Совет рабочих Ольстера
| Совет рабочих Ольстера UWC англ. Ulster Workers' Council | |
| Дата основания |
1974 |
|---|---|
| Дата роспуска |
1977 |
| Тип |
политизированный профсоюз |
| координаторы | |
Совет рабочих Ольстера (англ. Ulster Workers' Council) — североирландская профсоюзная и политическая организация лоялистского направления. Объединял рабочих-протестантов. Выступал с позиций ольстерского юнионизма. Противостоял республиканскому движению ирландских католиков. Тесно сотрудничал с Ассоциацией обороны Ольстера. Организовал лоялистскую забастовку в мае 1974 года.
Содержание
Создание
Рабочая организация протестантов-юнионистов Ольстера — Лоялистская ассоциация рабочих (LAW) — существовала с 1971 года. LAW (английская аббревиатура означает «закон») тесно сотрудничала с Авангардной прогрессивной юнионистской партии (VPUP) и боевиками Ассоциации обороны Ольстера (UDA). Активно участвовала в уличных акциях, в том числе насильственного характера.
Создание лоялистской профсоюзной организации инициировали активисты LAW — рабочие судоверфи Harland & Wolff. Первое совещание в ноябре 1973 года провёл профсоюзный активист Гарри Мюррей. Учредительное совещание прошло 6 декабря 1973 в штаб-квартире VPUP. В феврале 1974 был сформирован руководящий орган из 13 членов под председательством Гленна Барра — члена VPUP и бригадира UDA. В состав руководства вошёл также бригадир UDA Cэмми Смит. Официальное заявление о создании Совета рабочих Ольстера (UWC) состоялось в апреле 1974 года. В публикации органа UDA Ulster Loyalist подчёркивался социальный приоритет рабочего класса в будущей Северной Ирландии.
С самого начала UWC занимал позицию жёсткого лоялизма и юнионизма, противостоял ирландским республиканцам, особенно Временной ИРА. Выступал в альянсе с VPUP, Демократической юнионистской партией (DUP), UDA и Ольстерскими добровольческими силами (UVF)[1]. Протестантско-лоялистские лидеры Иан Пэйсли, Дэвид Тримбл, Энди Тайри, Уильям Крейг, Гарри Уэст выступали ближайшими союзниками и политическими партнёрами UWC.
Позиция
8 апреля 1974 года делегация UWC во главе с Гленном Барром встретилась с британским государственным секретарём по делам Северной Ирландии Мерлином Рисом. UWC требовал перевыборов Ассамблеи Северной Ирландии и оказания давления на ирландские власти для освобождения лоялистских боевиков. Переговоры окончились безрезультатно. UWC объявил забастовочную готовность.
Главным требованием UWC являлась отмена Саннигдейлского соглашения от 9 декабря 1973. Договорённости, заключённые премьер-министрами Великобритании И Ирландии при участии североирландских парламентских партий, предполагали создание Совета Ирландии — межгосударственного ирландско-ольстерского консультативного органа. Речь шла о разделении власти между протестантами-юнионистами и ирландскими католиками[2]. Радикально-лоялистское крыло протестантской общины выступило категорически против. Была поставлена задача сорвать ратификацию соглашения.
13 мая 1974 в Портраше состоялось собрание UWC, в котором приняли участие Энди Тайри и Иан Пэйсли. Было принято решение о всеобщей забастовке.
Забастовка
Забастовка Рабочего совета Ольстера[3] началась 15 мая 1974. Первыми прекратили работу судоверфь Harland & Wolff, порт Ларн и Бэллилумфордская электростанция в Антриме. Активисты UWC при поддержке военизированных организаций, прежде всего UDA, заблокировали транспортные коммуникации (для этого применялись угнанные автомобили). Были выставлены мобильные пикеты под охраной боевиков.
Транспортная блокада нарушила цикл сельскохозяйственного производства и продовольственного снабжения. В следующие дни к забастовке примкнул ряд предприятий промышленности, торговли и бытового обслуживания. Был составлен перечень «основных услуг» — систем жизнеобеспечения, которым UWC обеспечивал рабочий режим. При этом безусловному закрытию подлежали все пабы, что вызывало многочисленные протесты.
В ряде случаев к забастовке принуждались силовыми методами. На некоторых предприятиях Белфаста произошли ожесточённые столкновения, боевики применили коктейли Молотова против сил правопорядка[4]. В преимущественно католических городах организовать забастовку не удалось, но там возникли производственные перебои из-за прекращения подачи электричества.
17 мая произошли мощные взрывы заминированных автомобилей в Дублине и Монахане. Власти Ирландии обвинили в терактах UVF. Сэмми Смит публично выразил радость по поводу взрывов в Ирландии[5]. 21-22 мая произошли взрывы в Белфасте, Кастлдерге и на железнодорожном участке Белфаст—Бангор. 24 мая боевики UDA и UVF обстреляли несколько открывшихся пабов, кафе и АЗС. 26 мая подразделения британской армии начали снос возведённых лоялистами баррикад и аресты боевиков. Объекты инфраструктуры стали браться под охрану вооружёнными силами.
Забастовка приобретала характер кампании насилия. В общей сложности за две недели погибли более 40 человек — в основном от взрывов в Ирландии, но также в ходе обстрелов и спровоцированных автоаварий в Ольстере.
Политическую забастовку против сближения с республиканско-католической Ирландией в мае 1974 года Ольстерский рабочий совет вообще проводил как военно-террористическую кампанию. В теснейшей координации с протестантскими боевыми формированиями[6].
Последним днём забастовки UWC стало 28 мая 1974[7]. На следующий день предприятия и учреждения Северной Ирландии возобновили работу.
Последствия
Формально британское правительство отказывалось выполнить требования забастовщиков. Но реально забастовка одержала победу — Саннигдейлское соглашение не вступило в силу.
Успех забастовки стимулировал Временную ИРА к активизации своей вооружённой борьбы. Этот фактор совпал с обострением внутренней борьбы в лоялистском движении. В июле 1974 Гарри Мюррей вышел из UWC. В марте 1976 боевиками ИРА был убит Сэмми Смит.
В 1977 году был создан новый лоялистский координационный орган — Совет действия объединённых юнионистов (UUAC). 3 мая 1977 UUAC во главе с Ианом Пэйсли призвал UWC провести новую забастовку в расчёте на повторение успеха. Однако на этот раз не удалось сформулировать очевидных требований и получить массовую поддержку. По словам Гарри Мюррея, рабочие-протестанты «повернулись спиной» к забастовочному призыву[8]. Гленн Барр выступил против забастовки, Гарри Уэст организовал демонстрацию с призывом вернуться к работе.
Авторитет UWC был подорван преступлением боевика UDA Кенни Макклинтона, застрелившего протестанта Гарри Брэдшоу — водителя автобуса, отказавшегося бастовать[9]. На этом фоне UWC практически прекратил существование.
Безуспешную попытку возродить UWC предпринял Гарри Мюррей в 1982 году.
Напишите отзыв о статье "Совет рабочих Ольстера"
Примечания
- ↑ [www.historyireland.com/20th-century-contemporary-history/sunningdale-and-the-1974-ulster-workers-council-strike/ Sunningdale and the 1974 Ulster Workers" Council strike]
- ↑ [news.bbc.co.uk/onthisday/hi/dates/stories/december/9/newsid_2536000/2536767.stm 1973: Sunningdale Agreement signed]
- ↑ [cain.ulst.ac.uk/events/uwc/chr.htm Ulster Workers' Council Strike — Chronology of the Strike]
- ↑ Don Anderson. 14 May Days. The Inside Story of the Loyalist Strike of 1974. Dublin: Gill and Macmillan, 1994
- ↑ [cain.ulst.ac.uk/victims/docs/group/pat_finucane_centre/pfc_mullan_210499.pdf Bombed and Abandoned — The experience of the bereaved and maimed of the Dublin and Monaghan Bombings]
- ↑ [vkrizis.ru/obschestvo/protest-britanskih-profsoyuzov-oslablyaetsya-sostavom-i-gruppoy-podderzhki/ Протест британских профсоюзов ослабляется составом и группой поддержки]
- ↑ [cain.ulst.ac.uk/events/uwc/sum.htm Ulster Workers' Council Strike — Summary of Main Events]
- ↑ [news.google.com/newspapers?nid=1665&dat=19811121&id=KyAaAAAAIBAJ&sjid=LSQEAAAAIBAJ&pg=4371,2396987 Paisley's Strike Opposed]
- ↑ Susan McKay. Northern Protestants — An Unsettled People. Blackstaff Press Ltd; 2nd edition, 2005.
Отрывок, характеризующий Совет рабочих Ольстера
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.
Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.
Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
