Фукэ

Фукэ (яп. 普化) — японская школа дзэн-буддизма, просуществовавшая с XIII века до последней четверти XIX века, когда она была закрыта. В настоящее время продолжает существовать через небольшую группу монахов.

Согласно традиции, учение школы фукэ восходит корнями к китайскому мастеру чань (основателю школы Линьцзи) Линьцзи Исюаню (800—866), известному в Японии под именем Риндзай Гигэн. Среди его учеников был монах Пухуа (в японской традиции — Фукэ), который считается, собственно, основателем школы. Предания гласят, что Пухуа был талантливым, прямым и изобретательным человеком.

Легенды описывают, что Пухуа, проходя по своему городу, звонил в колокольчик, призывая всех к просветлению. Считается, что именно эта легенда послужила началом постоянной практике изучения мастерства игры на японской бамбуковой флейте сякухати, которым так славились монахи фукэ. Собственно, умелая игра на флейте считалась в школе фукэ путём к достижению просветления.

В Японии фукэ появилось благодаря монаху Синти Какусину (心地覚心) (1207—1298), известному так же под именем Мухон Какусин (無本覚心), а после смерти — как Хотто Кокуси (法燈国師). Какусин путешествовал по Китаю в течение 6 лет и обучался у мастера чань Умэня.

Несмотря на то, что школа фукэ по большей части прекратила своё существование, в прошлом она была довольно широко распространена. Её приверженцев — монахов-комусо легко было узнать по умению играть на бамбуковой флейте, что считалось способом медитации и называлось суйдзэн.

Фукэ в основном проповедывала странничество, его приверженцы были скорее практикующими мирянами, нежели священниками. Во времена периода Эдо многие ронины вступали в ряды послушников фукэ, поэтому в скором времени школа получила неприятный эпитет «сборища сорвиголов».

Фукэ, бывшая изначально неопределённым объединением монахов и мирян-пиллигримов, объединилась в школу около 1700 года. Однако это не спасло школу — фукэ была закрыта декларацией правительства в 1871 году, во время Революции Мэйдзи.

Тем не менее в настоящее время школа технически продолжает существовать по линии группы монахов «Кётику Дзэндзи Хосан Кай» (КДХК). Группа организует ежегодные встречи в Киото для сотен игроков на сякухати. Базовыми храмами группы являются храмы Тофуку-дзи и Мёан-дзи. Многие монахи Риндзай до сих пор практикуют суйдзэн в определённые праздники в бывших храмах Фукэ, которые, начиная с XIX века, вернулись к традиционному Риндзай-дзэн.

Литература

• Ferguson, Andy. Zen's Chinese Heritage: The Masters and Their Teachings. Wisdom Publications, Boston, 2000. ISBN 0-86171-163-7.
• Watson, Burton; tr. The Zen Teachings of Master Lin-Chi: A Translation of the Lin-chi lu. New York: Columbia University Press, 1999. ISBN 0-231-11485-0.
• Schloegl, Irmgard; tr. The Zen Teaching of Rinzai. Shambhala Publications, Inc., Berkeley, 1976. ISBN 0-87773-087-3.
• Shin-meikai-kokugo-jiten, Sanseido Co., Ltd., Tokyo 1974

	Школы чань / дзэн / сон
	Китай	Линьцзи			Цаодун
	Япония	Риндзай	Обаку	Фукэ	Сото
	Корея	Орден Чоге		Кван Ум

Отрывок, характеризующий Фукэ

– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.