Андреевский флаг

Андреевский флаг

Военно-морской флаг России Флаг Шотландии
Пропорция	2:3

Андре́евский флаг — флаг с косым «Андреевским» крестом.

Наиболее известные — кормовой флаг кораблей Военно-Морского Флота Российской империи в 1865—1917 годах, с 1992 года — военно-морской флаг Российской Федерации, с 1 января 2001 года — знамя Военно-Морского Флота Российской Федерации; флаг Царства Польского. Андреевский флаг также является флагом Шотландии (белый крест на синем фоне).

Описание

Андреевский флаг представляет собой белое полотнище с двумя диагональными полосами синего цвета, образующими наклонный крест, называемый Андреевским; отношение ширины флага к его длине — один к полутора; ширина синей полосы равна 1/10 длины флага

Этот крест и дал имя флагу. Символика Андреевского креста уходит корнями в историю раннего христианства. Апостол Андрей был братом Апостола Петра. Оба брата ловили рыбу в Галилейском море, что обусловило их покровительство над морской торговлей. Андрей был первым, кого призвал к себе в ученики Христос, поэтому был назван Первозванным. Согласно средневековому преданию, Апостол Андрей также посещал Русь, в связи с чем считается святым покровителем России. В Киеве он оставил наперсный крест, после этого он посетил Новгород и расположенный рядом Волхов. Апостол Андрей стал известным после неустанного проповедования христианства в своём путешествии и принятия мученической смерти на косом кресте в греческом городе Патры.

История

Первым официальным флагом с изображением андреевского креста был флаг Шотландского королевства. Согласно легенде, в 832 году король Ангус II, возглавлявший войско пиктов и скоттов, перед битвой с англами, которых возглавлял Этельстан, в ночь перед битвой молился Богу о даровании победы на поле брани, и дал обет, что в случае победы объявит святого апостола Андрея Первозванного покровителем Шотландии. Утром облака над полем битвы образовали на голубом небе букву «Х», повторяющую форму креста, на котором в 70 году в греческом городе Патры был распят святой апостол Андрей Первозванный. Пикты и скотты воодушевились этим божественным предзнаменованием, а англов охватил трепет. В результате войско Ангуса II, уступавшее по численности войску англов, одержало победу в битве и святой апостол Андрей Первозванный был провозглашён святым покровителем Шотландии. Однако самый древний известный сегодня исторический пример использования изображения святого Андрея на кресте, как шотландского национального символа — печать шотландской гвардии 1286 года, а впервые красный флаг с Андреевским крестом зафиксирован в 1503 году в Vienna Book of Hours. После восшествия шотландского короля Якова IV на английский престол, 12 апреля 1606 года, было утверждёно знамя нового государственного союза, объединившее в себе флаги обоих государств (английский Святого Георга и шотландский Святого Андрея) — «Union Jack». После объединения Англии и Шотландии в единое государство он стал флагом нового государства, а после присоединения Ирландии в его состав был включён флаг Святого Патрика — британский флаг приобрёл свой современный вид.

После деколонизации и распада Британской колониальной империи «Union Jack» послужил основой или составляющей для флагов многих бывших британских колоний, доминионов и протекторатов.

В 1698 году, Петром I был учреждён первый в России орден — орден Святого апостола Андрея Первозванного — для награждения за воинские подвиги и государственную службу. Орден состоял из золотого креста, голубой ленты, серебряной восьмиконечной звезды и золотой цепи. В центре звезды, в розетке, покрытой красной эмалью и золотыми полосками в виде сияния, — двуглавый орёл, увенчанный тремя коронами, на груди орла — косой синий крест. В этом же, 1698 году синий Андреевский крест впервые появился на флаге адмирала Лефорта.

Став царём, Пётр I уделял много внимания разработке проектов флагов. В 1699 году он лично нарисовал два проекта. На одном из них имелись три параллельных полосы с надписью «белый», «синий», «красный», на втором был изображён Андреевский крест на фоне трёх горизонтальных полос.

Андреевский крест появился сначала в крыже адмиральских флагов, впервые зафиксированных Питером Бергманом в 1700 году на корабле «Гото Предестинация». Первый флаг с Андреевским крестом, занимающим всё полотнище флага, появился впервые в 1710-1712 годах, в 1720 году подтвержден в уставе. При подготовке Устава Пётр I дал такое описание флага: «Флаг белый, поперёк этого имеется синий Андреевский крест, коим Россию окрестил он». В такой форме Андреевский флаг просуществовал в Российском Флоте до весны 1918 года (была попытка ввести в 1917 году красный кормовой флаг, но это пытались неудачно применить только на кораблях Балтийского флота).

По решению Венского конгресса 3 мая 1815 года было создано Царство Польское. Данное государство, согласно конституции обнародованной 20 июня того же года, находилось в личной унии с Российской империей «на вечные времена». Одним из последствий такого статуса польского государства стало то, что флагом его военных судов был утверждён Андреевский флаг в левом верхнем углу которого размещался красный кантон с изображением серебряного коронованного орла — герба Польши. После поражения Польского восстания 1830—1831 годов и обнародования Органического статута, данный флаг, как и остальные флаги Царства Польского, 12 апреля 1833 года был отменён.

5 июня 1819 года в Российской империи был учреждён Адмиральский георгиевский флаг, пожалованный Гвардейскому Экипажу «в память сражения при Кульме, в прошлую Французскую войну».

Во время гражданской войны (в течение похода Дроздовского) был знаменем отряда полковника Жебрака. Андреевский флаг продолжал использоваться на кораблях «белых» во время и после гражданской войны. Лишь в октябре 1924 года в городе Бизерта в северной Африке андреевский флаг спустили последние белогвардейские корабли (29 октября стало известно о признании Францией Советского правительства России). Ряд кораблей был награждён вымпелом Ордена Святого Николая Чудотворца, при этом Николаевский Георгиевский адмиральский флаг имел вокруг щита с изображением святого Георгия трёхцветную полосу с цветами: первая от щита — красный, вторая — синий и третья — белый.

Летом 1918 года на Азовском море был создан флот Всевеликого Войска Донского. 31 октября 1918 года в его Своде морских установлений было опубликовано описание кормового флага военных кораблей. Это был Андреевский флаг, но в его центре помещался герб — в лазуревом поле серебряный олень, раненый золотой стрелой.

После Октябрьской революции, несмотря на отмену большевиками других исторических символов России, гюйс ВМФ Российской империи использовался в РСФСР и СССР до 29 августа 1924 года. С незначительными изменениями — в центральной части гюйса в белом круге изображалась красная звезда с серпом и молотом посередине, он продолжал использоваться до 1932 года.

Во время Великой Отечественной Войны символика Андреевского флага использовалась коллаборационистскими частями генерала Власова (Русской освободительной армией Комитета освобождения народов России).

21 июля 1992 года, президент России Б. Ельцин принял указ № 798 относительно возвращения Андреевскому флагу статуса Военно-Морского флага России. Гюйс и крепостной флаг России также несёт на себе Андреевский крест.

Современный период

Дореволюционные Андреевский флаг и гюйс были вновь введены во флоте России в 1992 году, они используются по сей день. Официальное знамя ВМФ России, основанное на флаге ВМФ России, было утверждено Федеральным законом № 162 от 29 декабря 2000 года (с последующими изменениями и дополнениями). Андреевский флаг изображён на ведомственной медали Министерства обороны Российской Федерации «300 лет Балтийскому флоту», учреждённой приказом Министра обороны Российской Федерации № 160 от 16 мая 2003 года.

Заимствования полотна флага

Флаг Архангельской области		Флаг Рио-де-Жанейро		Флаг города Форталеза

<center> </div></blockquote>

Андреевский флаг на почтовых марках

В марте 1999 года «Почтой России» был выпущен почтовый блок «300 лет Андреевскому флагу» номиналом 7 рублей. На марке и на полях блока изображены парусные суда военно-морского флота России XVII—XVIII веков с кормовыми Андреевскими флагами, а фоном служит изображение карты мира. Блок был выпущен тиражом 250 000 экземпляров. Он получил Гран-при международного конкурса почтовых выпусков, проходившего в 2000 году в Риге (Латвия).

Также изображение Андреевского флага можно увидеть на почтовом блоке, выпущенном в 2008 году в честь 225-летия Черноморского флота России.

Андреевский флаг в литературе

Войнович Павел Владимирович «Воин под Андреевским флагом»

Интересные факты

• Во флоте Российской империи традиционно последними напутственными словами командиров кораблей к своим экипажам перед боем были: «С нами Бог и Андреевский флаг!».
• Под андреевским флагом ходил на фрегате «Геркулес» Уильям Браун — национальный герой Аргентины, отец-основатель аргентинского флота. Его Андреевский флаг хранится в историческом музее Лухана.
• Андреевский флаг присутствовал в основе эмблемы Русской освободительной армии (РОА), существовавшей с 1942 по 1945 годы.
• На радио «Эхо Москвы» выходила передача «Под Андреевским флагом». Её ведущим был помощник главнокомандующего ВМФ РФ, начальник пресс-службы ВМФ РФ, капитан I ранга И. В. Дыгало.
• В ноябре 2014 года на конкурсе красоты "Миссис Мира" в США, актриса Наталья Николаева впервые представляла Крым и Севастополь, выходя под Андреевским флагом.

См. также

• Георгиевский флаг
• Морской флаг
• Андреевский крест
• Список военно-морских флагов Российской империи
• Военно-морской флаг Российской Федерации
• Флаг России
• Флаг Шотландии
• Флаг Новороссии
• Флаг Святого Патрика

Напишите отзыв о статье "Андреевский флаг"

Примечания

Литература

• [militera.lib.ru/bio/skritsky_nv/index.html Скрицкий Николай Владимирович «Георгиевские кавалеры под Андреевским флагом»]
• [militera.lib.ru/h/ammon_ga1/index.html Аммон Георгий Алексеевич «Морские памятные даты»]

Ссылки

• [www.statesymbol.ru/memorable/20050723/39600690.html Информация на сайте «Государственная символика»]

Отрывок, характеризующий Андреевский флаг

– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.