Святой Эгидий

Эгидий
Ægidius
Рождение	ок. 650 Афины, Греция
Смерть	ок. 710 Южная Франция
Почитается	в Православной, Католической, Англиканской, Лютеранской и древневосточных Церквях
Главная святыня	монастырь Сан-Жиль-дю-Гар
День памяти	1 сентября
Покровитель	бедняки, нищие, кузнецы, больные раком груди, больные раком, кормящие матери, калеки, эпилептики, люди с ограниченными способностями, прокаженные, душевнобольные, боящиеся темноты, инфертильные, леса, отшельники, лошади, овцы, изготовители шпор, Эдинбург
Атрибуты	стрела, посох, отшельнический скит, олень

Святой Эгидий (лат. Ægidius, фр. Gilles - рус. Жиль; ок. 650—710) — христианский святой, покровитель калек, отшельник, живший в Провансе и Септимании. (Варианты транскрипции на европейских яз. — см. имя Эгидий).

Аббатство, основанное, как считается, на его могиле, называется Сен-Жиль-дю-Гар (St-Gilles-du-Gard). Оно стало центром паломничество и одним из пунктов остановки пилигримов на знаменитой дороге в Сантьяго-де-Компостела из Арля.

Житие

Как отшельник, Эгидий сначала жил в чащах неподалеку от устья Роны и р. Гар, в области, называемой Септимания (совр. Ю.Франция). История, в которой рассказывается, что он был сыном короля Теодора и Пелагеи Афинских, вероятно, измышление его ранних агиографов, она получает широкое распространение начиная с «Legenda Aurea». Вначале, как рассказывается в «Золотой легенде», отшельник жил близ Арля, но через некоторое время он углубляется в глухие леса неподалеку от Нима, где в полном одиночестве он проводит много лет. Его единственным компаньоном была олениха, которая, согласно некоторым рассказам, делилась с ним своим молоком.

Его последний приют в конце концов был случайно обнаружен королевскими охотниками, которые преследовали олениху, бежавшую к безопасному убежищу. Стрела, предназначенная животному, попала в святого и ранила его. Король (согласно легенде, это был вестгот Вамба, что является анахронизмом) выразил глубочайшее уважение к отшельнику, который смиренно отклонил все предложенные почести, и построил для него и его учеников в этой долине бенедиктинский монастырь, получивший имя Сен-Жиль-дю-Гар. Там в начале VIII столетия Эгидий и умер аббатом, почитаемый всеми за свою святость и проявленные чудеса. Также встречается вариант, в котором Эгидий оказывается убитым этой стрелой, но он противоречит информации о его дальнейшей деятельности в качестве аббата и является, скорее всего, фольклорной обработкой, вызванной эффектностью этого эпизода спасения оленя.

Ранний источник Х в. «Vita sancti Aegidii» повествует о том, как Св. Эгидий служил мессу во искупление грехов императора Карла Великого, и в этот момент с небес спустился ангел и оставил на алтаре пергамент, в котором был описан грех императора такой ужасный, что он никогда в нём никому не признавался. Несколько латинских и французских текстов вслед за этим, включая «Золотую легенду», отсылают к этому тайному «греху Карла». Следует отметить анахронизм: Эгидий современником Карла Великого не был, а был ровесником его деда Карла Мартелла (поэтому в некоторых описаниях мессы эти два правителя взаимозаменяются). Но этот анахронизм не единственный: Эгидий выведен как свидетель битвы в Ронсевальском ущелье в «Песне о Роланде», рыцаре Карла Великого.

Кто тяжко ранен, кто пронзен насквозь,

А кто и распростился с головой.

Так молвит жеста, пишет муж святой,

Барон Эгидий, зревший этот бой.

Хранится в Лане летопись его,

И лишь невежда не слыхал о том. («Песнь о Роланде», CLIV)

Другое произведения о чудесах святого — «Liber miraculorum sancti Aegidii», служила к увеличению числа паломников в монастырь.

Культ

Св. Эгидий входит в число Четырнадцати святых помощников, и он является единственным не-мучеником, которому молились об избавлении от Чёрной Смерти. День почитания — 1 сентября.

Центры почитания

Вокруг аббатства с могилой святого раззросся город Сен-Жиль на Гаре. Монастырь оставался центром его почитания, который был особенно силён в Лангедоке. Популярность святого росла, распространяясь по средневековой Европе, о чём свидетельствуют посвященные ему бесчисленные монастыри и церкви во Франции, Испании, Германии, Польше, Венгрии, Словакии и Великобритании; посвященные ему тексты в прозе и стихах, повествующие о его чудесах и добродетелях; и особенно — большое количество паломников, стекавшееся со всех краев континента к его могиле.

В 1562 г. мощи святого были перевезены в Тулузу, чтобы уберечь их от гугенотов. Количество паломников уменьшилось. В 1862 большая часть останков была возвращена в монастырь, а в 1865 произошло обретение его могилы, и количество верующих паломников заметно увеличилось.

Монастырь Сен-Жиль-дю-Гар входит в список Всемирного Наследия ЮНЕСКО и является одним из прекраснейших образцов провансальского романского стиля.

Кроме города на Гаре имя святого носят 19 других поселений. Реликвии и мощи св. Эгидия поделены между Сен-Жилем, Тулузой, множеством французских городов, Антверпеном, Брюгге, Турнем, Кельном, Бамбергом, Римом, Болоньей, Прагой и Эстергомом. «Община Святого Эгидия» получило своё имя от римской церкви св. Эгидия. Кроме того, святой является патроном шотландской столицы Эдинбурга, и собор его имени — значимый символ города. Долгое присутствие крестоносцев (многие из которых были по национальности французами) на Ближнем Востоке, оставило след и в местных географических названиях. Например, Раймунд IV Тулузский, носивший прозвище «Сент-Жильский» по месту своего рождения, построил Замок Сен-Жиль (совр. араб. Qala’at Sanjil) в ливанском Триполи. Санжил — также название палестинского поселения, ставшего известным, после того, как в 2005 г. несколько его жителей были застрелены израильтянином.

В искусстве

В средневековом искусстве св. Эгидий изображается со своим символом — оленем, и стрелой.

• Анонимный художник н. XVI в. по исполненному образу святого получил имя «Мастер св. Эгидия» (Master of Saint Giles), его кисти принадлежат две картины «Св. Эгидий и олень» и «Месса св. Эгидия».
• Святого Эгидия можно найти в триптихе Босха «Святые отшельники».

См. также

• Святой Эджидио — итальянский отшельник Х в.
• Блаженный Эгидий — цистерцианский аббат мон. Castaneda в Diocese (Astorga, Испания)
• Блаженный Эгидий Ассизский — соратник и помощник Франциска Ассизского
• Монастырь Сен-Жиль-дю-Гар
• Город Сен-Жиль на Гаре
• Католическая ассоциация мирян «Община Святого Эгидия» (община Сант-Эджидио)
• Мастер святого Эгидия
• Кэнуэлл — средневековое бенедиктинское приорство, посвящённое Св. Эгидию.
• Базилика Святого Эгидия

В поп-культуре

• «Прокаженный из приюта Святого Жиля» — один из романов из серии Эллис Питерс о брате Кадфаэле.
• Персонаж по имени Святой Эгидий выведен в фэнтезийных романах Веры Камши «Отблески Этерны».
• В серии книг Джима Батчера "Досье Дрездена" принимает участие Братство Святого Жиля - организация людей, обращенных вампирами Красной Коллегии в полувампиров и сражающаяся с Красной Коллегией. В данном случае члены Братства отождествляют себя с прокаженными, так как полувампиры страдают от жажды крови и превращаются в настоящих вампиров, когда первый раз ее утоляют, становясь кровожадными хищниками.

Литература

• Эгидий, французский отшельник // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.catholic-forum.com/saints/golden266.htm «Золотая легенда» о св. Эгидии. Англ.яз.]
• [days.pravoslavie.ru/en/Days/20090901.htm Orthodox calendar]

Отрывок, характеризующий Святой Эгидий

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.