Бушев, Сергей Михайлович

Сергей Михайлович Бушев
Дата рождения	19 июля 1900(1900-07-19)
Место рождения	Самара
Дата смерти	11 ноября 1969(1969-11-11) (69 лет)
Место смерти	Куйбышев
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР Польша Польша
Род войск	Пехота
Годы службы	1918—1950 1950—1954 1954—1956
Звание	генерал-майор (СССР) генерал бригады (ПНР)
Командовал	337-я стрелковая дивизия 211-я отдельная курсантская стрелковая бригада 23-я истребительная бригада 10-я отдельная стрелковая бригада 176-я стрелковая дивизия 129-я гвардейская стрелковая дивизия 30-й стрелковый корпус 52-й стрелковый корпус 119-й горнострелковый корпус
Сражения/войны	Гражданская война в России Гражданская война в Испании Великая Отечественная война
Награды и премии	Других государств:

Серге́й Миха́йлович Бу́шев (19 июля 1900 года, Самара — 11 ноября 1969 года, Куйбышев) — советский военный деятель, Генерал-майор (21 апреля 1943 года).

Начальная биография

Сергей Михайлович Бушев родился 19 июля 1900 года в Самаре.

Военная служба

Гражданская война

В ноябре 1918 года вступил в ряды РККА и направлен красноармейцем в 1-й Самарский советский рабочий полк, после чего принимал участие в боевых действиях на Южном и Кавказском фронтах против войск под командованием генерала А. И. Деникина.

В апреле 1919 года был направлен на учёбу на 33-и Самарские пехотные командные курсы, в составе которых в июне—августе 1920 года участвовал в подавлении антисоветского восстания под руководством А. П. Сапожкова в Самарской губернии. После окончания курсов в августе 1920 года был направлен в Астрахань в 1-ю Восточную бригаду курсантов. В феврале 1921 года курсантом и командиром отделения 5-го стрелкового полка этой бригады на Кавказском фронте принимал участие в ходе свержения правительства меньшевиков в Грузии.

Межвоенное время

В декабре 1922 года Бушев был направлен на учёбу на 10-е Бакинские повторные курсы начсостава РККА, после окончания которых с июля 1923 года командовал взводом и ротой в 21-й командной пехотной школе, а с августа 1925 года командовал взводом полковой школы 6-го стрелкового полка (1-я Кавказская стрелковая дивизия, Краснознаменная Кавказская армия).

С мая 1926 года служил в 5-м Кавказском стрелковом полку (2-я Кавказская стрелковая дивизия, Отдельная Кавказская армия) на должностях командира взвода полковой школы, командира стрелкового взвода и роты, временно исполняющего должность командира батальона, помощника начальника штаба полка и начальника штаба батальона. В 1925 году закончил курсы физподготовки комсостава.

В сентябре 1923 года Бушев принимал участие в ходе подавления антисоветских выступлений в Душети, с августа по сентябрь 1926 года — в операции по разоружению бандформирований в Дагестане, а с мая по июнь 1930 года — в ликвидации бандитизма в Нагорном Карабахе.

В декабре 1931 года был назначен на должность помощника начальника 1-го отделения штаба 2-й Кавказской стрелковой дивизии, а в январе 1933 года был направлен на учёбу на курсы усовершенствования начальствующего состава при Разведывательном управлении Генштаба, после окончания которых в ноябре того же года был назначен на должность начальника 2-й части штаба 2-й Кавказской стрелковой дивизии.

В ноябре 1937 года был направлен на учёбу на курсы усовершенствования комсостава «Выстрел», однако уже в январе 1938 года был направлен в правительственную командировку в Испанию, где принимал участие в ходе гражданской войны. После возвращения с февраля 1939 года исполнял должность помощника командира 46-й стрелковой дивизии по строевой части, а в августе того же года был назначен на должность председателя Центрального совета ОСОАВИАХИМа УССР.

Великая Отечественная война

С началом войны Бушев находился на прежней должности и в августе был назначен на должность командира 337-й стрелковой дивизии, находившейся на формировании в Астрахани (Северо-Кавказский военный округ), а затем была включена в состав 57-й резервной армии, после чего в ноябре дивизия убыла на Южный фронт. В январе 1942 года дивизия в составе 6-й армии фронта приняла участие в ходе Барвенково-Лозовской операции, во время которой действовала неудачно, в результате чего приказом командующего 6-й армией от 3 февраля полковник Сергей Михайлович Бушев был отстранён от должности, после чего был назначен исполняющим должность заместителя командира 411-й стрелковой дивизии.

В марте 1942 года был назначен на должность командира 211-й отдельной курсантской стрелковой бригады, а в апреле — на должность командира 23-й истребительной бригады, которая находилась на формировании в Сталинградском военном округе. В середине июля бригада под командованием Бушева была передислоцирована в район города Россошь, где была включена в состав Южного фронта, после чего вела боевые действия на реке Северский Донец, обеспечивая отход армий фронта, затем Донбасской оборонительной операции отступала с боями на юго-восток в направлении городов Ростов-на-Дону и Моздок. В августе в районе Моздока 23-я истребительная бригада пошла на доукомплектование других частей 9-й армии, а Бушев был назначен на должность командира 10-й отдельной стрелковой бригады, которая в течение августа-октября в составе 11-го гвардейского стрелкового корпуса (9-я армия, Северная группа Закавказского фронта) вела в ходе Моздок-Малгобекской оборонительной операции тяжёлые боевые действия на моздок-малгобекском направлении.

В ноябре 1942 года Бушев был назначен на должность командира 176-й стрелковой дивизии, которая в составе 18-й армии принимала участие в боевых действиях во время Новороссийско-Таманской наступательной операции, а также в освобождении Новороссийска и Таманского полуострова. За отличие в этой операции дивизия была преобразована в 129-ю гвардейскую, а Сергей Михайлович Бушев награждён орденом Кутузова 2 степени. В ноябре 1943 года дивизия была передислоцирована в район Киева, где вскоре приняла участие в ходе Житомирско-Бердичевской наступательной операции, а также в освобождении городов Коростышев и Житомир, за что получила почётное наименование «Житомирская» и была награждена орденом Красного Знамени. Вскоре, в 1944 году, дивизия принимала участие в ходе в Проскуровско-Черновицкой наступательной операции.

С 7 по 14 июня 1944 года генерал-майор Сергей Михайлович Бушев исполнял должность командира 30-го стрелкового корпуса, а 25 июня того же года был назначен на должность командира 52-го стрелкового корпуса, который успешно действовал во время Львовско-Сандомирской наступательной операции, а также в освобождении украинских городов Львов, Николаев и других населённых пунктов. За отличие при освобождении города Львов корпус получил почётное наименование «Львовский», а Бушев был награждён орденом Суворова 2 степени. С сентября 1944 по февраль 1945 года Бушев умело руководил корпусом во время освобождения городов Кросно и Ясло, а также в Западно-Карпатской наступательной операции, в результате чего прошёл с боями более 100 километров и освободил до 200 населённых пунктов, в том числе польские города Новы-Сонч, Вадовице и Бельско-Бяла. Особую роль корпус сыграл при прорыве сильно укреплённой обороны противника в районе Кшижовице, Бзе, Гурны, чем обеспечил помощь 126-му и 95-му стрелковым корпусам (38-я армия) во время освобождения городов Жоры и Моравска-Острава.

За отличие в боях по освобождению Польши и Чехословакии 52-й стрелковый корпус под командованием Бушева был награждён орденом Красного Знамени.

Послевоенная карьера

В марте 1946 года Бушев был направлен на учёбу на Высшие академические курсы при Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова, после окончания которых в марте 1947 года был назначен на должность начальника отдела боевой и физической подготовки Уральского военного округа, в августе 1949 года — на должность командира 119-го горнострелкового корпуса (Туркестанский военный округ).

В октябре 1950 года он был отправлен служить в Польскую армию, где с 9 февраля 1951 года по 3 ноября 1954 года он был заместителем командующего Силезского военного округа. В декабре 1954 года он вернулся к службе в Советской Армии на должность начальника военной кафедры Казанского ветеринарного института.

Генерал-майор Сергей Михайлович Бушев в октябре 1956 года вышел в отставку. Умер в Куйбышеве 11 ноября 1969 года.

Награды

• Орден Ленина (21.02.1945)
• Четыре ордена Красного Знамени (13.12.1942, 03.01.1944, 03.11.1944, 1949)
• Орден Богдана Хмельницкого 1 степени (23.05.1945)
• Орден Суворова 2 степени (23.09.1944)
• Орден Кутузова 2 степени (25.10.1943)
• Орден Отечественной войны 1 степени (22.05.1943)
• Медали.

• Орден Возрождения Польши IV степени — 1954
• орден Белого льва «За Победу» 1-й степени Чехословакия
• Чехословацкий Военный крест

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 105—107. — ISBN 5-901679-08-3.
• E.J.Nalepa — «Oficerowie Armii Radzieckiej w Wojsku Polskim w latach 1943—1968», Wyd. WIH, Warszawa, 1995 r.

Отрывок, характеризующий Бушев, Сергей Михайлович

«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».


Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.