Лемболово (бывшая деревня)

Бывший населённый пункт
Лемболово фин. Lempaala
Государственная принадлежность	Российская империя → СССР
Координаты	60°18′40″ с. ш. 30°15′23″ в. д.60.31111° с. ш. 30.25639° в. д. / 60.31111; 30.25639
Первое упоминание	XIV век
Другие названия	Лембово, Лембала, Лембола, Лебалово
Современное расположение	Россия, Ленинградская область, Всеволожский район, Куйвозовское сельское поселение
Лемболово Лемболово Лемболово

Ле́мболово (фин. Lempaala) — бывшая деревня, располагавшаяся на территории современного Куйвозовского сельского поселения Всеволожского района Ленинградской области.

Название

Название деревни происходит:

• по одной версии, от финского lempo — «чёрт», который якобы жил в водах Лемболовского озера;
• по другой версии, деревню основали выходцы из финского города Лемпяаля.

История

Найденная в 2016 году в Великом Новгороде на четвертом Нутном раскопе берестяная грамота второй четверти XIV века с записью об оброке упоминает населённый пункт Лембово. По мнению члена-корреспондента РАН, доктора филологических наук А. А. Гиппиуса, Лембово это бывшая деревня Лемболово.

Точная дата основания населённого пункта неизвестна, но несколько хуторов и деревня Лембагала на берегах озера Лембо упоминались ещё в Писцовой книге Водской пятины 1500 года.

Первое картографическое упоминание Лемболова имело место в 1580 году на «Карте Карелии, составленной после взятия Кексгольма».

Смежные, две деревни Лемболова и две деревни Лембала, упоминаются на карте окружности Санкт-Петербурга 1810 года.

КЮЛЕЯТКА (ЛЕМБОЛОВО) — мыза принадлежит действительному статскому советнику Лобри, состоит из деревень:
а) Кюлеятка — жителей 42 м. п., 41 ж. п.
б) Накколова — жителей 56 м. п., 57 ж. п. при оной:
в) Почтовая станция
г) Лемболово — жителей 157 м. п., 159 ж. п. (1838 год)

На этнографической карте Санкт-Петербургской губернии П. И. Кёппена 1849 года упомянута деревня «Lembala», населённая ингерманландцами-эурямёйсет.

В пояснительном тексте к этнографической карте деревня названа Lembala (Lempala, Лемболово) и указано количество её жителей на 1848 год: ингерманландцев-эурямёйсет — 169 м. п., 210 ж. п., а также ижоры 47 м. п., 49 ж. п. и финнов-суоми — 9 м. п., 10 ж. п., всего 494 человека.

ЛЕМБОЛОВО — деревня наследников действительного статского советника Лобри, по почтовому Кексгольмскому тракту, 39 дворов, 166 душ м. п. (1856 год)

В 1860 году большая деревня Лемболова насчитывала 71 двор. В ней располагались: казармы таможенной стражи, «тригонометрический пункт», приёмный медицинский покой и постоялый двор. Кроме того, в ней выделялись деревня Лемболова помещика Господина Яковлева и деревня Лемболова (Накколова).

ЛЕМБОЛОВО (ПАККОЛОВО) — деревня владельческая, при колодцах, по Кексгольмскому почтовому тракту, 28 дворов, 108 м. п., 102 ж. п.
ЛЕМБОЛОВО — мыза владельческая, при озере Ройка и колодце, по правую сторону Керровского просёлочного тракта, 1 двор, 5 м. п., 4 ж. п. (1862 год)

В 1872 году в деревне открылась двухклассная земская школа. В ней было три учителя и 134 ученика.

В 1878 году в деревне открылась воскресная школа, содержавшаяся на средства прихожан. Обучение в ней чтению, письму и лютеранскому катехизису вёл пастор О. Рокканен.

В 1879 году в деревне открылась церковно-приходская школа. Учителем в ней работал выпускник Колпанской семинарии Р. Ряйккёнен.

В 1885 году деревня насчитывала 29 дворов.

В 1891 году в ней открылась школа для глухонемых детей. Руководил школой учитель Юхо Хипели.

В 1894 году открылась первая библиотека.

ЛЕМБОЛОВО — деревня, на земле Лемболовского сельского общества по Кексгольмскому шоссе и Мустоловской просёлочной дороге пруд Вейколайзлампи 98 дворов, 314 м. п., 318 ж. п., всего 632 чел. 2 народные школы, земская больница, волостное правление, почтовая станция, постоялый двор с продажей крепких напитков, 2 мелочные лавки, кузница.
ЛЕМБОЛОВО — мыза помещика, на земле коллежского советника Евгения Ивановича Яковлева при Керровской дороге, при о. Ройке 1 двор, 10 м. п., 10 ж. п., всего 20 чел. кирпичный завод. (1896 год)

Согласно данным первой переписи населения Российской империи:

ЛЕМБОЛОВО (Придорожная Слобода и Задняя Деревня) — деревня, православных — 66, протестантов — 490, мужчин — 253, женщин — 303, обоего пола — 556. (1897 год)

В XIX — начале XX века деревня административно относилась к Лемболовской волости 4-го стана Санкт-Петербургского уезда Санкт-Петербургской губернии.

ЛЕМБОЛОВО 1-е (ПАККОЛОВО) — село Лемболовского сельского общества Лемболовской волости, число домохозяев — 39, наличных душ: 112 м. п., 114 ж. п., всего 226; Количество надельной земли: всего — 296, пахотной — 87, под лесом — нет (в десятинах).
ЛЕМБОЛОВО 2-е — деревня Лемболовского сельского общества Лемболовской волости, число домохозяев — 40, наличных душ: 128 м. п., 152 ж. п., всего 280; Количество надельной земли: всего — 377, пахотной — 104, под лесом — нет (в десятинах). (1905 год)

В 1905 году в Лемболове работал лесопильный завод Сергея Павловича Гернета, а землевладельцами были: в Кюлиатке — вдова генерала-лейтенанта Наталья Ивановна Брылкина (1340 дес.); в Лемболовской пустоши — крестьяне Ярославской губернии Алексей (471 дес.) и Василий (472 дес.) Григорьевичи Григорьевы; в Лемболове — статский советник Евгений Иванович Яковлев (153 дес.) и наследники дворянина Павла Ивановича Яковлева (216 дес.).

Лемболовская волость была образована в 1918 году. Входила в состав 1-го Северного района Петроградской губернии. Упразднена в конце 1922 года, а её территория вошла в состав Куйвозовской волости.

По данным губернской переписи 1920 года, национальный состав населения Лемболовской волости выглядел следующим образом:

• финны — 2284 (81,74 %)
• русские — 504 (18,03 %)
• эстонцы — 6 (0,21 %)

«ЛЕМБОЛОВО» — совхоз в Лемболовском сельсовете, 15 хозяйств, 32 души.
Из них: русских — 11 хозяйств, 27 душ; финнов-ингерманландцев — 3 хозяйства, 4 души; эстов — 1 хозяйство, 1 душа.
ЛЕМБОЛОВО I-ое — деревня в Лемболовском сельсовете, 74 хозяйства, 317 душ.
Из них: русских — 8 хозяйств, 20 душ; финнов-ингерманландцев — 64 хозяйства, 295 душ; финнов-суоми — 1 хозяйство, 1 душа; поляков — 1 хозяйство, 1 душа.
ЛЕМБОЛОВО II-ое — деревня в Лемболовском сельсовете, 69 хозяйств, 402 души.
Из них: все финны-ингерманландцы.
НАККОЛОВО — деревня в Лемболовском сельсовете, 62 хозяйства, 296 душ.
Из них: русских — 11 хозяйств, 46 душ; финнов-ингерманландцев — 47 хозяйств, 234 души; финнов-суоми — 2 хозяйства, 10 душ; латышей — 1 хозяйство, 5 душ; татар — 1 хозяйство, 1 душа. (1926 год)

В том же 1926 году был организован Лемболовский финский национальный сельсовет, население которого составляли: финны — 1329, русские — 162, другие нац. меньшинства — 7 человек.

В состав Лемболовского сельсовета, по данным переписи населения 1926 года, входили деревни Керро, Кюлеятка, Лемболово I-е, Лемболово II-е, Муратово, Никколово, Сифолово и совхоз «Лемболово». Сельсовет находился в составе Куйвозовской волости Ленинградского уезда.

По административным данным 1933 года, в Лемболовский сельсовет Куйвозовского финского национального района входили деревни Керро, Кюляятко, Лемболово I, Лемболово II, Накалово, Муратово и Сифолово, общей численностью населения 1417 человек.

По административным данным 1936 года, деревня Лемболово являлась центром Лемболовского сельсовета Токсовского района. В сельсовете было 7 населённых пунктов, 358 хозяйств и 7 колхозов.

Лемболово оставалось довольно крупным поселением, населённым в основном ингерманландскими финнами, пока в 1936 году не попало под депортацию во имя «безопасности» приграничного района. Выселение проводилось как административное переселение и касалось всех жителей Лемболова — как лютеран, так и православных.

По переписи населения 1939 года, такого населённого пункта уже не существовало, хотя на картах того времени он ещё обозначался с точностью до дома и насчитывал в 1940 году 140 дворов.

Национальный сельсовет был ликвидирован весной 1939 года.

Впоследствии, во время Великой Отечественной войны, Лемболово было полностью разрушено в ходе боёв между советскими и финскими войсками. После войны название «Лемболово» перемещается севернее прежнего расположения населённого пункта и сейчас встречается на карте в основном к западу и северу от Лемболовского озера. Так, деревня Лемболово сейчас расположена к юго-западу от озера Силанде между посёлками Лесное и Стеклянный, а железнодорожная станция Лемболово отстоит от первоначального места поселения более чем на десяток километров.

Демография

<timeline> ImageSize = width:400 height:300 PlotArea = left:40 right:40 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =

 id:gray1 value:gray(0.9)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:1047 ScaleMajor = unit:year increment:200 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =

 bar:1838 color:gray1 width:1 
  from:0 till:314 width:15  text:314 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1848 color:gray1 width:1 
  from:0 till:494 width:15  text:494 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1862 color:gray1 width:1 
  from:0 till:219 width:15  text:219 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1896 color:gray1 width:1 
  from:0 till:652 width:15  text:652 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1897 color:gray1 width:1 
  from:0 till:556 width:15  text:556 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1905 color:gray1 width:1 
  from:0 till:506 width:15  text:506 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1926 color:gray1 width:1 
  from:0 till:1047 width:15 text:1047 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1939 color:gray1 width:1 
  from:0 till:0 width:15 text:0 textcolor:red fontsize:8px

</timeline>

Лемболовский лютеранский приход

Заметное развитие деревня получила в XVII веке, когда финноязычные переселенцы из шведских областей Карельского перешейка основали здесь в 1611 году лютеранский приход. Лемболовская евангелическо-лютеранская община стала первой в Ингерманландии.

Около 1700 года была построена часовня, а в 1728 году возведён храм, который в скором времени был снесён.

В 1764 году было закончено строительство новой церкви во имя святого Генриха, а рядом с ней в 1807 году была сооружена колокольня.

В приходе работали воскресные школы, первая была основана в 1882 году по просьбе жителей деревни Риистамяки, пастором Отто Рокканеном, поселившимся там в 1878 году.

Последний пасторат построен в 1885 году. Площадь усадьбы настоятеля составляла 318 десятин.

В 1891 году церковь, рассчитанную на 1000 мест, капитально отремонтировали на средства, выделенные кассой взаимопомощи, при ней существовала богадельня для неимущих, рассчитанная на 13 человек.

Приход Лемпаала (фин. Lempaala) включал в себя 86 деревень, в которых проживало, в основном, финское население. Изменение численности населения прихода с 1842 по 1917 год:

<timeline> ImageSize = width:450 height:300 PlotArea = left:50 right:40 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =

 id:gray1 value:gray(0.9)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:8183 ScaleMajor = unit:year increment:2000 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =

 bar:1842 color:gray1 width:1 
  from:0 till:6002 width:15  text:6002 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1848 color:gray1 width:1 
  from:0 till:4615 width:15  text:4615 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1853 color:gray1 width:1 
  from:0 till:5537 width:15  text:5537 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1882 color:gray1 width:1 
  from:0 till:6041 width:15  text:6041 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1889 color:gray1 width:1 
  from:0 till:6278 width:15  text:6278 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1896 color:gray1 width:1 
  from:0 till:6534 width:15  text:6534 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1903 color:gray1 width:1 
  from:0 till:7016 width:15  text:7016 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1910 color:gray1 width:1 
  from:0 till:7690 width:15  text:7690 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1917 color:gray1 width:1 
  from:0 till:8183 width:15  text:8183 textcolor:red fontsize:8px

</timeline>

Кирха была закрыта 13 июня 1935 года. В 1936—1937 годах её разобрали.

Крест, венчавший кирху, был найден в кустах в середине 1990-х годов, а в 1996 году был водружён на постамент и освящён как памятный знак на том месте, где когда-то находилась церковь.

16 июля 2011 года у памятного креста проходили основные мероприятия, посвящённые 400-летию Церкви Ингрии в России.

Достопримечательности

Сейчас на месте разрушенной во время войны лютеранской кирхи расположена могила героев революции, крест в память о кирхе, а также памятник погибшим в годы войны. По склонам холма, на котором стоят памятники, до сих пор можно увидеть остатки окопов и других укреплений.

В окрестностях старого Лемболова можно встретить остатки сооружений Карельского укреплённого района. Это огромные, наполовину разрушенные железобетонные сооружения.

В память о боях на месте старого Лемболова сооружён мемориал Лемболовская твердыня (авторы проекта — Ю. Цариковский, Б. Свинин, Н. Седов). Здесь, на Лемболовских высотах, шли бои в 1918—1920 годах, в 1941 здесь было остановлено продвижение финских войск к Ленинграду, а в 1944 году именно отсюда началось освобождение Карельского перешейка. Ныне ближайший к мемориалу населённый пункт — Керро.

Известные уроженцы

• Ларин Параске (1833—1904) — знаменитая ижорская рунопевица, родилась в ныне не существующей, относящейся к приходу Лемболово деревне Мякиенкюля.
• Пааво Ряйккёнен (фин. Räikkönen Paavali Johan Vilhelm) (1857—1935) — учитель лемболовской церковной школы, кантор и органист Токсовского прихода Церкви Ингрии, совместно с Моозесом Путро — автор национального гимна ингерманландских финнов «Nouse Inkeri», редактор газеты «Инкери».
• Суло Ряйккёнен (фин. Räikkönen Sulo Eugen) (1896—1955) — певец, солист Финской национальной оперы, киноактёр.
• Пааво Ристола (1910—1993) — известный финский художник
• Юхо Паукку (1908—1976) — советский, ингерманландский поэт, автор поэтических сборников «Työn ääressä» (1962), «Lippumme» (1964) и «Minun maani» (1980).

Отрывок, характеризующий Лемболово (бывшая деревня)

– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.