Егорова, Любовь Николаевна

Любовь Егорова
Lyubov Egorova
Имя при рождении:	Любовь Николаевна Егорова
Дата рождения:	27 июля (8 августа) 1880(1880-08-08)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	18 августа 1972(1972-08-18) (92 года)
Место смерти:	Париж, Франция
Профессия:	балерина балетмейстер, балетный педагог
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Театр:	Мариинский театр

Любо́вь Никола́евна (Александровна) Его́рова (фр. Lioubov Egorova; по первому мужу — Мамонтова, по второму — княгиня Трубецкая; 27 июля (8) августа 1880, Санкт-Петербург, Российская империя — 18 августа 1972, Париж, Франция) — русская балерина и педагог, оказавшая значительное влияние на французскую балетную школу XX века.

Биография

Родилась 27 июля (8) августа 1880 года в Санкт-Петербурге. Была записана в метрическую книгу как «незаконнорожденная дочь царскосельской купчихи».

В 1898 году закончила балетное отделение Петербургского театрального училища. Ученица Евгении Соколовой, выпускалась в классе Энрико Чеккетти, который специально для своего первого выпуска поставил балет «Урок танцев в гостинице» (Егорова вместе с одноклассниками Седовой, Обуховым и Фокиным танцевала Па-де-катр).

Сразу после выпуска была принята в балетную труппу Мариинского театра. Дебютировала 22 ноября 1898 года, исполнив па де труа в балете Лебединое озеро (вместе с Седовой и Фокиным). Занималась у Екатерины Вазем, Марии Горшенковой и Анны Иогансон. Как танцовщица сочетала в себе высокую технику с природной грацией и мягким обаянием. Её талант лирической балерины раскрылся в таких балетах как «Лебединое озеро» и «Жизель».

В 1914 году Егоровой было присвоено звание балерины. В 1916 году она получила пенсию, но продолжала выступать. Прощальный бенефис балерины состоялся 22 января 1917 года в балете «Лебединое озеро», после чего она уехала в Финляндию, а затем переехала в Париж. В 1921 году Сергей Дягилев пригласил её присоединиться к труппе «Русского балета»: 2 ноября 1921 года на лондонской премьере балета «Спящая красавица» Егорова танцевала фею Канареек, а затем — партию принцессы Авроры в очередь с Трефиловой и Спесивцевой.

В 1923 году открыла в Париже, в районе Сент-Трините (ул. Ларошфуко, 15) собственную школу танца, также короткое время преподавала в Лондоне. В парижскую студию Егоровой в течение многих лет приходили как дети, только начинающие учиться балету, так и звёзды балета. В её студии занимались Серж Лифарь, Леонид Мясин, и Антон Долин. Среди учеников Егоровой — Ролан Пети, Пьер Лакотт, Александра Данилова, Соланж Шварц, Жанин Шарра, Этери Пагава, Юлий Алгаров, Жорж Скибин, Мария Толчиф, Соня Гаскелл, Нина Вырубова, Марика Безобразова, Розелла Хайтауэр, Давид Лишин, Татьяна Лескова, Элен Кирсова, Нини Тейладе, Клод Бесси, Майна Гилгуд, Ксения Триполитова. Многие способные ученики Егоровой занимались у неё бесплатно или в долг, который она потом прощала.

Особенностью школы Егоровой были красота рук и поэтичность. Как педагог она отличалась вниманием к особой музыкальной выразительности, слитности переходов от одного движения к другому. В её студии царили стиль и музыкальность. По словам Пьера Лакотта, «в ней замечательно сочетались ум, педагогический талант, терпение и умение приучить ребёнка к дисциплине».

В 1937 году Егорова основала собственную труппу — «Балет юности», в которой танцевали главным образом её ученики (просуществовала до 1939). Как постановщик поставила дивертисмент «Свадьба Авроры» для труппы Датского королевского балета и «Лебединое озеро» для Национального балета Нидерландов.

Во время войны жила в Кламаре.

Последние дни своей жизни Егорова провела в доме для престарелых (её дом был заложен), куда к ней время от времени приезжали за советами её ученики и артисты (как например, Гилен Тесмар и Микаель Денар в течение двух недель перед премьерой балета «Спящая красавица»). Скончалась 18 августа 1972 года в Париже. Похоронена на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Репертуар

• 1901 — Илька («Очарованный лес» Р. Дриго, хореограф Л. Иванов)
• 1903 — Лиза («Волшебная флейта» Р. Дриго, хореограф Л. Иванов)
• 1905 — «Голубая георгина» Ц. Пуни
• 1907 — Мирта, Жизель («Жизель»)
• 1909 — принцесса Флорина («Спящая красавица» М. Петипа)
• 1915 — Франческа* («Франческа да Римини» М. Фокина)

(*) — первая исполнительница

В Мариинском театре в её репертуаре были партии Царь-девицы («Конёк-Горбунок»), Медоры («Корсар»), Раймонды, Одетты—Одиллии, Китри («Дон Кихот»), Пахиты, Аспиччии («Дочь фараона»).

Семья

• Муж — князь Никита Сергеевич Трубецкой (1877—1963). В браке с 1 ноября 1917 года.
• Сын (скончался раньше матери)

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Любовь Николаевна Егорова
• [www.ballet-enc.ru/html/e/egorova.html Егорова Любовь Николаевна] // Энциклопедия балета. Советская энциклопедия. 1981.
• [www.augustevestris.fr/rubrique19.html#pagination_articles Les Nuits Blanches au Centre de Danse du Marais: les grands pédagogues. Liubov Egorova] // La Société Auguste Vestris, 2010 (англ.) (фр.)

Отрывок, характеризующий Егорова, Любовь Николаевна

– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.