Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа
|
Кладбище Сент-Женевье́в-де-Буа́ (фр. cimetière communal de Sainte-Geneviève-des-Bois) находится по адресу улица Лео-Лагранж (rue Léo Lagrange) во французском городе Сент-Женевьев-де-Буа парижского региона[1].
Содержание
Описание и значение
Кладбище является преимущественно православным, хотя там есть и могилы представителей других конфессий. Своим существованием оно обязано Русскому старческому дому, основанному в апреле 1927 года княгиней В. К. Мещерской. Пансионеров Русского дома, а затем и русских парижан начали регулярно хоронить здесь с 1927 года[2]; к 1939 году существовало около 50 могил, к 1952 — около 2000[3]. Среди эмигрантов, похороненных на кладбище, значатся многие русские военные, представители духовенства, писатели, художники, артисты — всего около 15 тыс. русских в 5220 могилах , что даёт основание называть всё кладбище «русским».
Для многих русских оно является местом паломничества.
Начиная с 1960 года местные власти систематически ставили вопрос о сносе кладбища, мотивируя это тем, что земля нужна для удовлетворения общественных нужд. По нормам французского законодательства, любое погребение сохраняется лишь до истечения срока аренды земли. По русским захоронениям этот срок истекал в 2008 году, пока в ситуацию не вмешалось правительство России и не выделило 692 тысячи евро на содержание и погашение задолженности перед Францией за аренду 648 кладбищенских участков[4].
В 2000-х годах прах нескольких русских известных деятелей, изначально похороненных на Сент-Женевьев-де-Буа, был перезахоронен в России.
В июле 2016 года Дмитрий Медведев подписал распоряжение Правительства Российской Федерации о дополнении перечня находящихся за рубежом мест погребения, имеющих для России историко-мемориальное значение, включив в него русский сектор городского кладбища в Сен-Женевьев-де-Буа[5]
При кладбище функционирует русский Попечительский комитет.
Успенская церковь
На кладбище стоит православная церковь Успения Божьей Матери, заложенная в апреле 1938 года и освящённая 14 октября 1939 года, через полтора месяца после начала Второй мировой войны. Успенская церковь построена по проекту А. А. Бенуа[6] в стиле псковской архитектурной школы XV—XVI веков. Архитектор Бенуа и его жена Маргарита выполнили также церковные фрески. Сам Альберт Бенуа также похоронен на этом кладбище.
Церковь Успения Божьей Матери находится в юрисдикции Архиепископии Православных Русских Церквей в Западной Европе Экзархата Вселенского Патриарха.
Воинские захоронения участников Белого движения
На кладбище имеются специальные участки с русскими воинскими захоронениями (CM — Carrés militaires):
- Дроздовцы — СМ1;
- Иностранный легион — СМ2;
- Галлиполийцы — СМ3;
- Алексеевцы — СМ4;
- Кадеты русского зарубежья — СМ5;
- Донские казаки — СМ6.
Расположенный на территории кладбища памятник участникам Белого движения воздвигнут заботами общества галлиполийцев и воспроизводит по форме каменный курган, сооружённый в 1921 году в греческом, в то время, городе Галлиполи (ныне Гелиболу, Турция) солдатами и офицерами 1 армейского корпуса Русской армии под командованием генерала А. П. Кутепова во время так называемого «галлиполийского сидения».
В 1949 году памятник в Гелибоу был сильно повреждён землетрясением и после этого разобранФонда Андрея Первозванного, памятник в 2011 г. взят на попечение Правительства Российской Федерации в лице Россотрудничества[7].
. Восстановленный в 2007—2009 годах силами российских Центра национальной славы иВ искусстве
- Роберт Рождественский в 1970-х годах написал стихотворение «Сент-Женевьев-де-Буа» («Малая церковка, свечи оплывшие…»), на которое Александр Малинин сочинил одноимённую песню (1991)[8]. Также на эти стихи написал песню Вячеслав Хрипко (1985)[9].
- Марина Андреевна Юденич написала роман под названием «Сент-Женевьев-де-Буа».
- Кладбищу посвящена песня Сергея Трофимова «Сен-Женевьев» (правильно Сент — женск. род.).
- Александр Городницкий в 1996 году написал песню «На кладбище Сент-Женевьев-де-Буа».
- Кладбище упоминается в стихотворении Юлии Друниной «Я в далёких краях побыла…»
- На кладбище снят фрагмент фильма Леонида Парфёнова «Цвет нации».
Известные личности, погребённые на кладбище
См. также: Похороненные на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа
- Амальрик, Андрей Алексеевич (1938—1980) — публицист.
- Андреев, Вадим Леонидович (1903—1976) — русский поэт, прозаик. Сын Л. Н. Андреева. Прах перевезён из Женевы.
- Андриевский, Дмитрий Иванович () — генерал-майор, герой Первой мировой войны.
- Анцыферов, Алексей Николаевич (1867—1943) — экономист, статистик, деятель кооперативного движения.
- Башмаков, Александр Александрович () — русский публицист, деятель Славянского движения.
- Беляев, Николай Тимофеевич (1878—1955) — учёный-металлург.
- Бенуа, Альберт Александрович (1888—1960) — архитектор, художник, автор проектов православных церквей во Франции, в том числе храма Успения на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
- Безсонов Георгий (Юрий) Дмитриевич (1891—1950) — Штабс-ротмистр лейб-гвардии Драгунского полка личной охраны его Императорского Величества и публицист.
- Богаевский, Африкан Петрович (1872—1934) — атаман Всевеликого Войска Донского, генерал-лейтенант.
- Боткин, Сергей Дмитриевич (1869—1945) — дипломат, общественный деятель.
- Мельник-Боткина, Татьяна Евгеньевна (1898—1986) — дочь Е. С. Боткина, лейб-медика Николая II. Одна из последних, кто видел семью Романовых. Автор известных во Франции мемуаров. (2433)
- Булгаков, Сергей Николаевич (1871—1944) — русский философ, теолог, экономист, священник Православной Церкви. (578)
- Бунин, Иван Алексеевич (1870—1953) — русский писатель, поэт, первый русский лауреат Нобелевской премии по литературе (1933). Похоронен с женой Верой Николаевной Муромцевой-Буниной (1881—1961). (2961)
- Бурцев, Владимир Львович (1862—1942) — русский публицист и издатель.
- Варнек, Александр Иванович (1858—1930) — гидрограф, исследователь Арктики.
- Владимир (Тихоницкий) (1873—1959) — епископ русской православной церкви
- Воскресенский, Василий Григорьевич (1888—1951) — организатор Русских Балетов во Франции.
- Газданов, Гайто (1903—1971) — писатель.
- Галич, Александр Аркадьевич (1918—1977) — драматург, поэт, бард. Похоронен вместе со своей второй женой, Ангелиной Николаевной Галич (Прохоровой). Год рождения (1919) на плите указан неверно.
- Гиппиус, Зинаида Николаевна (1869—1945) — поэтесса, жена Д. Г. Мережковского.
- Глебова-Судейкина, Ольга Афанасьевна (1885—1945) — актриса, танцовщица.
- Гладыревский, Юрий Леонидович (1898—1968) — кадетский деятель, прототип поручика Шервинского в романе «Белая гвардия» М. А. Булгакова.
- [www.33gid.ru/gnilorybov-i Гнилорыбов Иван Георгиевич] (1891—1979) — сотник ВВД, участник 1-го Кубанского (Ледяного) похода
- Головин, Николай Николаевич (1875—1944) — русский генерал.
- Дмитриевич, Алексей Иванович (1913—1986) — артист и музыкант.
- Евлогий (Георгиевский) (1868—1946) — митрополит, глава Западноевропейского экзархата Русской православной церкви в Западной Европе.
- Елисеев, Григорий Григорьевич (1858—1949) — владелец знаменитых магазинов, носящих его имя.
- Емельянов, Михаил Макарович (1891—1979) — подпоручик, Георгиевский кавалер.
- Зайцев, Борис Константинович (1881—1972) — писатель, переводчик.
- Залюбовский, Анатолий Петрович (1859—1936) — генерал-лейтенант артиллерии, военный ученый.
- Замен (фон), Конрад Евгеньевич (1874—1959) — религиозный деятель русского зарубежья.
- Зандер, Лев Александрович (1893—1964) — писатель, философ, деятель экуменического движения. (576/577)
- Звегинцов, Владимир Николаевич (1891—1973) — военный историк, последний командир Кавалергардского полка.
- Зеньковский, Василий Васильевич (1881—1962) — философ, богослов.
- Зноско-Боровский, Евгений Александрович (1884—1954) — русский шахматист и литератор.
- Зуров, Леонид Фёдорович (1902—1971) — русский писатель-прозаик, мемуарист. Наследник архива И. А. Бунина.
- Иванов, Георгий Владимирович () — русский поэт, прозаик, переводчик.
- Извольский, Пётр Петрович (1863—1928) — русский общественный и государственный деятель, обер-прокурор Святейшего Синода.
- Инкижинов, Валерий Иванович (1895—1973) — советский и французский актёр и режиссёр
- Карташев, Антон Владимирович () — последний обер-прокурор Святейшего Синода; русский богослов, историк церкви.
- Кассиан (Безобразов) (1892—1965) епископ, богослов, экзегет.
- Каульбарс, Александр Васильевич (1844—1925) — русский военный деятель и учёный-географ.
- Кедров, Михаил Александрович (1878—1945) — российский военно-морской деятель, вице-адмирал.
- Кедров, Николай Николаевич (старший) (1871—1940) — оперный певец, композитор и музыкальный педагог, создатель музыкального мужского квартета.
- Княжевич, Николай Антонинович (1871—1950) — русский генерал и государственный деятель, последний Таврический губернатор.
- Коковцов, Владимир Николаевич (1853—1943) — граф, министр финансов (1904—1905; 1906—1914), председатель Совета Министров Российской империи (1911—1914).
- Колчак, Софья Федоровна (1876—1956) — вдова А. В. Колчака, адмирала Российского флота, Верховного правителя России, предводителя Белого движения.
- Колчак, Ростислав Александрович (1910—1965) — сын А. В. Колчака.
- Коновалов, Александр Иванович (1875—1949) — крупный предприниматель, политик, министр Временного правительства.
- Коровин, Константин Алексеевич (1861—1939) — русский живописец, театральный художник.
- Кривошеин, Игорь Александрович (1897—1987) — инженер, участник движения Сопротивления во Франции в годы Второй мировой войны.
- Кутепов, Александр Павлович (1882—1930) — генерал, один из руководителей Белого движения. (5234)
- Кшесинская, Матильда Феликсовна (1872—1971) — балерина. Рядом Андрей Владимирович (великий князь) (1879—1956) и их сын Романовский-Красинский, Владимир Андреевич (1902—1974)[10]
- Лампе, Алексей Александрович фон (1885—1967) — генерал, участник Белого движения.
- Ланской, Андрей Михайлович (1902—1976) — русский живописец, график.
- Латри, Михаил Пелопидович (1875—1942) — живописец, художник по керамике. Внук И. К. Айвазовского.
- Лебедев, Владимир Александрович (1879—1947) — один из первых пилотов-авиаторов в России.
- Липшиц, Берта (урождённая Берта Моисеевна Китросер, 1889—1972) — жена и муза скульптора Жака Липшица; похоронена вместе с сыном А. М. Шимкевичем (1913—1999)
- Лисенко, Наталья Андриановна (1884/1886—1969) — актриса (рядом с мужем И. И. Мозжухиным)
- Лифарь, Серж (1905—1986) — балетмейстер. С женой, умершей в сентябре 2008 г. (6114)
- Лосский, Николай Онуфриевич (1870—1965) — философ.
- Лохвицкий, Николай Александрович (1867/68—1933) — русский военный деятель, генерал-лейтенант, участник белого движения в Сибири. Брат писательницы Н. А. Лохвицкой (Тэффи).
- Львов, Георгий Евгеньевич (1861—1925), князь, глава и министр Временного правительства. (574/575)
- Маковский, Сергей Константинович (1877—1962) — поэт и художественный критик.
- Максимов, Владимир Емельянович (1930—1995) — писатель, редактор журнала «Континент».
- Мандельштам, Юрий Владимирович (1908—1943) — поэт, погиб в концентрационном лагере. Кенотаф помещён в памятнике жены, Людмилы Мандельштам (1908—1938), старшей дочери композитора Игоря Фёдоровича Стравинского. (346)
- Милиоти, Николай Дмитриевич (1874—1962) — русский художник.
- Михайлов-Расловлев, Михаил Сергеевич (1892—1987) — поэт, писатель, переводчик.
- Мережковский, Дмитрий Сергеевич (1865—1941) — писатель, поэт. Похоронен с женой Зинаидой Николаевной Гиппиус (1869—1945) — поэтессой. Изображение на памятнике — копия «Троицы» Андрея Рублёва (440).
- Мещерская, Вера Кирилловна (1876—1949) — учредитель Русского дома в Сент-Женевьев-де-Буа в 1927 г. (386)
- Мозжухин, Александр Ильич (1877—1952) — актёр, брат актёра Ивана Мозжухина.
- Мозжухин, Иван Ильич (1869—1939) — актёр кино.
- Морозов, Сергей Тимофеевич (1863—1944) — меценат, предприниматель, брат Саввы Морозова.
- Мульханов, Павел Михайлович (1857—1942) — архитектор.
- Муромцева-Бунина, Вера Николаевна (1881—1961) — жена И. А. Бунина, переводчица, мемуаристка, автор литературных статей, книг «Жизнь Бунина» и «Беседы с памятью», племянница председателя Первой Государственной Думы.
- Некрасов, Виктор Платонович (1911—1987) — писатель, журналист, главный редактор журнала «Континент». (292)
- Нуреев, Рудольф Хаметович (1938—1993) — танцор балета. Памятник, задуманный оформителем Парижской оперы Энцо Фриджерио и осуществлённый в 1996 г. итальянским мозаиком Акоменой, представляет собой тканый восточный ковёр, который любил Нуреев.
- Оболенская, Вера Аполлоновна, княгиня (псевдоним в движении Сопротивления — Вики) (1911—1944, Берлин) — участница движения сопротивления во Франции. Арестована 1943 г. Обезглавлена в берлинской тюрьме Плётцензее 4 августа 1944 г. (875/880)
- Оцуп, Николай Авдеевич () — русский поэт и переводчик. (8327/8328)
- Пешков (Свердлов), Зиновий Максимович (1884—1966) — приёмный сын и крестник русского писателя Максима Горького, генерал французского иностранного легиона, награждён Большим крестом Почётного легиона. (5740)
- Писарев, Пётр Константинович (1874—1967) — генерал-лейтенант; участник Белого движения; комендант Севастополя (1920 год); возглавлял Союз добровольцев по противодействию немецкому оккупационному режиму.
- Поль, Владимир Иванович (1875—1962) — композитор, пианист, педагог, музыковед.
- Поплавский, Борис (1903—1935) — поэт.
- Попович-Липовац, Иван Юрьевич (1856—1919) — черногорец, генерал Российской императорской и Черногорской армий, участник шести войн и многих восстаний, борец за свободу славянских народов Балканского полуострова, Георгиевский кавалер.
- Преображенская, Ольга Иосифовна (1871—1962) — балерина.
- Прокудин-Горский, Сергей Михайлович (1863—1944) — фотограф, химик, изобретатель.
- Ремизов, Алексей Михайлович (1877—1957) — писатель.
- Романов, Гавриил Константинович () — князь императорской крови, сын великого князя Константина Константиновича, внук великого князя Константина Николаевича, правнук императора Николая I
- Романова, Ирина Александровна (1895—1970) — княжна императорской крови, дочь великого князя Александра Михайловича, правнучка императора Николая I, племянница императора Николая II. В замужестве княгиня Юсупова.
- Рошко Георгий (1915—2003) — протопресвитер.
- Рощина-Инсарова, Екатерина Николаевна (1883—1970) — русская драматическая актриса.
- Рындина, Лидия Дмитриевна (1883—1964) — актриса театра и кино, писательница.
- Рябушинский, Дмитрий Павлович (1882—1962) — инженер, специалист по аэродинамике, основатель Аэродинамического института в Кучино под Москвой, член-корреспондент Парижской Академии наук с 1935 г. (561/562)
- Савич, Никанор Васильевич (1869—1942) — российский политический деятель. Депутат Государственной думы III и IV созывов.
- Серебрякова, Екатерина Борисовна (1913—2014) — русская художница, дочь З. Е. Серебряковой.
- Серебрякова, Зинаида Евгеньевна (1884—1967) — русская художница.
- Сомов, Константин Андреевич (1869—1939) — художник. (119)
- Старк, Георгий Карлович (1878—1950) — адмирал. Отец Бориса Старка и дед Сергея Старка.
- Столыпина, Ольга Борисовна (1859—1944) — супруга П. А. Столыпина, премьер-министра России, убитого в 1911 г. (855)
- Мать, первая жена и дети композитора Игоря Фёдоровича Стравинского:
- Стравинский, Фёдор Игоревич (1907—1989) — художник, сын музыканта Игоря Стравинского. Похоронен с Екатериной Гавриловной Стравинской (1880—1939) — первой женой Игоря Стравинского (приходившейся ему кузиной). (352)
- Стравинская, Анна Кирилловна (1854—1939) — мать Игоря Стравинского. (334)
- Мандельштам, Людмила Игоревна (1908—1938), урождённая Стравинская — старшая дочь Игоря Стравинского, похоронена со своим мужем поэтом Юрием Мандельштамом. (346)
- Струве, Пётр Бернгардович (1870—1944) — русский общественный и политический деятель, экономист, публицист, историк, философ.
- Тарковский, Андрей Арсеньевич (1932—1986) — знаменитый русский кинорежиссёр, похоронен со своей женой Ларисой Тарковской.
- Татищев, Владимир Сергеевич (1865—1928), граф. (27)
- Татонов, Георгий Петрович (1884—1970) — генерал-майор Генштаба, в 1920-е начальник штаба корпуса генерала Шкуро, командир терско-астраханской бригады.
- Туркул, Антон Васильевич (1892—1957) — участник Белого движения, генерал-майор, дроздовец.
- Туроверов, Николай Николаевич (1899—1972) — участник Белого движения, казачий поэт.
- Тэффи (Лохвицкая, Надежда Александровна) (1872—1952) — писательница и поэтесса, мемуарист, переводчик.
- Улагай, Сергей Георгиевич (1875(77)—1944) — генерал-лейтенант, деятель Белого движения, прототип генерала Григория Чарноты в пьесе М. Булгакова «Бег».
- Фёдоров, Михаил Михайлович (1859—1949) — российский государственный и общественный деятель, активный участник Белого движения.
- Фёдоров, Николай Фёдорович (1885—1984) — общественный деятель, основатель «Национальной Организации Витязей» (Н. О. В.)
- Фёдоров, Пётр Алексеевич (1878—1942) — генерал-майор Корпуса инженер-механиков флота, Георгиевский кавалер, иконописец.
- Фотиев, Кирилл Васильевич (1928—1990) — священник Православной Церкви в Америке и Архиепископии русских приходов Константинопольского Патриархата в Западной Европе, член Народно-Трудового Союза (НТС), церковный и общественный деятель русской эмиграции.
- Черепнин, Николай Николаевич (1873—1945), композитор и дирижёр. (1627)
- Чичибабин, Алексей Евгеньевич (1871—1945) — выдающийся советский химик. Специалист в области гетероциклических соединений.
- Шатилов, Павел Николаевич (1881—1962) — генерал от инфантерии, участник Белого движения.
- Шереметев, Александр Дмитриевич (1859—1931) — российский меценат и музыкант, внук Николая Шереметева и певицы Прасковьи Жемчуговой.
- Шидловский, Николай Илиодорович (1859—1935) — российский политический деятель.
- Шипов, Николай Николаевич (1873—1958) — генерал-майор.
- Шмелёв, Иван Сергеевич (1873—1950) — писатель, публицист. В 2000 году было исполнено желание Шмелёва: прах его и его жены перевезён на родину и погребён рядом с могилами родных в московском Донском монастыре.
- Эрдели, Иван Георгиевич (1870—1939) — русский военачальник, один из основателей Добровольческой армии, деятель Белого движения.
- Юсуповы и Шереметевы:
- Юсупова, Зинаида Николаевна (1861—1939) — русская княгиня, мать князя Феликса Юсупова.
- Феликс Феликсович Юсупов (1887—1967) — князь, организатор убийства Распутина. Похоронен с супругой Юсуповой, Ириной Александровной (1895, Петергоф — 1970, Париж), русской княжной императорской крови, правнучкой Николая I и племянницей Николая II.
- Шереметева, Ирина Феликсовна (1915, Санкт-Петербург — 1983, Корней-ан-Паризи) — урождённая княжна Юсупова, единственная дочь князя Феликса Юсупова и Ирины Александровны Юсуповой (Романовой).
- Сёстры Марины Влади:
- Милица (1932—1988) — театральная актриса. Псевдоним: Элен Вальер. (764)
- Таня (1930—1980) — графиня Поццо ди Борго, киноактриса. Псевдоним: Одиль Версуа. (764)
Фотогалерея
- Галич АА, могила.jpg
Могила Александра Галича
- Nurejews Grab.jpg
Могила Нуреева
- Памятник Легионерам.jpg
Памятник кавалерам ордена Почётного легиона
- Gravestone of Andrei Tarkovsky 2007.jpg
Могила Андрея Тарковского и его жены Ларисы
- Tombstone of Teffi 2007.jpg
Надгробная плита на могиле Тэффи
- Атаману Богаевскому.jpg
Атаману Богаевскому
- Генералу Дроздовскому и его Дроздовцам.jpg
Генералу Дроздовскому и его Дроздовцам
- Родзянко Н.М. и его супруге.jpg
Родзянко Н. М. и его супруге
- Графу и графине Ланским.jpg
Графу и графине Ланским
- Великому Князю Гавриилу Константиновичу.jpg
Великому Князю Гавриилу Константиновичу
- Чичибабину А.Е.и его супруге.jpg
Чичибабину А. Е. и его супруге
- Иван Бунин.jpg
Ивану Бунину и его супруге Вере Муромцевой-Буниной
- Сергей Лифарь.jpg
Сергею Лифарю
- Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус.JPG
Дмитрию Мережковскому и Зинаиде Гиппиус
- Tombe FF Ioussoupov, Irina Alexandrovna de Russie, Zenaïda Ioussoupova.jpg
Надгробие Юсуповых
- Могила А.И.Варнека.JPG
Гидрографу Александру Варнеку
- 2007-0103-073818.jpg
Надгробие Газданова
- Донским артиллеристам.jpg
Донским артиллеристам
- Генералу Алексееву и алексеевцам.jpg
Генералу Алексееву и алексеевцам
- To kadets of Russia.jpg
Кадетам
- To cossacks.jpg
Казакам
Напишите отзыв о статье "Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа"
Примечания
- ↑ [maps.google.com/maps?om=1&t=k&ll=48.631451,2.345431&spn=0.002453,0.005032 Вид кладбища с высоты птичьего полета] google maps
- ↑ [clubs.ya.ru/zh-z-l/replies.xml?item_no=9700 Пансионеры Русского дома в Сент-Женевьев-де-Буа] // ЖЗЛ. Неизвестные факты об исторических персонажах — я.ру]
- ↑ Прот. Борис Старк. [feb-web.ru/feb/rosarc/ra5/ra5-565-.htm По страницам синодика].
- ↑ «Российская газета» № 8 (4565). 17—23 января 2008. C. 13.
- ↑ [tass.ru/obschestvo/3460304 ТАСС: Общество — Кладбище Сен-Женевьев-де-Буа вошло в перечень историко-мемориальных памятников за рубежом]
- ↑ [www.nice-places.com/articles/europe/france/213.htm Сент-Женевьев-де-Буа. Последняя обитель русской эмиграции]
- ↑ [www.cnsr.ru/o-fonde/proekty/programma-russkiy-mir/ Программа «Русскiй МiрЪ»]
- ↑ Александр Малинин. «[www.youtube.com/watch?v=QYES7sOm1Mo&feature=related Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа]» (Песня. Стихи Р. Рождественского, музыка А. Малинина)
- ↑ Вячеслав Хрипко. «[www.bards.ru/archives/part.php?id=38565 Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа]» (Песня. Стихи Р. Рождественского, музыка В. Хрипко)
- ↑ [irina-petrovna.livejournal.com/ Фотография надгробия]
См. также
Портал «Франция» | |
Портал «История России» |
Литература
- Грезин И.И. Алфавитный список русских захоронений на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Серия «Российский некрополь». Выпуск 9 / Под ред. А. А. Шумкова. — М.: ООО «Старая Басманная», 2009. — 568 с.
Ссылки
- [zarubezhje.narod.ru/org/stegenevieve.htm Русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем (Франция)]
- [rudormition91.blogspot.com/ Сайт Успенской церкви]
- [rudormition70jubile.blogspot.com/ Сайт 70-летия Успенской церкви]
- [www.artrz.ru/menu/1804649234/1804863221.html Успенская церковь на Сайте «Искусство и архитектура русского зарубежья»]
- [www.turkey1923.com/gallipoli История и документы по восстановлению Галлиполийского памятника]
- [www.paris2france.com/сент-женевьев-де-буа_кладбище Русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Документы и архивные фото мемориалов]
Отрывок, характеризующий Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:
«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]
«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.
Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.