Церковь Мадлен
| Церковь | |
Церковь Мадлен
l'église de la Madeleine | |
 Строгий и монументальный портик храма перекликается с фасадом Бурбонского дворца на противоположном берегу Сены. | |
| Страна | Франция |
Церковь Мадлен (фр. l'église de la Madeleine) — церковь Святой Марии Магдалины в 8-м округе Парижа, на одноимённой площади, вписанной в ансамбль более крупной площади Согласия. Наряду с другими зданиями площади, представляет собой эталон архитектуры французского классицизма.
Содержание
Описание
Тип церкви — греко-римский храм; образцом послужил Мезон Карре в Ниме:
- в длину — 108 м;
- в ширину — 43 м;
- по периметру стоят 52 коринфских колонны, полностью окружающие здание;
- высота каждой колонны 19,5 м.
Храм освещается через свод: в отличие от других храмов церковь не имеет ни трансепта, ни боковых окон. На фронтоне главного фасада размещена скульптурная группа «Страшный суд» работы Филиппа Оноре Лемера.
История
История строительства церкви растянулась на 85 лет по причине политической нестабильности Франции в конце XVIII — начале XIX веков. Строительство началось под руководством архитектора Контана д’Иври при Людовике XV, в честь которого оформляли площадь Согласия и её окрестности, и который самолично заложил первый камень будущей церкви. Первоначальный проект уподоблялся церкви Святого Людовика в Доме инвалидов — крестообразное сооружение с куполом. После смерти д’Иври работы продолжил Кутюр, предложивший взять за образец здание Пантеона. В 1790 году строительство было приостановлено из-за разногласий по поводу назначения здания. В 1806 году Наполеон поручил архитектору Виньону возвести зал славы императорской Великой армии. Всё, что было построено до этого, было снесено. В 1814 году Людовик XVIII пожелал, чтобы возводившееся здание стало церковью памяти Людовика XVI и Марии-Антуанетты. В 1837 году администрация города планировала превратить здание в вокзал первой пассажирской железной дороги, соединявшей Париж и Сен-Жермен, но этим замыслам не было суждено осуществиться. В 1842 году церковь была достроена и освящена.
См. также
Напишите отзыв о статье "Церковь Мадлен"
Литература
- Andrée Jacob et Jean-Marc Léri. Vie et histoire du VIII-e arrondissement. — Paris: Éditions Hervas, 1991.
- Isabel Kuhl. Architecture: The Groundbreaking Moments. — Prestel, 2012. — С. 24—25. — ISBN 978-3-7913-4654-0.
Ссылки
- [www.eglise-lamadeleine.com/ Официальный сайт] (фр.)
- [www.linternaute.com/paris/magazine/diaporama/06/eglises/eglise-sainte-marie-madeleine/sainte-marie-madeleine1.shtml Диапорама из фотографий церкви Мадлен] на сайте «Internaute».
- [www.gearthhacks.com/dlfile17472/La-Madeleine-Church.htm Трёхмерная модель церкви]
Отрывок, характеризующий Церковь Мадлен
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
