Герб Сомали представляет собой лазоревый щит с золотой каймой, имеющий в центре серебряную пятиконечную звезду. Щит увенчан стилизованой золотой короной с пятью зубцами и поддерживается двумя обращёнными друг к другу леопардами естественного цвета, стоящими на скреплённых золотой лентой скрещённых копьях под скрещёнными зелёными пальмовыми ветвями.
Символика
Современный герб Сомали был принят 10 октября 1956 года, когда Сомали ещё не была независимым государством. После провозглашения независимости британского и итальянского Сомали, и объединения их в единое государство, символизм пятиконечной звезды в гербе Сомали приобрёл новое значение — объединение всех сомалийцев, живущих в пяти разных государствах (Джибути, Кения, Сомали, Сомалиленд, Эфиопия), в единое государство — Великое Сомали.
Пока не удалось обнаружить ранние описания герба, но Конституция Сомалийской Демакратической Республики, принятая 25 августа 1979 года и вступившая в силу в 1984 году содержит следующее описание герба Сомали:
|
Эмблема Демократической Республики Сомали представляет собой лазоревый щит с золотой каймой, на котором изображена серебряная пятиконечная звезда. Щит увенчан зубчатой короной, в мавританском стиле, два боковых зубца — половинчаты, и поддерживается двумя, стоящими на задних лапах, леопардами, естественного цвета, обращёнными друг к другу, стоящими на двух копьях, скрещённых под оконечностью щита, с двумя пальмовыми ветвями, естественного вида, оплетёнными золотой лентой.[2]
|
|
История герба
Герб Британского Сомали
|
Герб Британского Сомали 1903—1950
|
|
Герб Британского Сомали 1950—1960
|
Герб Итальянского Сомали
|
Герб Итальянского Сомали 1919—1956
Герб Сомали, принятый 8 июня 1919 представлял собой щит, разделенный горизонтально волнистой белой линией. Верхняя часть щита была синей с леопардом естественного цвета и белой пятиконечной звездой, а нижняя — красного цвета с двумя шестиконечными звёздами.
|
Напишите отзыв о статье "Герб Сомали"
Примечания
- ↑ [www.crwflags.com/fotw/flags/so.html#coa Somalia, Coat of Arms]
- ↑ [www.crwflags.com/fotw/flags/so.html#coa Chapter I (General Principles), Section I (The Republic), Article 2. Flag, emblem and the capital, Paragraph 2.]
Ссылки
- [www.crwflags.com/fotw/flags/so.html#coa Герб Сомали на Сrwflags.com] (англ.)
См. также
Отрывок, характеризующий Герб Сомали
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
