Берестово

Берестово (укр. Берестове) — историческая местность Киева (Украина).

Находится между Липками, Кловом, Зверинцем и Днепровскими склонами. Бывшее княжеское село. Было расположено на территории парка Славы и верхней части Киево-Печерской Лавры. Название — от деревьев породы берест.

В Берестове находился загородный дворец великого князя киевского Владимира Святославича, который здесь и умер. О дворце упоминается в летописях X—XII веков, в частности, летописцем Нестором. Дворец был каменный, двухэтажный, окружённый дворами княжеской челяди.

Как поселение, Берестово упоминается в летописи с 980 г. Впоследствии, в Берестове проживали киевские князья Ярослав Мудрый, Святослав Ярославич, Всеволод Ярославич и Владимир Мономах. Здесь утверждали государственные акты, принимали иностранных послов.

В 1072 году была построена церковь Спаса на Берестове, которая с перестройками сохранилась до нашего времени (в ней похоронен Великий князь Киевский Юрий Владимирович Долгорукий). В 1096 году княжеский дворец сжёг половецкий хан Боняк. В 1113 году дворец был отстроен заново, но до наших времён он не сохранился.

Источники

• Энциклопедический справочник «Киев» / Под ред. Кудрицкого А. В.. — Киев: Головна редакція Української Радянської Енциклопедії, 1981. — 736 с.
• Пономаренко Л. А., Ризник О. О. Київ. Короткий топонімічний довідник.. — Киев: «Павлім», 2003. — 124 с. — ISBN 966-686-050-3.
• Вулиці Києва. Довідник / Под ред. Кудрицкого А. В.. — Киев: «Українська енциклопедія» им. Н. П. Бажана, 1995. — 352 с. — ISBN 5-88500-070-0.

Отрывок, характеризующий Берестово

Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?