Базилевич, Георгий Дмитриевич

Георгий Дмитриевич Базилевич
Дата рождения	26 января 1889(1889-01-26)
Место рождения	деревня Криски, Новгород-Северский уезд, Черниговская губерния
Дата смерти	3 марта 1939(1939-03-03) (50 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1910 — 1938 годы
Звание
Командовал	Балашово-Камышинская группа войск Войска Донской области Северо-Кавказский военный округ Запасная армия Кавказского фронта Украинская запасная армия Московский военный округ Приволжский военный округ
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России
Награды и премии

Георгий Дмитриевич Базилевич (26 января 1889 года, деревня Криски, Новгород-Северский уезд, Черниговская губерния — 3 марта 1939 года, Москва) — советский военный деятель, комкор (1935 год).

Член ЦИК СССР, член Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). Депутат Верховного совета СССР 1-го созыва.

Биография

Георгий Дмитриевич Базилевич родился 26 января 1889 в селе Криски Новгород-Северского уезда Черниговской губернии в семье крестьянина.

После окончания гимназии в 1908 году поступил в Киевское военное училище, которое закончил в 1910 году, был произведён в офицеры и направлен в Перновский 3-й гренадерский полк, дислоцировавшийся в Москве. Помимо своих служебных обязанностей Базилевич исполнял обязанности полкового библиотекаря. В 1913 году поступил на военное отделение Московской воздушной школы. На выпускном экзамене по пилотажу самолет под управлением Базилевича потерпел аварию. После лечения в госпитале вернулся в свою часть.

В ходе Первой мировой войны воевал в составе 211-го Никольского пехотного полка, где командовал ротой и батальоном. Во время боёв получил шесть ранений. За умелое руководство подразделениями, личное мужество и отвагу Базилевич был отмечен восемью боевыми наградами. После Февральской революции подполковник Базилевич был избран на должность заместителя председателя исполкома Особой армии.

В октябре 1917 года вступил в ряды РСДРП(б), а с марта 1918 года служил в рядах РККА.

В 1918 году последовательно назначался на должности командира батальона Образцового советского отряда Южной завесы, помощника командира полка и члена Высшей военной инспекции, а в конце августа 1918 года — на должность командующего Балашово-Камышинской группой войск. С октября 1918 по май 1919 года был членом РВС 8-й армии. В 1919 году после тяжелого ранения и болезни Базилевич был назначен на должность начальника 2-х Московских пехотных курсов. В августе 1919 года формировал запасную армию, вместе с которой влился в состав Особой группы под командованием Шорина. Базилевич командовал боевыми участками Юго-Восточного фронта.

В январе 1920 года был назначен на должность командующего войсками Донской области, а в апреле 1920 года — на должность командующего войсками Северо-Кавказского военного округа. Находясь на этой должности, Базилевич руководил ликвидацией десанта войск под командованием генерала Врангеля у станицы Кущевской. С конца августа 1920 года командовал Запасной армией Кавказского фронта, а с сентября того же года — Украинской запасной армией. Руководимые Базилевичем войсковые соединения принимали участие в ходе борьбы с бандитизмом, организации продотрядов, оказании помощи железнодорожному транспорту и организации снабжения районов Донбасса.

С конца 1920 года по 1921 год Базилевич исполнял должность Главного начальника снабжения Красной армии — председателя фондовой комиссии РВСР. С 1922 по 1923 годы Базилевич находился в распоряжении Реввоенсовета Республики и Штаба РККА. В это время исполнял обязанности начальника Гохрана и председателя треста «Русские самоцветы». Возглавлял работу по изысканию средств внутри страны, в процессе которой были обнаружены царские сокровища.

В 1923 году был назначен на должность командира показательной тренировочной эскадрильи Рабоче-крестьянского Красного Флота, а в июне 1924 года — на должность помощника командующего войсками Московского военного округа. С июля 1925 года находился при РВС СССР для особо важных поручений. В ноябре 1925 года Базилевич был назначен на должность командующего войсками Московского военного округа, в мае 1927 года — на должность командующего войсками Приволжского военного округа, а в апреле 1931 года — на должность секретаря Комиссии обороны при СНК СССР, преобразованной в 1937 году в Комитет обороны при СНК СССР.

Георгий Дмитриевич Базилевич был арестован 23 ноября 1938 года. Военной коллегией Верховного суда СССР 3 марта 1939 года Базилевич по обвинению в участии в военном заговоре был приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 27 июля 1955 года был реабилитирован.

Награды

• Орден Красного Знамени (1924);
• Орден Красной Звезды (1938).

Литература

• Сувениров О. Ф. Трагедия РККА 1937—1938. — М.: ТЕРРА, 1998. — 528 с. — ISBN 5-300-02220-9.
• Черушев Н. С. Удар по своим. Красная Армия: 1938—1941. — М.: Вече, 2003. — С. 183—213. — 480 с. — (Военные тайны XX века). — 5000 экз. — ISBN 5-94538-366-X.
• Черушев Н. С., Черушев Ю. Н. Расстрелянная элита РККА (командармы 1-го и 2-го рангов, комкоры, комдивы и им равные): 1937—1941. Биографический словарь. — М.: Кучково поле; Мегаполис, 2012. — С. 57—58. — 496 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-9950-0217-8.

Ссылки

• [hrono.ru/biograf/bio_b/bazilevich_gd.php Георгий Дмитриевич Базилевич] на сайте «Хронос»

Отрывок, характеризующий Базилевич, Георгий Дмитриевич

– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.