Эрнрот, Казимир Густавович

Казимир Густавович Эрнрот
генерал К. Г. Эрнрот
Дата рождения	1833(1833)
Дата смерти	1913(1913)
Место смерти	Хельсинки
Принадлежность	Российская империя Российская империя, Болгария
Род войск	артиллерия, пехота
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	Витебский пехотный полк, 11-я пехотная дивизия, Военное министерство Болгарии
Сражения/войны	Кавказская война, Польская кампания 1863 года, Русско-турецкая война 1877—1878
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1858), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1859), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1859), Золотое оружие «За храбрость» (1859), Орден Святой Анны 3-й ст. (1863), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1864), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1874), Орден Святой Анны 1-й ст. (1880), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1881), Орден Белого Орла (1883).

Казимир (Йохан-Казимир) Густавович Э́рнрот (1833—1913) — русский и болгарский военачальник и государственный деятель.

Биография

Родился в 1833 году в имении Сееста в Финляндии, происходил из дворянского рода шведского происхождения, начальное образование получил в Финляндском кадетском корпусе.

8 августа 1850 года произведён в первый офицерский чин, служил в лейб-гвардии Уланском Её Величества полку. В 1855 г. окончил Николаевскую военную академию и по выпуске причислен к Генеральному штабу. В 1856 г. произведён в майоры и переведён в Курский пехотный полк, с которым был направлен служить на Кавказ, где находился до 1860 г.; в 1858 г. был ранен и за отличие против горцев награждён орденами: св. Анны 3-й степени с мечами (1858 г.), св. Станислава 2-й степени с мечами (1859 г.) и св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (1859 г.) и золотой шашкой с надписью «За храбрость» (1859 г.).

С 1859 г. находился при Генеральном штабе, с 1861 года служил в Польше и был начальником штаба 6-й пехотной дивизии, в том же году ему была пожалована императорская корона к ордену св. Станислава 2-й степени. За отличие подавлении Польского восстания 1863 года был награждён орденами св. Анны 2-й степени с мечами и императорской короной (1863 г.) и св. Владимира 3-й степени с мечами (1864 г.). С конца 1863 по 1867 гг. командовал Витебским пехотным полком.

30 августа 1869 г. произведён в генерал-майоры и назначен помощником начальника 17-й пехотной дивизии. В 1874 г. награждён орденом св. Станислава 1-й степени.

В качестве командира 11-й пехотной дивизии (назначен в 1876 г.) принимал участие в русско-турецкой войне 1877—1878 гг., 22 октября 1877 г. произведён в генерал-лейтенанты.

После войны был временно уволен из рядов русской армии и тем же чином перешёл на болгарскую службу. В Болгарии стал советником князя Александра Баттенберга. Помог последнему отменить действие Тырновской конституции 1879 г., которую он обязался соблюдать при избрании его на престол народным собранием.

В 1880 г. Эрнрот был назначен военным министром Болгарии. С 9 мая по 13 июля 1881 г. исполнял обязанности министра-председателя (премьер-министра) и министра иностранных дел Болгарии. За время болгарской службы был награждён русскими орденами св. Анны 1-й степени (1880 г.) и св. Владимира 2-й степени (1881 г.).

В 1882 г. оставил болгарскую службу и вернулся в Россию, где был назначен заместителем статс-секретаря великого княжества Финляндского (на этом посту в 1883 г. был награждён орденом Белого Орла), с 1888 г. — государственный секретарь по делам Финляндии.

В 1891 г. вышел в отставку и поселился под Хельсинки, умер в 1913 г.

Его старший брат, Магнус Густавович, также закончил Академию Генерального штаба (в 1849 г.), участвовал в Венгерском походе 1849 г. и Крымской войне; за отличие при осаде Силистрии награждён золотым оружием с надписью «За храбрость», будучи подполковником Шлиссельбургского полка был тяжело ранен и в конце 1855 г. вышел в отставку.

Публикации

К. Г. Эрнрот опубликовал несколько статей в военной периодике, среди которых выделяются:

• Заметки о сигналах, горнистах, барабанщиках и музыкантских хорах // «Военный сборник», 1867, № 6
• Об охранении и разведывании на войне // «Военный сборник», 1875, № 7
• Мысли о некоторых усовершенствованиях в строевых уставах и о наставлениях для нашей пехоты. // «Военный сборник», 1876, № 7

Кроме того, в 1886 году в «Русской старине» была опубликована переписка Эрнрота с Леонидом Соболевым о болгарских делах.

Источники

• Список генералам по старшинству на 1886 год.
• К новейшей истории Болгарии: письма К. Г. Эрнрота и Л. Н. Соболева // «Русская старина», 1886. Т. LII. — С. 475—483.
• Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. СПб., 1882.

Отрывок, характеризующий Эрнрот, Казимир Густавович

«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.