Амирмахмуд

Амирмахмуд Amirmachmud, Amir Machmud<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Совета народных представителей Индонезии
1982 год — 1987 год
Президент:	Сухарто
Предшественник:	Дарьятмо
Преемник:	Харис Сунуд
Председатель Народного консультативного конгресса Индонезии
1982 год — 1987 год
Президент:	Сухарто
Предшественник:	Дарьятмо
Преемник:	Харис Сунуд
Министр внутренних дел Индонезии
9 января 1969 года — 19 марта 1983 года
Президент:	Сухарто
Предшественник:	Басуки Рахмат
Преемник:	Супарджо Рустам
Командующий V военным округом «Джая»
1965 года — 1969 года
Предшественник:	Умар Вирахадикусума
Преемник:	Макмун Мурод
Вероисповедание:	Ислам
Рождение:	21 февраля 1923(1923-02-21) Чимахи, Западная Ява, Голландская Ост-Индия
Смерть:	21 апреля 1995(1995-04-21) (72 года) Чимахи, Западная Ява, Индонезия
Супруга:	1. Сити Хадиджа, 2. Шри Хардани Садат Сисводжо
Дети:	Анон Бадариах, Бамбанг Пермади Амирмахмуд
Партия:	Голкар
Образование:	топографические курсы (1941), Армейский штабной колледж (1960)
Профессия:	военный, политик
Военная служба
Годы службы:	1942-1982
Принадлежность:	Индонезия Индонезия
Звание:	генерал-лейтенант
Командовал:	X военный округ «Ламбунг Манкурат», V военный округ «Джая»
Сражения:	Война за независимость Индонезии (1945—1949), подавление Мадиунского восстания (1948), боевые действия против радикальных группировок Даруль Ислам и Легион Рату Адил (1950), подавление Движения 30 сентября (1965)
Награды:

Это имя — индонезийское; здесь «Амирмахмуд» — личное имя, а фамилии у этого человека нет.

Амирмахмуд (индон. Amirmachmud), также Амир Махмуд (индон. Amir Machmud; 21 февраля 1923 года, Чимахи — 21 апреля 1995 года, Чимахи) — индонезийский военный и политический деятель, генерал-лейтенант. Председатель Народного консультативного конгресса и Совета народных представителей Индонезии (1982—1987), министр внутренних дел Индонезии (1969—1983). По национальности — сунданец.

Ранние годы жизни

Амирмахмуд родился 21 февраля 1923 года в западнояванском городе Чимахи, и был вторым ребёнком в семье из пяти детей. Его отец работал в государственной публичной компании, находившейся под контролем правительства Голландской Ост-Индии.

В 1940 году он окончил школу. В 1941 году некоторое время посещал топографические курсы, однако впоследствии никогда не работал по специальности, осознав, что профессия топографа ему не подходит.

Военная карьера

Японская оккупация Индонезии

В 1942 году Голландская Ост-Индия была оккупирована японскими войсками. В 1943 году под руководством японцев из местного населения было создано ополчение ПЕТА (индон. PETA, от индон. Pembela Tanah Air — Защитники Отечества); тогда же Амирмахмуд поступил на службу в ПЕТА, где получил должность командира взвода.

Служба в дивизии «Силиванги»

После того, как в августе 1945 года была провозглашена независимость Индонезии, Амирмахмуд вступил в ряды вооружённых сил молодого государства — Армии народной безопасности (АНБ), возглавив подразделение АНБ в западнояванском городе Лембанг. В 1946 году его подразделение вошло в состав дивизии «Силиванги»; в том же году его перебросили в северную часть города Бандунг, где он участвовал в боях против английских и голландских интервентов.

В 1948 году, после заключения Ренвильского соглашения, все индонезийские войска, включая дивизию «Силиванги», были выведены с Западной Явы. В том же году в городе Мадиун произошёл мятеж, возглавленный лидерами Коммунистической партии Индонезии Шарифуддином и Муссо; Амирмахмуд участвовал в подавлении этого мятежа.

После того, как в 1949 году война за независимость завершилась признанием Индонезии со стороны её бывшей метрополии, Амирмахмуд, вместе с дивизией «Силиванги», вернулся на Западную Яву, где принял участие в боевых действиях против радикальных группировок Даруль Ислам и Легион Рату Адил. После окончания боевых действий он служил командиром батальона в Тасикмалае и Гаруте, позже был назначен начальником штаба полка в Богоре, а затем — начальником штаба дивизии.

Штаб-квартира армии и армейский штабной колледж

В 1958 году Амирмахмуд был переведён в Джакарту, где в течение двух лет служил в штаб-квартире армии. В 1960 году он был направлен в Бандунг для обучения Армейском штабном колледже. В колледже Амирмахмуд изучал политику и экономику; впоследствии эти знания пригодились ему во время его политической карьеры. Там же он познакомился с генералом Сухарто, будущим президентом страны.

Армейский генеральный резерв и командование по освобождению Западного Ириана

После окончания колледжа Амирмахмуд был назначен заместителем начальником штаба Армейского генерального резерва (АГР; ныне — Командование стратегического резерва армии, Кострад). Командующим АГР был Сухарто, и Амирмахмуд рассматривался как его наиболее вероятный преемник на этом посту.

В 1962 году по распоряжению президента Сукарно было создано командование по освобождению Западного Ириана; Амирмахмуд был назначен начальником оперативного штаба командования. Однако, в конечном итоге, Западный Ириан был передан Индонезии мирным путём, по итогам индонезийско-нидерландского Нью-йоркского соглашения, и широкомасштабных военных действий на этой территории не было.

Командующий X военным округом «Ламбунг Манкурат»

В 1962 году Амирмахмуд был назначен командующим X военным округом «Ламбунг Манкурат» (индон. KODAM X/Lambung Mangkurat), включавшем в себя территорию Южного Калимантана.

В ночь с 30 сентября на 1 октября 1965 года группа левонастроенных офицеров, известная как Движение 30 сентября, предприняла попытку государственного переворота. Лидеры движение объявили о создании временного высшего органа управления страной — Революционного совета, включив, без предварительного уведомления, в него ряд высокопоставленных военных, в том числе и Амирмахмуда. Узнав о том, что его имя названо в числе членов Революционного совета, Амирмахмуд поспешил опровергнуть то, что он каким бы то ни было образом связан с мятежниками; более того, он принял непосредственное участие в подавлении мятежа.

Командующий V военным округом «Джая»

В декабре 1965 года Амирмахмуд был назначен командующим V военным округом «Джая», охватывавшим территорию, прилегающую к Джакарте. На этом посту он показал себя верным сторонником Сухарто, оказав ему поддержку в начавшейся в том же году антикоммунистической кампании и в борьбе с Сукарно за президентский пост. 10 января 1966 года, во время массовой антикоммунистической демонстрации, организованной в Джакарте Союзом действия студентов (КАМИ), Амирмахмуд, совместно с командующим Кострад генералом Умаром Вирахадикусума и командующим парашютно-десантным спецподразделением RPKAD (ныне — Командование специальных сил, Копассус) генералом Сарво Эдди, организовал ввод войск в столицу для наведения порядка. Несмотря на то, что требования КАМИ находили у него, как у убеждённого антикоммуниста, понимание, он стремился не допустить эскалации насилия между коммунистами и их противниками, и с февраля 1966 года по его приказу в Джакарте были запрещены любые акции протеста. Однако антикоммунистические организации проигнорировали запрет.

Суперсемар

В марте 1966 года Сукарно пригласил Амирмахмуда на очередное заседание кабинета министров. В ходе заседания присутствовавший на нём генерал Сабур сообщил о появлении рядом с президентским дворцом неизвестной группы вооружённых солдат; по предложению Амирмахмуда, в целях обеспечения безопасности Сукарно был перевезён в Богор на вертолёте. В Богоре Амирмахмуд встретился с министром по делам ветеранов генерал-майором Басуки Рахматом и министром промышленности бригадным генералом Мохаммадом Юсуфом. 11 марта состоялась встреча трёх генералов с президентом, на которой Сукарно, по просьбе (возможно, также под давлением) генералов подписал указ, известный как Суперсемар (индон. Supersemar, от индон. Surat Perintah Sebelas Maret — Указ от 11 марта), который давал право Сухарто издавать любые распоряжения от имени президента. Этот указ был использован Сухарто для запрещения Коммунистической партии Индонезии и дальнейшей эскалации насилия против коммунистов и сочувствующих им лиц. Впоследствии Амирмахмуд вспоминал, что не знал точного содержания Суперсемара, и был удивлён, узнав, что этот документ предоставляет Сухарто широкие властные полномочия; при этом он никогда не сожалел о своём участии в создании Суперсемара, утверждая, что этот указ «воистину был чудом Аллаха» (индон. «Supersemar itu benar-benar mukjizat Allah»).

Политическая карьера

Министр внутренних дел и председатель Центральной избирательной комиссии

После того, как в 1967 году Сухарто стал сначала исполняющим обязанности президента, а позже и полноправным президентом, он оставил Амирмахмуда командующим военным округом «Джая». В начале 1969 года, после внезапной смерти Басуки Рахмата, к этому времени ставшего министром внутренних дел, Амирмахмуд был назначен его преемником. Во время своего министерства он заработал репутацию жесткого политика, последовательно выступавшего в поддержку курса Сухарто и нетерпимого к инакомыслию; за эти качества он получил прозвище «Бульдозер» (индон. Buldoser). В 1969 году он запретил госслужащим участвовать в политике, однако призвал их, в знак лояльности к правительству, голосовать за проправительственный блок Голкар. В 1971 году по его инициативе был создан Корпус государственных служащих Республики Индонезии. С именем Амирмахмуда также связано продолжение репрессий против бывших членов КПИ; так, в 1981 году им было отдано распоряжение об обязательном надзоре за людьми, подозреваемыми в коммунистической деятельности.

Будучи министров внутренних дел, Амирмахмуд одновременно занимал пост председателя Центральный избирательной комиссии. Под его руководством были проведены парламентские выборы 1971, 1977 и 1982 годов.

Председатель Народного консультативного конгресса и Совета народных представителей

В 1982 году Амирмахмуд был избран председателем высшего законодательного органа Индонезии — Народного консультативного конгресса (НКК), а также одновременно председателем парламента — Совета народных представителей (СНП). Под его руководством был принят ряд законов, реорганизовавших структуру НКК, центрального и местных СНП, установлены новые правила деятельности политических партий и правила проведения референдумов. В 1983 году Амирмахмуд председательствовал на генеральной сессии НКК, на которой НКК переизбрал Сухарто на четвёртый президентский срок и присвоил ему почётный титул Отец развития (индон. Bapak Pembangunan).

Последние годы жизни и смерть

В 1987 году, после окончания своего председательского срока, Амирмахмуд ушёл в отставку. Он скончался 21 апреля 1995 года в своём родном городе Чимахи.

Личная жизнь

Амирмахмуд был женат дважды. Его первую жену звали Сити Хадиджа (индон. Siti Hadidjah), у них было двое детей — Анон Бадариах (индон. Anon Badariah) и Бамбанг Пермади Амирмахмуд (индон. Bambang Permadi Amirmachmud). После смерти Сити Хадиджи он женился на Шри Хардани Садат Сисводжо (индон. Shri Hardhani Sadat Siswojo).

Также Амирмахмуд состоял в тесных дружеских отношениях со своим сослуживцем Мохаммадом Юсуфом.

Награды

• Орден «Звезда Республики Индонезии» 2-й степени (1995);
• Орден «Звезда Махапутра» 2-й степени.

Библиография

• Developing Politics at Home (1981)
• Developing A Religious Life In A Pancasila World (1981)
• Developing A Pancasila Social Culture (1983)

Ссылки

• [www.hamline.edu/apakabar/basisdata/1995/04/25/0004.html Article on Amirmachmud's Death]
• [www.pdat.co.id/hg/apasiapa/html/A/ads,20030617-10,A.html Amirmachmud Profile on pdat.co.id]

Отрывок, характеризующий Амирмахмуд

«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.