Лиски (Киев)

Лиски́ (укр. Лі́ски) — местность, поселение в Днепровском районе города Киева. Граничит на западе со Старой Дарницей. Простирается вдоль улиц Профсоюзной, Алма-Атинской, Калачёвской и Вильнюсской.

История

Возникли в начале XX века как хутор. Название происходит от расположенной когда-то неподалёку рощи (леска). В 1940—50-е годы) территория бывшего хутора была распланирована и застроена одноэтажными частными домами. В 1980—90-е годы появились вкрапления многоэтажных зданий. Тогда сформировалась современная сеть улиц и переулков (15 улиц и переулков), которая почти без изменений сохранилась до нынешнего времени. Местность фактически слилась со Старой Дарницей.

В местности находится грузовая железнодорожная станция Киев-Лиски.

Почтовый индекс 

02090.

Литература

• Вулиці Києва : довідник : [укр.] / за ред. А. В. Кудрицького. — К. : Українська енциклопедія ім. М. П. Бажана, 1995. — С. 275. — ISBN 5-88500-070-0.</span>
• Пономаренко Л. А., Різник О. О. Київ. Короткий топонімічний довідник. Довідкове видання. — К.: Видавництво «Павлім», 2003. — 124 с. — ISBN 966-686-050-3.  (укр.)

Отрывок, характеризующий Лиски (Киев)

А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.