Лунфардо

Лунфа́рдо (исп. lunfardo) — социолект, иногда рассматриваемый как особый жаргон испанского языка Буэнос-Айреса (Аргентина), а также в соседнем Монтевидео (Уругвай) конца XIX — первой половины XX веков, сформировавшийся под влиянием итальянского языка, распространённого в рабоче-иммигрантской среде.

Происхождение

В Аргентине, а точнее в Буэнос-Айресе, отличие местного испанского языкового варианта от классического кастильского диалекта средневековой Испании особенно заметно. Аргентина и Уругвай пережили массовую иммиграцию европейцев в 1880—1930 годах, когда в эти страны прибыло около 3,5 миллионов иммигрантов, причём испанцы составляли лишь около трети всего потока, а основная масса были крестьянами с юга Италии (Медзоджорно), говорящими на близкородственных испанскому диалектах (см. сицилийский язык). Массовый приток итальянцев, большинство из которых никогда не учило испанский язык, но тем не менее его понимало, привели к формированию особого пролетарского социолекта, называемого лунфардо (lunfardo), который начал формироваться ещё при испанских каторжниках, которых ссылали в эти края в XVII—XVIII веках.

Характерные особенности

Характерная особенность лунфардо — инверсия слогов в словах:

• gotán вместо tango (танго) (отсюда название французско-аргентинской группы Gotan Project),
• jermu вместо mujer (женщина),
• sope, вместо peso (песо=денежная единица Арг.)
• biaru, вместо rubia (блондинка)

Аналогии

Подобно лунфардо, в канадском Монреале (Квебек) в конце XIX — начале XX века сформировался особый социолект французского языка — жуаль под сильным влиянием английского языка иммигрантов. Но в отличие от жуаля лунфардо образовался при контакте двух близкородственных языков, а поэтому скорее напоминает украинско-русский суржик или белорусско-русскую трасянку. Тем не менее, в отличие от ныне широко распространённых трасянки и суржика, лунфардо постепенно угас с введением массового образования в Аргентине во второй половине XX века, но повлиял на формирование фонетики и лексики аргентинского варианта испанского языка.

См. также

• Арго
• Портуньол
• Коколиче

Ссылки

• [www.elportaldeltango.com.ar/dicciona.htm Словарь на лунфардо] на испанском
• [www.tangonoticias.com/articles/a2004/aug/lunfardo.htm Лунфардо: жаргон] на английском

Отрывок, характеризующий Лунфардо

Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.