Будницкая, Алла Зиновьевна
Поделись знанием:
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
| Алла Будницкая | |
| Имя при рождении: |
Алла Зиновьевна Будницкая |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
с 1960 г. |
Алла Зиновьевна Будницкая (род. 1937, Москва) — советская и российская актриса театра и кино.
Содержание
Биография
Родилась 5 июля 1937 года в семье строителя Зиновия Лазаревича Будницкого. Окончила ВГИК, училась у Григория Михайловича Козинцева.
С 1964 года по 2003 год — актриса Театра-студии киноактера. В кино — с 1960 года.
Телеведущая, автор программ на каналах ТНТ, НТВ и Рен-ТВ, вела передачу «Из жизни женщины». В 90-е годы по просьбе её однокурсника по ВГИКу Михаила Садковича 4 года была генеральным директором ресторана «У бабушки».
Муж — Александр Орлов, кинорежиссёр. Приёмная дочь — актриса Дарья Дроздовская, дочь актрисы Микаэлы Дроздовской.
Фильмография
Художественные фильмы
- 1955 — Гость с Кубани — молодая колхозница
- 1955 — Доброе утро — среди поющих на пароходе
- 1955 — Урок жизни — посетительница парикмахерской
- 1956 — Разные судьбы — однокурсница Степана Огурцова
- 1957 — Телеграмма — Настя в юности
- 1958 — Жизнь прошла мимо — невеста
- 1960 — Русский сувенир — Лариса Курлычкина, переводчица
- 1961 — Високосный год — Лариса (как А. Михайлова)
- 1963 — Живые и мёртвые — подруга Маши
- 1963 — Первый троллейбус — девушка, сбежавшая из троллейбуса
- 1964 — Жили-были старик со старухой — попутчица стариков (нет в титрах)
- 1965 — Год как жизнь — Матильда Гейне, жена Генриха
- 1965 — Как вас теперь называть? — переводчица
- 1965 — Три времени года
- 1966 — Девочка на шаре — мама Дениски
- 1967 — Арена — артистка цирка
- 1969 — Каждый вечер в одиннадцать — официанка в ресторане
- 1969 — Король-олень — серендиппская девица
- 1969 — Семейное счастье (киноальманах) — жена Сигаева (новелла «Мститель»)
- 1970 — Подсолнухи — продавец мехов
- 1970 — Удивительный мальчик — фигляр (вокал — Алла Пугачёва)
- 1970 — Корона Российской империи, или Снова неуловимые — дама на коронации и на пароходе «Глория»
- 1972 — Стоянка поезда — две минуты — Тамара Красовская, певица (вокал — Алла Пугачёва)
- 1972 — Четверо из Чорсанга — Инга
- 1973 — Старые стены — Ниночка, репетитор английского языка
- 1974 — Скворец и Лира — Эльза, девица в отеле
- 1975 — Принимаю на себя
- 1978 — Безымянная звезда — госпожа Испас, жена начальника вокзала
- 1978 — Женщина, которая поет — Маша
- 1979 — Гараж — секретарь
- 1980 — Идеальный муж — миссис Марчмонт
- 1980 — Цветы луговые — Алла Викторона, мать Игоря
- 1981 — Долгий путь в лабиринте — Стефания Белявская, артистка варьете
- 1982 — Вокзал для двоих — Маша, жена Платона, ведущая прогноза погоды
- 1982 — Просто ужас! — Варвара Ивановна, мама
- 1985 — Когда становятся взрослыми — Лариса
- 1985 — Странная история доктора Джекила и мистера Хайда — Диана
- 1986 — На острие меча — Анна Михайловна Лычко
- 1986 — Повод — Ирина
- 1986 — Размах крыльев — пассажирка 1-го салона
- 1987 — Гобсек — графиня де Ресто
- 1987 — Топинамбуры — соседка Коли
- 1988 — Криминальный талант — Устюжанина, врач скорой помощи
- 1988 — Приморский бульвар — мама Даши и Лены
- 1989 — Светлая личность — экскурсовод
- 1991 — Ночь грешников — мадам
- 1991 — Преступление лорда Артура — леди Глэдис Уиндермир
- 1993 — Супермен поневоле, или Эротический мутант — подруга Веры
- 1993 — Тайна королевы Анны, или Мушкетёры тридцать лет спустя — герцогиня Орлеанская
- 1998 — На ножах — Екатерина Астафьевна
- 2005 — Горыныч и Виктория — Ирина Викторовна Максимова
- 2006 — Жаркий ноябрь — бабушка Вики
- 2007 — Потапов, к доске! — учительница математики
- 2009 — Умница, красавица — Алла Ивановна, мать Алексея Князева
- 2010 — Любовь-морковь 3 — Наталья Антоновна
- 2010 — Наш домашний магазин — мама Джорджа
- 2013 — Бесценная любовь — Андреевна
- 2012 — В зоне риска — Елена Станиславовна Дворжицкая, актриса
- 2016 — Блокада — Надежда Васильевна
Телесериалы
- 1974 — Совесть — сестра Мизиной
- 1975 — Ольга Сергеевна — Вика
- 2003 — Лучший город Земли — вдова антиквара
- 2004 — Бальзаковский возраст, или Все мужики сво… — мать Юли
- 2005 — Богиня прайм-тайма — мать Алины
- 2005 — Девять неизвестных — няня ребенка Альтмана
- 2007 — Капкан — Алисия Акинфиевна, мать Кати
- 2008 — Фотограф — Алла Ивановна
- 2011 — Товарищи полицейские — Елена Александровна
- 2012 — Средство от смерти — Галина Григорьевна Кононова, бабушка Евгении
- 2012 — Предчувствие — Анна Сергеевна Васильева, мать Павла
- 2013 — Бальзаковский возраст, или Все мужики сво… 5 лет спустя — Ксения Эдуардовна, мать Юли
- 2013 — Женщины на грани — Зоя Борисовна Грачик
Телеспектакли
- 1980 — Тайна Эдвина Друда — мисс Твинклтон
- 1981 — Дядюшкин сон — Анна Николаевна Антипова
- 1983 — Месье Ленуар, который… — Шарлотта
Напишите отзыв о статье "Будницкая, Алла Зиновьевна"
Ссылки
- Алла Будницкая (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [ruskino.ru/art/2751 Алла Будницкая на сайте RUSKINO.RU]
- [abudnitskaya.narod.ru/ Алла Будницкая на сайте narod.ru]
- [www.jewish.ru/culture/events/2009/04/news994273208.php Алла Будницкая на сайте] jewish.ru
- [www.teatral-online.ru/news/6432/ Алла Будницкая — интервью журналу «Театрал»]
Отрывок, характеризующий Будницкая, Алла Зиновьевна
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
