Кржижевски, Майк
Майк Кржижевски | |
Mike Krzyzewski | |
Кржижевски в Пентагоне в 2006 году | |
---|---|
Имя при рождении: |
Майкл Уильям |
Род деятельности: |
Баскетбольный тренер студенческих команд |
Место рождения: |
Майкл Уильям «Майк» Кржижевски (англ. Michael William "Mike" Krzyzewski [ʃəˈʃɛfski]; родился 13 февраля 1947 года в Чикаго, штат Иллинойс) — американский баскетбольный тренер польского происхождения[1][2]. В настоящее время является тренером команды NCAA «Дьюк Блю Девилз» (Университет Дьюка) и национальной мужской сборной США. Трёхкратный Олимпийский чемпион. Член Баскетбольного Зала славы.
Достижения
- Чемпион NCAA: 1990/1991, 1991/1992, 2000/2001, 2009/2010, 2014/2015.
- Бронзовый призёр чемпионата мира: 1990, 2006.
- Чемпион мира: 2010, 2014.
- Олимпийский чемпион: 2008, 2012, 2016.
- Чемпион Америки: 2007.
- Серебряный призёр Универсиады: 1987.
- Серебряный призёр Игр доброй воли: 1990.
- Член Баскетбольного зала славы: 2001[3].
- Приз Нейсмита тренеру года NCAA: 1989, 1992, 1999.
- Приз Джона Вудена: 2000.
- Спортсмен года по версии Sports Illustrated: 2011.
Напишите отзыв о статье "Кржижевски, Майк"
Примечания
- ↑ [www.highbeam.com/doc/1P2-4343445.html Emily M. Krzyzewski, mother of Duke coach] (англ.). highbeam.com. Chicago Sun-Times. Проверено 14 ноября 2014.
- ↑ [www.goduke.com/ViewArticle.dbml?DB_OEM_ID=4200&ATCLID=867025 Krzyzewski Receives 2007 Ellis Island Family Heritage Award] (англ.). goduke.com. Official Athletics Site. Проверено 14 ноября 2014.
- ↑ [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/michael-mike-krzyzewski Michael "Mike" Krzyzewski Hall of Famers] (англ.). hoophall.com. Basketball Hall of Fame. Проверено 14 ноября 2014.
Ссылки
- [www.coachk.com/ Official website Mike Krzyzewski] (англ.)
- [www.goduke.com/ViewArticle.dbml?SPSID=22725&SPID=1845&DB_LANG=C&DB_OEM_ID=4200&ATCLID=152844&Q_SEASON=2011 Mike Krzyzewski at the Duke Blue Devils] (англ.)
- [www.hoophall.com/hall-of-famers/tag/michael-mike-krzyzewski Mike Krzyzewski at the Naismith Memorial Basketball Hall of Fame] (англ.)
|
|
|
|
Отрывок, характеризующий Кржижевски, Майк
Камердинер махнул рукой.– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)