Дарин, Бобби

Бобби Дарин
Основная информация
Полное имя	Уолден Роберт Кассотто
Дата рождения	14 мая 1936(1936-05-14)
Место рождения	Бронкс, Нью-Йорк, США
Дата смерти	20 декабря 1973(1973-12-20) (37 лет)
Место смерти	Лос-Анджелес, США
Годы активности	1956—1973
Страна	США
Профессии	певец, актёр
Инструменты	вокал, гитара, фортепиано, барабан, ксилофон
Жанры	рок-н-ролл, джаз, блюз, поп-музыка, свинг, фолк
Лейблы	Atco Records, Decca Records, Capitol Records, Brunswick Records, Atlantic Records, Motown Records
[www.bobbydarin.com/ Официальный сайт]

Бобби Дарин (англ. Bobby Darin; имя при рождении — Уолден Роберт «Бобби» Кассотто, англ. Walden Robert «Bobby» Cassotto, 14 мая 1936, Бронкс, Нью-Йорк — 20 декабря 1973, Лос-Анджелес) — американский певец и актёр итальянского происхождения. Один из самых популярных исполнителей джаза и рок-н-ролла в конце 1950-х и в начале 1960-х годов.

Дарин широко известен своим уникальным исполнением сразу в нескольких музыкальных жанрах, включая поп, рок-н-ролл, джаз, фолк и блюз.

Бобби Дарин преуспел в актёрской профессии. На его счету 12 кинокартин, в которых артист снимался в период с 1961 по 1973 год. Известный поэт-песенник, вошедший в Зал славы Поэтов-песенников. Он хотел «остаться в памяти слушателей великим исполнителем своего времени». Дарин также являлся представителем Американской Сердечной Ассоциации (англ. American Heart Association).

Ранние годы

Бобби Дарин принадлежал к рабочему классу итальяно-американского происхождения. Родился в Бронксе, в штате Нью-Йорк 14 мая 1936 года. Его отец исчез за несколько месяцев до рождения сына. Это время вошло в историю, как разгар Великой депрессии. В результате, его матери пришлось принять Домашнее Пособие для того, чтобы заботиться о своём сыне-младенце. Это продолжалось до того момента пока он не стал взрослым человеком, и узнал о том, что женщина, воспитавшая его, в действительности являлась его бабушкой, а вторая женщина, которую Дарин считал своей сестрой, являлась его фактической матерью. Он никогда не знал точную дату рождения своего отца.

Дарин был крайне слаб с младенчества, и начиная с возраста 8 лет часто страдал приступами острой ревматической лихорадки. Его главным заболеванием с раннего возраста был порок сердца, с которым артист мирился на протяжении всей жизни. Врачи, наблюдавшие Дарина говорили его матери о том, что её сыну крайне повезло: c тем заболеванием сердца, которое наблюдалось у него, он мог бы не достичь и шестнадцатилетнего возраста. Хотя будущий певец жил с постоянной мыслью о том, что его жизнь может оборваться в любую секунду, бедность и тяжёлое состояние здоровья не довлели над ним, а наоборот, будили стремление достигнуть высоких вершин в жизни. Благодаря своему прирождённому таланту к музыке, проявившийся ещё в подростковом возрасте, он сумел достичь поставленных целей. Дарин владел игрой сразу на нескольких музыкальных инструментах, включая пианино, барабан и гитару. Позже он освоил гармонику и ксилофон.

Выдающийся студент с высоким уровнем IQ, Дарин окончил престижную школу в Бронксе — (англ. Bronx High School Science), и затем учился в Хантерском колледже на Манхэттене, существуя на стипендию. В желании сделать театральную карьеру в Нью-Йорке, он бросил колледж, целиком посвятил себя шоу-бизнесу и начал играть в мелких ночных клубах, гастролируя по городу с музыкальными номерами. В курортной зоне Катскильских гор (англ. Catskill Mountains) он работал водителем экскурсионного автобуса.

Певец изменил данное ему при рождении итальянское имя, звучавшее как менее «американское». Он выбрал имя «Бобби», поскольку артиста часто называли ребёнком. Существует предание, что сценическое имя певец определил для себя наугад, раскрыв телефонный справочник.

Музыкальная карьера

В 1956 году Бобби Дарин заключил контракт со звукозаписывающей компаний «Decca Records». Познакомившись с музыкальным продюсером Доном Киршнером, Роберт начал сочинять песни для принадлежащей Киршнеру — «Aldon Music», а после подписал контракт с «Decca Records», выбрав для сцены псевдоним — Бобби Дарин. Вскоре менеджер Бобби организовал сотрудничество двух начинающих звёзд: Дарин предоставил существенную поддержку в написании нескольких песен для американской певицы Конни Фрэнсис, ныне известной по такому хиту, как «Who’s Sorry Now?», чем способствовал быстрому взлёту её музыкальной карьеры.

Бобби и Конни прежде никогда не встречались, но уже через несколько недель совместной работы у Бобби и Конни развился романтический интерес друг к другу. Строгий отец Конни, будучи итальянского происхождение, узнав в одном из телевизионных шоу Конни о том, что Бобби влюблён в неё, выгнал Дарина, размахивая при этом оружием и крича, что Бобби больше никогда не увидит его дочь.

Бобби встречал Конни дважды после произошедшего. Единственной их совместной работой после этого случая стало выступление на телевизионном шоу — «This Is Your Life». Позже Конни Фрэнсис говорила, что расставание с Бобби было огромной ошибкой в её жизни.

В сотрудничестве со звукозаписывающей компанией «Atlantic Records» певец пишет музыку для себя самого и других музыкальных исполнителей. Здесь, после записи трех неудачных записей, Дарин добился успеха с сочинённой им за двадцать минут песней — «Splish Splash», которая летом 1958 года стала гимном американских подростков, а уже в августе поднялась на 3-ю строчку музыкальных чартов. Было продано свыше миллиона копий записи.

Хит «Splish Splash» был написан благодаря радиодиджею Мюррею Кею, который побился об заклад, что Дарин не сможет написать песню, начинающуюся со слов «Splish Splash, I was takin' a bath» («Шлеп-шлеп, я принимал ванну»), как предложила мать Мюррея.

В снежную ночь начала 1958 года Дарин направился к дверям звукозаписывающей студии и зарегистрировал демоверсию песни «Splish Splash». Успех песни был огромен. Последующие записи, сделанные певцом, имели аналогичный успех.

В 1959 году Бобби Дарин записывает песню «Dream Lover». Было продано несколько миллионов копий.

Песня «Mack the Knife» стала единственным особо успешным прорывом Бобби на вершину американских списков, а также достигла первой позиции в Британии (где тремя месяцами раньше первое место заняла «Dream Lover») и принесла ему две «Грэмми» за лучший дебют и лучший мужской вокал.

Песня оставалась на первых строках музыкальных хит-парадов в течение девяти недель. За это время было продано свыше миллиона копий. Хит был удостоен премии «Грэмми» в номинации «Запись года». Дарин также получил «Грэмми» в номинации «Лучший новый артист».

Продюсерами песен выступали основатели «Atlantic Records» Ахмет и Несухи Эргегюн при участии продюсера Джерри Векслера, блестяще организовывающего его выступления.

Успех, достигнутый «Mack the Knife» и «Beyond the Sea», сделал Дарина особо популярным исполнителем. Дарин часто выступал в известном нью-йоркском ночном клубе «Копакабана», а также в крупных казино Лас-Вегаса.

Сэмми Дэвис-младший после увиденного им концерта Дарина в Лас-Вегасе говорил:«Дарин был единственным человеком, которому я никогда не хотел бы последовать».

Дарин сыграл огромную роль в воспитании новых талантов. Практически неизвестные тогда Ричард Прайор, Флип Уилсон и Уэйн Ньютон участвовали в открытии ночного клуба, где выступал певец. Ранее в «Копакабане» певец настоял на том, чтобы начинающий артист Нипси Рассел принял участие в открытии одного из его сценических номеров. Его просьба была неохотно воспринята Жюлем Поделом, менеджером «Копакабаны».

К 1960 году Дарин достиг огромного успеха в музыкальном издательском деле, участвуя в развитии — (TM Music/Trio) певцом был подписан контракт с Уэйном Ньютоном. Согласно контракту Дарин писал песни для ТМ Music на протяжении долгого времени. Одной из такой записи является хит Ньютона — «Danke Schoen», с которым певец достиг прорыва в музыкальных чартах. Он также был наставником для Роджера Макгейна, работавшим на «Darin TM Music» прежде чем произошёл распад группы «The Byrds». Дарин также являлся менеджером футбольного клуба — Rosey Grier в 1964. Специально для Джимми Бойда им были написаны песни — «Soul City» и «Made in the Shade».

В 1962 году Дарин занялся сочинением и исполнением кантри. В число его хитов входят синглы: «Things» (1962), «You’re the Reason (I’M Leaving)» и хит «18 Yellow Roses», ставший именем альбома — «18 Yellow Roses and 11 Other Hits». Последние два хита были записаны на фирме «Capitol Records», с которой певец сотрудничал с 1962 года, но в 1966 году вернулся в «Atlantic».

Актёрская карьера

Дарин также преуспел в актёрской профессии, проявив яркий актёрский талант в ряде фильмов 1960-х годов. В 1960 году, он стал первым и единственным когда-либо существовавшим актёром, которым было подписано сразу несколько контрактов с пятью голливудскими киностудиями. Он написал музыку для нескольких кинофильмов, в которых сам принимал участие. В своей первой актёрской работе 1961 года — «Приходи в сентябре» (англ. «Come September»), его партнёрами по фильму стали такие актёры, как Рок Хадсон, Джина Лоллобриджида. Премьера романтическая комедия была направлена на приобщение не только подростковой, но и старшей аудитории зрителей.

На съёмках фильма «Приходи в сентябре» его партнёршой по фильму стала 18-летняя актриса Сандра Ди. Актёры полюбили друг друга, и в том же 1961 году, поженились. У супругов родился сын — Додд Митчелл (род. в 1961). Брак супругов распался спустя семь лет, в 1967.

Желая играть серьёзные роли в кино, уже в 1962, он выиграл американскую кино премию «Золотой глобус» в номинации «Лучший актёрский дебют в мужской роли».

В 1963 году, Дарин был номинирован на премию «Оскар» в категории «Лучшая мужская роль второго плана» в фильме «Капитан Ньюмэн, доктор медицины». На Каннском кинофестивале музыкальные хиты певца, в частности хит — «Beyond the Sea» принесли ему всеобщее признание. Дарин был удостоен премии «French Film Critics Award» в номинации «Лучший актёр».

Поздние годы

В поздние годы своего творчества, творчество Бобби Дарина сосредоточено на жанре народной музыки.

В 1966 году совместно с кантри-певцом Тимом Хардином он выпустил очередной хит — «If I Were Carpenter» (Если я был плотником), добавляя новый стиль к широкому репертуару своего творчества. Песня позволила Дарину вернуться на сцену и занять позицию в «Top 10» после своего четырёхлетнего отсутствия. Джим Макгуинн, будущий лидер группы «The Byrds», стал частью его работы.

Вследствие особого прогресса 1960-х, певец стал политически образованным и активным деятелем тех лет. В 1968 году Дарин принял деятельное участие в избирательной кампании своего друга и почитателя Роберта Кеннеди. Гибель Кеннеди в июне 1968 года стала для него тяжёлым ударом: Бобби скрылся от людей и почти год жил в трейлере, на юге Калифорнии. По рассказам очевидцев, в те годы Дарин путешествовал вместе с Кеннеди в Лос-Анджелесе в период предварительных выборов, и находился в той же гостинице, где был убит Кеннеди.

Возвращаясь в Лос-Анджелес в 1969 году, Дарин заключил контракт с компанией грамзаписи — «Direction Records», записывая народную музыку. В 1969 году он делает запись песни «Simple Song of Freedom», которая становится особо популярной у слушателей. Как говорил певец относительно его первого альбома, записанного на студии «Direction Records»: Этот альбом был составлен исключительно из тех записей, которые могли отразить мои мысли на бурных аспектах современного общества."

В это время певцу присвоили имя «Боб Дарин». Певец кардинально изменил внешность, начав отращивать усы и перестав носить шиньон. Тем не менее, в течение этих двух лет новые изменения во внешности исчезли.

В начале 1970-х, Дарин продолжал работать, записывая новые песни. В этот период совместно со звукозаписывающей компанией «Motown records», он записывает несколько новых альбомов. на следующий год, в январе 1971, певец подвергается первому особо опасному сердечному приступу. В попытке излечить сердечное расстройство, с которым певец жил с детства, он посвятит большую часть этого года лечению в хирургической больнице.

В 1972 году, он открывает собственное телевизионное шоу на телекомпании «NBC», которое получает имя — «The Bobby Darin Amusement Company». Эта телевизионная программа была закрыта после его внезапной смерти в 1973 году. В Лас-Вегасе певец перенёс операцию по вживлению искусственного сердечного клапана, и в январе 1973 года начал вести собственную телепрограмму на национальном телевидении и женился на своей секретарше — Андреа джой Игер. Он появлялся на телевидении в качестве гостя, оставаясь популярным исполнителем в Лас-Вегасе, где, вследствие слабого здоровья, ему сразу же после очередного выступления давали кислородную маску.

В мае 1973 года на экраны вышел его фильм «Счастливого Дня Матери» (с участием Патти Нил).

Смерть

В 1973 году здоровье Бобби Дарина начало резко ухудшаться. После неудачных попыток лечения Дарин подвергся опасному заражению крови — сепсису. Тело певца крайне ослабло, и один из сердечных клапанов начал активно сужаться. 11 декабря 1973 года в стенах Cedars of Lebanon Hospital, расположенного в Лос-Анджелесе, во время замены сердечного клапана Дарин умер на операционном столе, не приходя в сознание. Тело певца было отдано UCLA для медицинского исследования.

Незадолго до своей смерти Дарин развёлся со своей второй женой Андреа. Близкие родственники певца говорили, что развод был попыткой защитить Андреа от боли, которую она бы испытала после смерти Бобби. Его первая жена, Сандра Ди, после развода с Дарином не вступала в брак.

Наследие

В 1990 году североамериканский певец Пол Анка говорил вступительную речь на церемонии включения Бобби Дарина в Зал славы рок-н-ролла (англ. Rock and Roll Hall of Fame).

В 1999 году Бобби Дарин был включён в Зал славы Поэтов-песенников (англ. Songwriters Hall of Fame). 14 мая 2007 года звезда с именем Бобби Дарина была открыта на Голливудской аллее славы (англ. Hollywood Walk of Fame) Адрес: Bobby Darin — Recording — 1735 Vine Street Вклад, внесённый Дарином в индустрию развлечений, был удостоен включения его имени в число 2500 пятиконечных звёзд. Таким образом, Бобби Дарин был признан одним из успешных артистов XX-го столетия. Плата субсидирования за открытии его звезды была полностью пожертвована поклонниками певца.

The Righteous Brothers упоминают Дарина в своей песне — «Rock and Roll Heaven» (Небеса Рок-н-ролла), отдавая дань уважения покойным музыкантам. Дуэт также делает ссылку на песню певца «Mack the Knife».

В 2000 году актёр Кевин Спейси, почитатель творчества Бобби Дарина, приобрёл права на съёмки фильма «У моря», который должно был рассказать историю жизни певца. Фильм назван именем одного из хитов Дарина, принесшего ему мировую известность — «Beyond the Sea». Премьера фильма состоялась в 2004 году на Международном Кинофестивале в Торонто.

Несмотря на сильное поощрение студии, отношение критиков оказалось негативным, и кассовые сборы неутешительны. Тем не менее, фильм возродил и привлёк всеобщее внимание, возвратив былой интерес к творчеству Бобби Дарина. Материалы фильма явились для публики новым материалом. По словам зрителей, «никогда не услышанных прежде». Роджер Келлэвэй, сделал запись двух альбомов на музыку Дарина. Кевин Спейси был номинирован на премию «Золотой глобус» в номинации «Лучший Актёр». После съёмок фильма актёр организовывал туры, гастролируя с которыми, исполнял хиты Бобби Дарина.

В 2003 году в телесериале «Мечты американца» (англ. American Dreams) телеканала NBC, Дункан Шейк воссоздал образ Дарина и исполнил песню «Beyond the Sea» на американской эстраде.

В декабре 2007 года Бобби Дарин был включен в Зал Славы Хит-парада (англ. Hit Parade Hall of Fame)

Дискография

• «Splish Splash» (Бобби Дарин, Джин Мюррей) Записано на NYC, США (3);UK (18) 1958
• «Queen of the Hop» (Вуди Харрис) Записано на NYC, США (9) ; UK (24) 1958
• «Bobby Darin» — 1958
• «That’s All» — 1959
• «Plain Jane» — США (38) 1959
• «Dream Lover» — США (2);UK (1) 1959
• «Mack the Knife» (Курт Вейль, Бертольт Брехт, Марк Блитштейн) — Записано на Fulton on West 40th Street, NYC, США (1); UK (1) 1959
• «This is Darin» — 1960
• «Darin At The Copa» — 1960
• «For Teenagers Only» — 1960
• «25th Day of December» — 1960
• «Beyond the Sea» (французский хит — «La Mer») — США (6), UK (8) 1960
• «Won’t You Come Home Bill Bailey?» — США (19); UK (34) 1960
• «Artificial Flowers» — 1960
• «Clementine» — 1960 UK (8)
• «Lazy River» — США (14) 1961
• «You Must Have Been a Beautiful Baby» — США (5); UK (10) 1961
• «Multiplication /Irresistible You» — США (30/15)
• «Two of a Kind» (Дуэт Бобби Дарина и Джонни Мерсера) — 1961
• «Love Swings» — 1961
• «Twist with Bobby Darin» — 1961
• «Bobby Darin Sings Ray Charles» — 1962
• «Things and Other Things» — 1962
• «Oh! Look at Me Now» — 1962
• «What’d I Say?» — США (24) 1962
• «Things» — США (3) UK (2) 1962
• «You’re the Reason I’m Living» — США (3) 1963
• «It’s You or No One» — 1963
• «18 Yellow Roses and 11 Other Hits» — 1963
• «Earthy!» — 1963
• «Golden Folk Hits» — 1963
• «You’re the Reason I’m Living» — США (3) 1963
• «18 Yellow Roses» — США (10) UK (37) 1963
• «Winners» — 1964
• «From Hello Dolly to Goodbye Charlie» — 1964
• «Venice Blue» — 1965
• «Bobby Darin Sings the Shadow of Your Smile» — 1966
• «Swings» — 1966
• «In a Broadway Bag» — 1966
• «If I Were a Carpenter» — 1966
• «If I Were a Carpenter» — США (8) UK#9 1966
• «Mame» — США (53) 1966
• «Inside Out» — 1967
• «Bobby Darin Sings Doctor Dolittle» — 1967
• «Bobby Darin Born Walden Robert Cassotto» — 1968
• «Commitment» — 1969
• «Bobby Darin (Motown)» — 1972
• «Darin: 1936—1973» — 1974

Фильмография

• 1961 — Приходи в сентябре / Come September
• 1962 — Слишком поздний Блюз / Too Late Blues
• 1962 — Государственная ярмарка / State Fair
• 1962 — Ад для героев / Hell Is for Heroes
• 1962 — Если человек отвечает / If a Man Answers
• 1962 — Пункт давления / Pressure Point
• 1963 — Капитан Ньюмэн, доктор медицины / Captain Newman, M.D.
• 1965 — Это забавное чувство / That Funny Feeling
• 1967 — Орудийный огонь в Абилине / Gunfight In Abilene
• 1967 — Незнакомец в доме / Stranger in the House
• 1969 — Счастливый конец / Happy Ending
• 1973 — Счастливого Дня Матери, с любовью Джордж / Happy Mother’s Day, Love George

Ссылки

• [www.imdb.com/name/nm0201239/ Бобби Дарин на сайте Internet Movie Database]  (англ.)
• [www.history-of-rock.com/bobby_darin.htm Бобби Дарин на сайте «История рока»]  (англ.)
• [www.rockhall.com/hof/inductee.asp?id=87 Бобби Дарин на сайте rockhall.com]  (англ.)
• [darinland.com/Bobby-Darin-Discography.html Дискография]  (англ.)
• [www.jimmyscalia.com/ Джмимми Скалиа: Официальный биограф Бобби Дарина]  (англ.)
• [www.peoples.ru/art/music/pop/darin/ Бобби Дарин на сайте peoples.ru]
• [crazywheels.spb.ru/124.html "Автомобиль мечты" Бобби Дарина]

Отрывок, характеризующий Дарин, Бобби

Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.