Три источника и три составных части марксизма

Три исто́чника и три составны́х ча́сти маркси́зма — название статьи Владимира Ленина, дающей сжатый анализ исторических корней, сущности и структуры марксизма. Написана в связи с 30-летием со дня смерти Карла Маркса. Впервые опубликована в форме статьи в легальном журнале РСДРП(б) «Просвещение» (1913, № 3).

Одной из излюбленных цитат, использовавшихся в советских агитационных материалах (лозунгах, плакатах, надписях на памятниках и т. п.) стала фраза Ленина из этой статьи «Учение Маркса всесильно потому, что оно верно».

Реферат статьи

Во введении Ленин, полемизируя с оппонентами, представляющими марксизм в виде некоей «секты», стоящей «…в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации», показывает, что учение Маркса «возникло как прямое и непосредственное продолжение учения величайших представителей философии», как «законный преемник лучшего, что создало человечество в XIX веке в лице немецкой философии, английской политической экономии, французского социализма». В соответствии с этим определением три источника марксизма включают:

• немецкую классическую философию;
• английскую (буржуазную) политическую экономию;
• французский утопический социализм.

Эти три источника и рассматривает Владимир Ленин в своей статье, вместе с другими составными частями марксизма.

Первый раздел статьи посвящён философии. Излагая основы марксистской философии, Ленин акцентирует внимание на её материалистическом характере, отмечая, что она синтезировала лучшие достижения французского материализма XVIII века и философии немецкого мыслителя Людвига Фейербаха. Определив 'диалектику', как «учение о развитии в его наиболее полном, глубоком и свободном от односторонности виде, учение об относительности человеческого знания, дающего нам отражение вечно развивающейся материи», Ленин отмечает её как главное приобретение немецкой классической философии, творчески усвоенное и развитое марксизмом, в системе которого диалектика становится методологией научного познания и революционного изменения мира. В системе марксизма приобрётает завершённый характер и материализм, который распространяется марксизмом на общественную сферу. Открытие Марксом материалистических основ общественной жизни Ленин относит к числу величайших завоеваний научной мысли.

Второй раздел статьи посвящён экономическому учению Маркса. Следом за ним Ленин также даёт оценку учениям английских политэкономов Адама Смита и Давида Рикардо. Положив начало трудовой теории стоимости, Смит и Рикардо рассматривали при этом законы капиталистической экономики как вечные, за отношениями вещей не видели отношения между людьми, и потому не смогли вскрыть сущность прибавочной стоимости. Этому Ленин противопоставляет марксово учение о прибавочной стоимости, послужившее основой всестороннего научного анализа капиталистической формации, краеугольным камнем всей экономической теории Маркса.

Третий раздел статьи посвящён учению Маркса о социализме. Отмечая, что до Маркса наиболее серьёзную критику капитализма дали социалисты-утописты, Ленин критикует слабость утопического социализма, который не смог понять ни «…сущность наёмного рабства при капитализме, ни открыть законы его развития», и не указал силы, способные создать новое общество. Этому Ленин противопоставляет экономическую теорию Маркса и его учение о классовой борьбе, которые обосновали неизбежность гибели капитализма, и нашли силу, которая должна стать его «могильщиком» — класс пролетариев. По утверждению автора, этот «класс пролетариев», в силу своего общественного положения, способен «смести старое и создать новое».

Влияние

В силу своей лаконичности и дидактизма статья Ленина «Три источника и три составных части марксизма» являлась одной из основополагающих в системе среднего и высшего образования СССР. Её содержание изучалось в курсе «Обществоведение» (9-10 классы средней школы), а в программах вузов — в составе курсов «Политическая экономия» и «Научный коммунизм». Поскольку знакомство с этим материалом начиналось ещё со школьных лет, в разговорной речи, а порой и в публицистике работа обычно именуется по первым двум словам — «Три источника» (ср. Адам Смит, «Исследование о богатстве народов…» → «Богатство народов»).

Литература

• [www.communi.ru/matireals/university/origins/lenin/3sources_3parts_marksizm.htm «Три источника и три составных части марксизма»] //Ленин В. И. — ПСС, т.23
• «Три источника и три составных части марксизма» //Советский философский словарь. М.: 1974

Отрывок, характеризующий Три источника и три составных части марксизма

Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.