Катастрофа Ту-104 под Москвой (декабрь 1973)

Рейс 964 Аэрофлота
Ту-104Б компании Аэрофлот
Общие сведения
Дата	7 декабря 1973 года
Время	22:29
Характер	Столкновение с землёй
Причина	Ошибка экипажа
Место	аэропорт Домодедово, Московская область (РСФСР, СССР)
Координаты	55°25′11″ с. ш. 37°52′41″ в. д.55.41972° с. ш. 37.87806° в. д. / 55.41972; 37.87806
Воздушное судно
Модель	Ту-104Б
Авиакомпания	Аэрофлот (Грузинское УГА, Тбилисский ОАО)
Пункт вылета	Копитнари, Кутаиси (ГССР)
Остановки в пути	Минеральные Воды (РСФСР)
Пункт назначения	Домодедово, Москва (РСФСР)
Рейс	964
Бортовой номер	CCCP-42503
Дата выпуска	24 ноября 1960 года
Пассажиры	68
Экипаж	7
Погибшие	16
Раненые	43
Выживших	59

Катастрофа Ту-104 под Москвой в декабре 1973 года — авиационная катастрофа пассажирского самолёта Ту-104Б Тбилисского авиаотряда Грузинского управления («Аэрофлот»), произошедшая в пятницу 7 декабря 1973 года. Лайнер выполнял пассажирский рейс из Кутаиси в Москву, когда при посадке в аэропорту Домодедово врезался в землю до полосы и разрушился, при этом погибли 16 человек.

Самолёт

Ту-104Б с бортовым номером 42503 (заводской — 021901, серийный — 19-01) был выпущен Казанским авиазаводом 24 ноября 1960 года, а 19 декабря передан Главному управлению гражданского воздушного флота, которое направило его в Тбилисский авиаотряд Грузинского территориального управления ГВФ. Изначально авиалайнер имел салон на 100 мест, но позже был переделан в 115-местный. Общая наработка 13-летнего авиалайнера составляла 18 300 лётных часов и 10 983 цикла «взлёт—посадка».

Экипаж

Лётный экипаж (в кабине) был из 112-го (Тбилисского) лётного отряда и состоял из четырёх человек:

• Командир воздушного судна — Удальцов Ефим Григорьевич — Герой Советского Союза, кавалер ордена Ленина, трёх орденов Красного знамени, ордена «Знак Почёта» и ордена Отечественной войны I степени.
• Второй пилот — Капанадзе Захарий Давыдович
• Штурман — Лобанов Евгений Михайлович
• Бортмеханик — Солодовников Евгений Михайлович

В салоне работали три бортпроводника:

• Месхидзе Лидия Степановна
• Таурелия
• Гацарелия Нукзари С.

Катастрофа

В тот день борт 42503 должен был выполнить два рейса по маршруту Москва — Кутаиси — Москва. В 12:25 самолёт вылетел из Москвы и в 14:35 благополучно приземлился в Кутаисском аэропорту.

Далее экипажу предстояло на этом же самолёте совершить обратный рейс — № 964 (Кутаиси—Москва). В 15:41 Ту-104 вылетел из Кутаиси. Но в процессе полёта в 17:18 с экипажем связался диспетчер Западного сектора РДС Воронеж и сообщил, что погода в Московской воздушной зоне ниже минимума, в связи с чем экипажу необходимо выбрать запасный аэродром. Экипаж выбрал Минеральные Воды, где осуществил посадку в 18:37. Там на борт сели ещё несколько пассажиров с билетами до Москвы. После улучшения погоды в Московской зоне экипаж получил разрешение на взлёт. В 20:43 рейс 964 вылетел из Минеральных Вод и после набора высоты занял эшелон 8400 метров. Всего на борту авиалайнера находились 68 пассажиров: 66 взрослых, 1 ребёнок и сопровождающий милиционер (не был включён в состав экипажа).

Небо над Домодедово в это время было затянуто облаками с нижней границей 180 метров, стояла дымка, а видимость достигала 3 километров. В 22:02 Ту-104 пройдя траверз Ефремова вошёл в Московскую воздушную зону, после чего экипаж по указанию диспетчера начал снижаться до высоты 3600 метров по направлению на Венёв. Далее экипаж связался с диспетчером круга и по его разрешению в 22:23:23 занял высоту круга 400 метров, а через минуту (22:24:27) начал выполнять третий разворот, находясь при этом в 16 километрах от аэропорта. Выполнив третий разворот и приближаясь к точке четвёртого, экипаж в 22:26:16 запросил разрешение у диспетчера выполнить четвёртый разворот, на что получил ответ: «Рановато, одну минутку». Но через 32 секунды диспетчер сам дал указание экипажу выполнить четвёртый разворот, что тот и выполнил, оказавшись после выхода из разворота в 1000—1500 левее линии пути. В 22:27:37 диспетчер передал: «удаление 7, находитесь левее, так с этим курсом и идите», поэтому экипаж постарался исправить боковое уклонение, а в 22:27:45 доложил о входе в глиссаду и что готов к посадке, находясь при этом в 6 километрах от торца ВПП-1 с магнитным курсом посадки 137° (правая).

При дальнейшем полёте до ДПРМ, самолёт начало уводить вправо, и ДПРМ была пройдена правее на 100 метров. Тогда экипаж постарался исправить положение, но БПРМ был пройден уже левее на 60 метров. После этого экипаж начал возвращать авиалайнер на линию пути, начав выполнять с креном 10—15° правый доворот, что привело к тому, что при проходе линии оси между БПРМ и ВПП появилось значительное угловое отклонение вправо на 10—15°. Тогда пилоты совершили фатальную ошибку — они начали выполнять крутой левый разворот, в ходе которого крен достиг 30—45°. С малой вертикальной скоростью, в 135 метрах от торца ВПП и в 25 метрах правее её оси левая плоскость крыла зацепила землю. из-за чего частично разрушилось, включая левый элерон. Продолжая снижаться, Ту-104 столкнулся с землёй передней стойкой шасси, которую вырвало из ниши. Далее самолёт достиг ВПП, ударился о её покрытие передней стойкой шасси, носовой частью фюзеляжа и обтекателем локатора, после чего начал разрушаться. У фюзеляжа оторвало носовую часть, отделилась левая часть крыла и сломалась левая стойка шасси. Основная часть фюзеляжа остановилась в 340 метрах после торца ВПП и левее её оси на 220 метров, после чего загорелась и была почти полностью уничтожена огнём. Носовая часть остановилась в 62 метрах дальше и избежала пожара.

В катастрофе погибли 5 членов экипажа, кроме второго пилота Капанадзе и бортпроводницы Месхидзе, которые получили тяжёлые травмы, а также 7 пассажиров. Позже в больнице скончались от ран ещё 4 пассажира. Всего из числа пассажиров в катастрофе погибли 11 (3 мужчины и 8 женщин) и получил различные травмы 41 человек, из числа членов экипажа — 5 и 2 соответственно.

Причины катастрофы

Причиной катастрофы является неправильно принятое решение командиром корабля, выразившееся в попытке совершить посадку вместо ухода на второй круг после вывода самолета в район БПРМ с боковым уклонением, что привело в дальнейшем при исправлении захода к созданию чрезмерно больших кренов на малой высоте и касанию левым крылом земли с последующим разрушением самолета.

—

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ту-104 под Москвой (декабрь 1973)

До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.