Катастрофа Ту-124 над Куйбышевской областью
| Рейс 5385 Аэрофлота | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Дата | |
| Время |
19:53 |
| Характер |
разрушение правого двигателя |
| Причина |
конструкционно-производственные недостатки |
| Место | |
| Воздушное судно | |
| Модель | |
| Авиакомпания |
|
| Пункт вылета | |
| Пункт назначения | |
| Рейс |
5385 |
| Бортовой номер |
СССР-45062 |
| Дата выпуска | |
| Пассажиры |
54 |
| Экипаж |
7 |
| Погибшие |
2 |
| Раненые |
4 |
| Выживших |
59 |
Катастрофа Ту-124 над Куйбышевской областью — авиационное происшествие с человеческими жертвами (авиакатастрофа), произошедшая 9 июля 1973 года над Куйбышевской (ныне Самарской) областью с самолётом Ту-124В компании Аэрофлот, выполнявшим рейс 5385 (Куйбышев — Симферополь). Вследствие отказа и разрушения одного из двигателей самолёта, обломки двигателя пробили обшивку фюзеляжа и смертельно ранили двух пассажиров.
Содержание
Самолёт
Ту-124В с бортовым номером СССР-45062 (заводской — 4351407, серийный — 14-07) был выпущен Харьковским авиазаводом в 1964 году, а 20 мая передан Приволжскому управлению гражданского воздушного флота, которое направило его в Куйбышевский объединённый авиаотряд (по другим данным — в Уфимский авиаотряд). На 9 июля 1973 года борт 45062 имел 12 831 час налёта и 10 807 посадок.
Катастрофа
В тот день самолёт с бортовым номером СССР-45062 пилотировал экипаж из 173-го лётного отряда в составе командира Василия Беляева, второго пилота Геннадия Кострюкова, штурмана Владимира Добрынина и бортмеханика Владимира Мочалова. В салоне работали стюардессы Елизарова и Беляева, сопровождал рейс милиционер Шишкин.
В 19:42 по местному времени авиалайнер вылетел из куйбышевского аэропорта Курумоч и начал набор высоты. В 19:53 самолёт находился на высоте 6600 метров над Шигонским районом Куйбышевской области и ориентировочно в 97—100 километрах от аэропорта вылета, когда неожиданно разрушилась турбина правого реактивного двигателя. Её обломки пробили обшивки двигателя и фюзеляжа, и проникли в салон в районе 12-го ряда, где убили и ранили нескольких пассажиров. Экипаж тут же отключил двигатель и активировал его систему пожаротушения, а также перевёл самолёт на крутое снижение.
Возникшая разгерметизация и гибель нескольких человек привели к возникновению паники среди пассажиров, которые побежали в переднюю часть салона, тем самым переместив центр тяжести самолёта вперёд и значительно усложнив пилотирование судна. Стюардессам и сопровождающему милиционеру с трудом удалось рассадить пассажиров обратно по местам, после чего в 20:05 Ту-124 произвёл посадку в аэропорту Курумоч с магнитным курсом посадки 52°.
Последствия
В правом двигателе была полностью разрушена турбина, а её обломки серьёзно повредили фюзеляж в районе 37—38 шпангоутов, а также закрылки и элероны правого полукрыла. В салоне самолёта вследствие поражения обломками были убиты 2 и ранены 4 пассажира.
Сам борт 45062 был восстановлен и продолжал эксплуатироваться в Приволжском УГА. Отставлен от полётов 18 июля 1980 года и впоследствии был разрезан на металлолом.
Причина
Причиной разрушения турбины двигателя был назван дефект при производстве.
Напишите отзыв о статье "Катастрофа Ту-124 над Куйбышевской областью"
Ссылки
- [www.airdisaster.ru/database.php?id=701 Катастрофа Ту-124В Приволжского УГА (нелокализованное разрушение двигателя)]. airdisaster.ru. Проверено 31 марта 2013. [www.webcitation.org/6FlsD1AvG Архивировано из первоисточника 10 апреля 2013].
- [russianplanes.net/reginfo/32355 Туполев Ту-124В Бортовой №: CCCP-45062]. Russianplanes.net. Проверено 31 марта 2013. [www.webcitation.org/6FlsDqO9X Архивировано из первоисточника 10 апреля 2013].
Отрывок, характеризующий Катастрофа Ту-124 над Куйбышевской областью
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
