Редигер, Александр Фёдорович

Александр Фёдорович Редигер<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Военный министр Российской империи
15 июля 1905 — 11 марта 1909
Предшественник:	Виктор Викторович Сахаров
Преемник:	Владимир Александрович Сухомлинов
Вероисповедание:	лютеранин (с 19 декабря 1914 — в православии)
Рождение:	31 декабря 1853 (12 января 1854)(1854-01-12) Новгород
Смерть:	26 января 1920(1920-01-26) (66 лет) Севастополь
Отец:	Фёдор Филиппович фон Редигер
Мать:	Елисавета Густавна Шульман (1825—1899)
Супруга:	Ольга Павловна Безак († 7 января 1912), Ольга Ивановна Холщевникова (1877—1975)
Военная служба
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Звание:	генерал от инфантерии
Сражения:	Русско-турецкая война (1877—1878)
Награды:	Иностранные:

Алекса́ндр Фёдорович Ре́дигер (1853—1920) — российский военный деятель, генерал, участник русско-турецкой войны 1877—1878 годов, член Государственного совета; с июня 1905 по март 1909 занимал пост военного министра Российской империи. Член Совета государственной обороны (1905—1909); член Государственного совета с 3 ноября 1905. Автор военно-научных трудов, председатель и член ряда комитетов и комиссий.

Биография

Родился в семье генерал-лейтенанта Ф. Ф. Редигера (1802—1868), потомственного дворянина Великого княжества Финляндского немецкого происхождения (дед по линии отца был родом из города Ганау). Отец в то время состоял на должности директора Новгородского графа Аракчеева Кадетского корпуса.

Учился в Финляндском кадетском, а с 1870 года — в Пажеском корпусе. В 1872 году из камер-пажей был произведён в прапорщики и назначен в лейб-гвардии Семёновский полк. В 1876 году окончил геодезическое отделение Николаевской академии Генерального штаба с малой серебряной медалью, за успехи в учёбе произведён в поручики.

Участвовал в русско-турецкой войне 1877—1878 годов. За отличия в делах против турок произведён в штабс-капитаны со старшинством с 19 декабря 1877 года. По окончании войны сдал экзамен за строевое отделение Николаевской академии Генерального штаба и был причислен к Генеральному Штабу. Назначен в штаб Гвардейского корпуса, преподавал военную администрацию в академии Генерального штаба. В 1879 году произведён в капитаны, в 1891 году в подполковники.

В 1882—1883 годах служил товарищем военного министра Болгарии русского барона А. В. Каульбарса — в чине полковника болгарской армии (с 30 августа 1883 года); ведал хозяйственной частью. Осенью 1883 года вступил в острый конфликт с князем Александром Баттенбергом и был вынужден подать в отставку (уволен указом князя 14 октября 1883 года). 4 ноября 1883 года был определён в русскую службу с назначением в распоряжение А. В. Каульбарса.

8 апреля 1884 года, на двенадцатом году офицерской службы, был произведён в полковники. 20 марта 1884 года назначен делопроизводителем Канцелярии Военного министерства, в которой служил до назначения министром: впоследствии на должности помощника начальника Канцелярии, затем начальника (с 1 января 1901 года).

С 24 октября 1884 года профессор Николаевской академии Генерального штаба. С осени 1886 года также читал лекции по военной администрации в Николаевском кавалерийском училище. За работу «Комплектование и устройство вооруженной силы» награждён Макариевской премией.

30 августа 1893 года произведён в генерал-майоры.

20 июня 1905 года (Высочайший приказ объявлен 22 июня) назначен управляющим Военным министерством. 15 июля 1905 года назначен военным министром России. Уволен рескриптом от 11 марта 1909 года в чине генерала от инфантерии. Причиной увольнения было недовольство императора одним из выступлений Редигера в Государственной Думе, вызвавшим общественный резонанс (по сути дела, военный министр признал факт неудовлетворительности действующего командного состава, что немедленно вызвало нападки правой печати, писавшей об оскорблении министром всей русской армии).

С 1906 года неоднократно назначался к присутствованию в Государственном совете, где принадлежал к группе правых; уволен (в числе прочих членов Госсовета по назначению) 14 декабря 1917 года.

20 октября 1917 года покинул Петроград, со своей второй женой Ольгой Ивановной Редигер (урождённой Холщевниковой) поселился в селе Черевки Полтавской губернии, родовом имении тестя — генерала Ивана Васильевича Холщевникова; в конце января 1918 года перебрался в город Переяслав Полтавской губернии; в конце того же года — в Севастополь.

Умер в Севастополе 26 января 1920 года от кровоизлияния в мозг. Похоронен на городском кладбище Севастополя.

Мемуары

Редигер написал довольно объёмные воспоминания (начаты в 1911 году; основной текст написан в 1917—1918 гг.; заключительная часть, относящаяся к событиям апреля 1918 г., написана в августе того же года).

Все 8 тетрадей авторской рукописи хранились в ЦГВИА СССР.

Частично записки Редигера были опубликованы в 1930-х гг. в журнале «Красный архив». Небольшой отрывок, раскрывающий обстоятельства увольнения мемуариста с поста военного министра в марте 1909 г., был опубликован в июне 1990 г. в «Военно-историческом журнале».

Первая полная публикация относится к 1999 году.

Труды

• Унтер-офицерский вопрос в главных европейских армиях (СПб., 1880)
• Заметки по военной администрации (СПб., 1885)
• Мобилизация войск (СПб., 1886)
• Учебные записки по военной администрации (1888)
• Полевое управление нашей армии (СПб., 1890)
• Комплектование и устройство вооруженной силы (СПб., 1892—1894)
• История моей жизни. Воспоминания военного министра М.: Канон-пресс; Кучково поле, 1999.

Под его руководством составлен общий очерк деятельности Военного министерства за 1881—1890 (СПб., 1892).

Награды

• Орден Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (30.04.1878);
• Орден Св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость» (08.06.1878);
• Орден Св. Анны 3-й ст. (30.08.1881);
• Орден Св. Станислава 2-й ст. (15.05.1883);
• Орден Св. Анны 2-й ст. (1887)
• Орден Св. Владимира 4-й ст. (30.08.1889);
• Орден Св. Владимира 3-й ст. (30.08.1892);
• Орден Св. Станислава 1-й ст. (06.12.1895);
• Орден Св. Анны 1-й ст. (06.12.1899);
• Орден Св. Владимира 2-й ст. (05.10.1904);
• Орден Белого Орла (30.07.1905);
• Орден Св. Александра Невского (11.03.1909, алмазные знаки — 25.03.1912);
• Орден Св. Владимира 1-й ст. (01.01.1916);
• Знак отличия за 40 лет беспорочной службы (1915).

иностранные:

• Орден Благородной Бухары с алмазами (1898);
• Орден Короны Бухары (1902);
• прусский Орден Красного орла 1 степени (1906);
• французский Орден Почётного Легиона командорской крест (1904);
• болгарский Орден «Святой Александр» 2 степени (1899);
• персидский Орден Льва и Солнца 1степени с алмазами (1905);
• черногорский Орден Данило I 1 степени (1908).

Литература

• Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. СПб., 2002, стр. 622—626.
• Список Генералам по старшинству, Санкт-Петербург, Военная типография, 1906 г.

Ссылки

• [militera.lib.ru/memo/russian/rediger/19.html Выписка из формулярного списка о службе бывшего члена Государственного совета, заслуженного профессора, почётного члена императорской Николаевской военной академии и почётного члена конференции той же академии генерала от инфантерии Редигера]
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=428 Редигер, Александр Фёдорович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Редигер, Александр Фёдорович

Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.