Велчев, Дамян

Дамян Велчев Дамянов
Дата рождения	20 февраля 1883(1883-02-20)
Место рождения	Княжество Болгария, Габрово
Дата смерти	25 января 1954(1954-01-25) (70 лет)
Место смерти	Франция Франция
Принадлежность	Болгария
Годы службы	1903-1946
Звание	См. Звания
Сражения/войны	Первая Балканская война Вторая Балканская война Первая мировая война Великая Отечественная война
Награды и премии	См. Награды

Дамян Велчев (Дамян Велчев Дамянов; 20 февраля 1883, Габрово — 25 января 1954, Франция) — генерал-полковник, военный министр Болгарии (1944—1946).

Образование

Окончил Военное училище в Софии (1903), юридический факультет Софийского университета (1932).

Военная служба

В 1912—1913, во время Балканских войн, был командиром роты в 22-м пехотном полку. Участник Первой мировой войны, в 1915—1918 командовал дружиной (батальоном) в этом же полку. В 1919 стал одним из основателей офицерской организации Военный союз, с 1922 входил в состав его руководства. В 1921 был уволен в запас в чине подполковника и поступил на работу в банк.

В 1923 принял активное участие в подготовке государственного переворота 9 июня, свергнувшего правительство Александра Стамболийского. После переворота вернулся на действительную службу и был назначен помощником начальника Военного училища. В 1926—1927 был командирован во Францию для обучения в военно-учебных заведениях. С 1927 был начальником Военного училища, но уже 5 сентября 1928 был уволен в запас из-за конфликта с военным министром Иваном Вылковым.

Заговорщик

В 1928 министр Вылков распустил Военный союз, однако в 1929 оппозиционно настроенный по отношению к правительству Велчев стал членом вновь созданного тайного Военного союза, а в ноябре 1930 — секретарём его Центрального правления. Также он был близок к группе «Звено», возглавлявшейся бывшим министром Кимоном Георгиевым, как и Велчев, участником переворота 1923.

Велчев принял активное участие в государственном перевороте 19 мая 1934, в результате которого к власти пришло правительство Кимона Георгиева. В следующем году это правительство было оправлено в отставку царём Борисом III, а Велчев в феврале 1935 был отстранён от работы в Военном союзе, а в июле того же года эмигрировал в Бельгию. 2 октября 1935 он нелегально вернулся в Болгарию с целью организации очередного заговора, но был арестован и предан военному суду, который 22 февраля 1936 вынес ему смертный приговор. В марте 1936 смертная казнь была заменена на пожизненное строгое тюремное заключение, а в сентябре 1940 Велчев был освобождён по амнистии.

В 1943 Велчев вошёл в состав Отечественного фронта (объединения антимонархических сил, в том числе коммунистов) как представитель группы «Звено».

Военный министр

Участник переворота 9 сентября 1944, приведшего к власти просоветские силы. Стал военным министром в новом правительстве Кимона Георгиева, занимал этот пост с 9 сентября 1944 по 25 сентября 1946. 11 сентября 1944 был произведён в генералы.

24 июля 1945 возглавлял болгарскую делегацию на Параде Победы в Москве. Был награждён советским полководческим орденом Суворова 1-й степени. В 1945—1946 являлся депутатом 26-го Обыкновенного Народного собрания. В 1946 был опубликован сборник его статей и речей. Отношения Велчева с советскими представителями и лидерами болгарских коммунистов носили сложный, постепенно ухудшавшийся характер — в отличие от Георгиева, он вступал с ними в конфликты. Велчев как военный министр делал ставку на кадровых офицеров болгарской армии и противодействовал продвижению на высокие посты членов компартии, которые ранее служили в Красной армии.

Будущий министр обороны Болгарии Пётр Панчевский, коммунист, ранее служивший в Красной армии, так оценивал в своих мемуарах деятельность Велчева:

Назначение Дамяна Велчева военным министром в первом правительстве Отечественного фронта явилось вынужденным политическим компромиссом партии. Его кандидатура была навязана в силу особенностей внутреннего и международного положения страны в то время. Неприязнь Велчева к новой власти особенно наглядно проявилась в его отрицательном отношении к преданным партии кадрам и в симпатиях и поддержке офицеров старой армии.

В августе 1946 Велчев был обвинён в тайных связях с Югославией. 25 сентября он был снят с поста министра, а на следующий день уволен в запас.

Последние годы жизни

В сентябре 1946 — октябре 1947 Велчев занимал пост посланника (полномочного министра) в Швейцарии. 25 октября 1947 он был отозван на родину, но отказался вернуться. Был лишён болгарского гражданства, умер в эмиграции.

Звания

• С 1 января 1903 — подпоручик;
• С 1 января 1906 — поручик;
• С 1 января 1910 — капитан;
• С 27 февраля 1917 — майор;
• С 20 августа 1919 — подполковник;
• С 6 мая 1928 — полковник;
• С 11 сентября 1944 — генерал-майор;
• С 10 ноября 1944 — генерал-лейтенант;
• С 6 мая 1945 — генерал-полковник.

Награды

• орден «За храбрость» 3-й степени, 1-го класса; 4-й степени, 1-го и 2-го класса
• орден «Святой Александр» 5-й степени с мечами (Болгария)
• орден Суворова 1-й степени (СССР)

Ссылки

• [forum.boinaslava.net/showpost.php?p=100605&postcount=54 Биография (болгарский язык)]
• [www.bg-history.info/?p=calendar&statiaid=623 Биография (болгарский язык)]
• [militera.lib.ru/memo/other/panchevsky_p/05.html Панчевский П. Огненные дороги]

Отрывок, характеризующий Велчев, Дамян

Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!