Мустафа III

Мустафа III مصطفى ثالث‎ - Mustafâ-i sâlis<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Османский султан
1757—1774
Предшественник:	Осман III
Преемник:	Абдул-Хамид I
Рождение:	28 января 1717(1717-01-28) Стамбул, Османская империя
Смерть:	21 января 1774(1774-01-21) (56 лет) Стамбул, Османская империя
Отец:	Ахмед III
Мать:	Эмине Михришах Султан
Тугра:

Мустафа́ III (осм. مصطفى ثالث‎ — Mustafâ-i sâlis, тур. Üçüncü Mustafa) (28 января 1717 — 21 января 1774) — султан Османской империи между 1757 и 1774. Он был сыном султана Ахмеда III, а его собственным наследником на престоле стал брат Абдул-Хамид I.

Мустафа был энергичным и дальновидным политиком. Он пытался обновить армию и государственный аппарат, чтобы сократить отрыв между Османской империей и европейскими державами, в том числе Россией.

Тем не менее в период его правления продолжался общий упадок, охвативший Османскую империю ещё в начале столетия. Попытки модернизации были недостаточными, чтобы остановить это развитие. Любые реформы или планы изменить административный статус кво встречали яростное сопротивление консервативных янычар и имамов. Мустафа III был вынужден заручиться поддержкой западных советников, чтобы провести реформу пехоты и артиллерии. Помимо этого, султан распорядился основать Академию математики, мореплавания и науки.

Хорошо осознавая свою военную слабость, Мустафа последовательно избегал войны. Однако кампания России в Польше, а также значительное влияние французской дипломатии, всё же заставила его объявить России войну, которая была впоследствии разгромно проиграна.

Личная жизнь

Супруги:

Айн уль-Хаят Баш Кадын эфенди (1726 – 21 июля 1764), Баш Кадын эфенди от 30 октября 1757.

Фахима Кадын эфенди (ум. 1761).

Михришах-султан (1745 – 16 октября 1805), родом из Грузии; 2-я Кадын эфенди от 1761, Баш Кадын эфенди от 21 июля 1764.

Рифат Кадын эфенди (1744 – го января 1804), 2-я Кадын эфенди от 21 июля 1764.

Айше Адиль-Шах Кадын эфенди (1748 – 19 Декабря 1803).

Бинназ Кадин эфенди (ум. Может 1823).

Сыновья:

Селим III (24 декабря 1762 – 28 июля 1808), сын Михришах.

Шехзаде Мехмед (10 января 1767 – 12 октября 1772), сын Михришах.

Дочери:

Хабитуллах султан (17 Марта 1759 – 1762 Июня).

Шах Султан (р. и ум. Апреля 1761), дочь Рифат.

Шах Султан (21 апреля 1761 – 11 марта 1803), дочь Михришах. Была замужем 3 раза.

в первый раз , 23 апреля 1764, за Дамат Бахиром Мустафой-Пашой, Великим визирям.

во второй раз, 1 января 1768, за Дамат Мехмедом Эмином-Пашой, Великим визирям 1768-1769.

в третий раз 2 октября 1778, за Дамат Саидом Мустафой-Пашой.

Михр-и-Мах Султан (5 февраля 1762 – 6 октября 1762), дочь Айн уль-Хаят.

Михр-и-Шах Султан (9 января 1763 – 21 февраля 1769).

Хатум Султан (1764 – 1769 Марта).

Бейхан султан(13 января 1765 – 7 ноября 1824), дочь Айше Адиль-Шах. Вышла замуж 22 Апреля 1784 за Джалик Дамат Мустафу-Пашу.

Хатидже султан (1766 15 июня – 17 июля 1821 года), дочь Айше Адиль-Шах. Вышла Замуж 10 Ноября 1786, за Дамат Сейида Ахмеда-Пашу.

Фатьма Султан (9 января 1770 – 26 мая 1772), дочь Михришах

Райхан Султан.

Ссылки

• [www.naqshbandi.org/ottomans/khalifa/s26_detail.htm A more detailed profile of Mustafa III]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Мустафа III

– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.