисович Баринов
Дата рождения	7 сентября 1897(1897-09-07)
Место рождения	село Пищалево, Ярославская губерния, ныне Тутаевский район, Ярославская область
Дата смерти	18 сентября 1981(1981-09-18) (84 года)
Место смерти	Москва
Принадлежность	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1916 — 1958 годы
Звание
Командовал	9-й стрелковый полк 81-я стрелковая дивизия 25-й стрелковый корпус
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России Советско-польская война Великая Отечественная война
Награды и премии	Других государств:

Алекса́ндр Бори́сович Ба́ринов (7 сентября 1897 года, село Пищалево, Ярославская губерния, ныне Тутаевский район, Ярославская область — 18 сентября 1981 года, Москва) — советский военный деятель, Генерал-майор (31 марта 1943 года).

Начальная биография

Александр Борисович Баринов родился 7 сентября 1897 года в селе Пищалево Ярославской губернии, ныне Тутаевского района Ярославской области.

Военная служба

Первая мировая и гражданская войны

В марте 1916 года был призван в ряды Русской императорской армии. После чего в чине младшего унтер-офицера принимал участие в боевых действиях на Западном фронте в ходе Первой мировой войны. С января по май 1918 года находился в плену в Германии.

В июле 1918 года вступил в ряды РККА, после чего служил на должностях командира взвода и роты в 1-м Романово-Борисоглебском стрелковом батальоне, а с декабря — на должности комиссара 2-го Бирского стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии. В составе 9-я армии (Южный фронт) принимал участие в боевых действиях против войск под командованием генерала А. И. Деникина, а мая 1920 года — в боевых действиях во время советско-польской войны, в ходе которой был командиром заградительного отряда своей дивизии. В 1921 году 21-я стрелковая дивизия была передислоцирована в Сибирь, где принимала участие в подавлении бандитизма в районах Новониколаевска, Барнаула, Бийска и Семипалатинска.

Межвоенное время

После окончания боевых действий Баринов продолжил служить в этой же дивизии: в марте 1922 года был назначен на должность помощника начальника дивизионной школы младшего командного состава, в октябре 1924 года — на должность помощника начальника оперативной части штаба дивизии, а в сентябре 1925 года — на должность начальника строевого отделения штаба дивизии.

После окончания стрелково-тактических курсов «Выстрел» в августе 1928 года был назначен на должность начальника штаба 62-го стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии, в сентябре 1929 года — на должность начальника штаба и командира 9-го стрелкового полка (1-я стрелковая дивизия), а в декабре 1931 года — на должность заместителя начальника отдела боевой подготовки Особой Краснознамённой Дальневосточной армии.

В мае 1935 года был направлен на учёбу в Военную академию имени М. В. Фрунзе, после окончания которой с августа 1938 года исполнял должность преподавателя кафедры общей тактики.

В июне 1940 года был назначен на должность начальника штаба 162-й стрелковой дивизии, а в марте 1941 года — на должность начальника штаба 67-го стрелкового корпуса (Харьковский военный округ).

Великая Отечественная война

В июле 1941 года корпус был включён в состав 21-й армии, с июля по сентябрь ведшей оборонительные и наступательные боевые действия против противника в составе Западного, Центрального и Брянского фронтов. Корпус участвовал в ходе обороны под городами Рогачёв и Жлобин, а также в Смоленском сражении.

В декабре 1941 года Александр Борисович Баринов был назначен на должность заместителя начальника штаба 48-й армии Брянского фронта, а в октябре 1942 года — на должность командира 81-й стрелковой дивизии этих же армии и фронта.

31 марта 1943 года полковнику Александру Борисовичу Баринову было присвоено звание «генерал-майор».

В декабре 1943 года генерал-майор Баринов был назначен на должность командира 25-го стрелкового корпуса, который в составе 69-й армии 1-го Белорусского фронта участвовал в Люблин-Брестской, Варшавско-Познанской, Висло-Одерской наступательных операциях, а также в освобождении городов Зволень, Радом, Варшава и Швибиус. За умелое командование корпусом и проявленные при этом мужество и героизм генерал-майор Александр Борисович Баринов был награждён Орденом Суворова 2 степени.

В марте 1945 года был назначен на должность заместителя командующего 5-й ударной армией (1-й Белорусский фронт), после чего принимал участие в ходе Берлинской наступательной операции и освобождении Берлина.

Послевоенная карьера

После войны генерал-майор Александр Борисович Баринов продолжил служить на должности заместителя командующего 5-й ударной, а с января 1947 года — на должности заместителя командующего 6-й гвардейской армий в составе Группы советских войск в Германии.

В марте 1947 года был назначен на должность начальника Военного управления Советской военной администрации в Германии, а в ноябре 1948 года — одновременно на должность заместителя начальника штаба Управления советской военной администрации.

В апреле 1949 года был направлен на Высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, которые закончил с отличием в 1950 году. В 1952 году закончил уже эту академию, после чего был назначен на должность старшего преподавателя кафедры стратегии и оперативного искусства в академии.

Генерал-майор Александр Борисович Баринов в мае 1958 года вышел в запас. Умер 18 сентября 1981 года в Москве. Похоронен на Востряковском кладбище.

Награды

• Два ордена Ленина (06.04.1945, 1945);
• Четыре ордена Красного Знамени (22.02.1943, 14.06.1943, 1944, 1948);
• Орден Кутузова 1 степени (29.05.1945);
• два ордена Суворова 2 степени (03.06.1944, 23.08.1944);
• Орден Красной Звезды;
• Медали;
• Иностранные ордена и медали.

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 66—67. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Баринов, Александр Борисович

Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.