Бомбейская флотилия
Бомбейская флотилия (англ. Bombay Marine) — частный (негосударственный) военно-морской флот, созданный и содержавшийся Британской Ост-Индской компанией (далее Компания) в 1612−1934 годах, родоначальник Индийского колониального флота.
Содержание
Происхождение
В 1612 году, вскоре после образования Компании, капитан Томас Бест (англ. Thomas Best) с 4 галеонами нанес поражение португальцам у Свалли, поблизости от Сурата, Гуджарат. Вскоре на этом месте был заложен небольшой порт и организована эскадра. Компания назвала её англ. Honourable East India Company's Marine. Её зоной ответственности стали Камбейский залив и устья рек Тапти и Нармада. Первые боевые корабли прибыли 5 сентября 1612.[1]
Задачи
Основной задачей флотилии, как и частной армии Компании, была защита её интересов. Но благодаря её весу и влиянию, нередко трудно было разделить интересы Компании и интересы короны.
Прежде всего, это была защита ост-индских торговых кораблей (англ. East Indiamen) от пиратства. Когда в борьбу вмешивались местные раджи, войны с ними также ложились на флотилию. Ост-индские торговые корабли и сами имели некоторое вооружение, но его хватало только для отпугивания примитивных пиратов. Любой имевший хотя бы приблизительно современное оружие, уже представлял опасность. Поэтому и потребовались боевые корабли, обладавшие вооружением, скоростью и достаточной командой для уничтожения более серьёзного противника. Так команда 500-тонного фрегата Компании, хотя и не дотягивала для стандартных на флоте 220 человек, все же была где-то 160−180, что в полтора раза больше даже самых крупных ост-индцев (1200 тонн).
Борьба с другими колониальными державами, как Франция и Португалия, теоретически была задачей Королевского флота. Но поскольку его силы были растянуты по всем океанам, часто в нужный момент их на месте не оказывалось. Тогда Компании приходилось рассчитывать на свои силы. Но появление регулярных флотов противника было редкостью. Гораздо чаще это были отдельные крейсеры.[2] И хотя ост-индцам редко удавалось взять верх, их нельзя обвинить в том, что они не пытались. Самый знаменитый пример — это Бой Данса 15 февраля 1804 года, но много было и поединков, например Warren Hastings против Piémontaise в 1806 году.
Наконец, по условиям договоров, в конце XVIII века флотилия взяла на себя защиту не принадлежащих ей «купцов» (англ. Country Trade), приписанных к индийским портам, на торговых путях от Малабарского берега в Персидский залив и обратно.
Еще одно выгодное отличие от флота в том, что она вела постоянные обширные гидрографические исследования и печатала лучшие морские карты. Должность постоянного сюрвейера[3] Компании была впервые учреждена в 1779 году.
Состав и организация
Командовал флотилией назначаемый советом Компании коммодор со штабом в Сурате (с жалованьем £2500 в год), отвечавший лично перед суперинтендантом. Этот пост занимали поочередно старшие капитаны Компании. Ему подчинялись капитаны боевых кораблей в звании коммандер (в иерархии Компании они шли на ранг ниже капитанов ост-индцев). Всего офицерский корпус насчитывал около 100 человек. Суперинтенданту же подчинялась верфь в Бомбее, которой командовал мастер-аттендант.
Исходным и главным районом действий было западное побережье Индии от Бомбея до Гоа. В XIX веке он распространился дальше, вокруг мыса Коморин на Бенгальский залив на востоке и до Муската на западе. За защиту торговых путей в Китай и на Дальний Восток отвечала уже Китайская станция Королевского флота.
Основу корабельных сил составляли шлюпы и бриги, как вооруженные торговые, так и построенные на заказ. В периоды кризиса их дополняли корабли, мобилизованные из торговых. Так, в 1812 флотилия имела 24-пушечный фрегат Mornington, шлюпы Aurora, Ternate, Benares, Teignmouth, Mercury и Prince of Wales, бриг-шлюпы Nautilus, Thetis, Psyche, Vestal, Ariel и Antelope, а также кеч Rodney и шхуны Sylph и Zephyr. Для восполнения потерь строился бомбардирский корабль Thames (1814). Наконец, в списках состоял временно мобилизованный HEICS Malabar.
В соответствии с задачами — а также с меркантильным подходом Компании — вооружение кораблей редко отвечало флотским стандартам. Число стволов было меньше, чем у кораблей Его Величества при том же водоизмещении, а качество их определенно второклассное.
Порождением такого подхода стала канонада — дешевая помесь пушки и карронады, не имевшая ни дальнобойности и точности первой, ни разрушительной силы второй. При повсеместном переходе на чугунные пушки, в Компании долго использовались бронзовые, и вообще всё, что оказывалось под рукой.
Хорошо ли, плохо ли, но флотилия справлялась с возложенными задачами, а иногда и подменяла собой флот. В момент наибольшего роста (1892) флотилия состояла из двух дивизионов — Бомбейского и Бенгальского, и насчитывала свыше 50 кораблей и судов.
Комплектование и офицерский корпус
В качестве нижних чинов набирались добровольцы из жителей колоний, в основном китайцы и ласкары. Офицерами были британцы-служащие Компании, иногда бывшие офицеры Королевского флота. Жалование коммандера на рубеже XVIII−XIX вв составляло £500 годовых. Это, и относительно хорошая ситуация с людьми, было постоянным источником зависти флота. В свою очередь, Компания не была в восторге от практики прессования в королевскую службу её лучших, самых подготовленных моряков. Разумеется, когда был выбор они предпочитали выше оплачиваемую и более вольготную ост-индскую службу.
Только в 1928 году на офицерскую должность был принят первый индус: суб-лейтенант инженерной службы.
Основные этапы истории
В 1662 году англичане получили во владение Бомбей, но реально обосновались там только с 1665 года.
В 1686 году флотилия получила название Bombay Marine, так как город был центром английской торговли в регионе. В 1687 году штаб-квартира Компании в Западной Азии переместилась из Сурата в Бомбей. В том же году основана фактория в Калькутте, флотилия постепенно стала расширять район действий на Бенгальский залив.
В 1772 году начались войны против Маратхи, в том числе действия против местной торговли. Точно так же, флотилия участвовала в войнах против сидди.
В 1779 году Александр Далримпл (англ. Alexander Dalrymple) становится первым постоянным гидрографом Компании, совмещая должность со службой в Королевском флоте.
В 1830 году по акту Парламента в Компании произошли большие перемены, которые коснулись и морских сил. К тому же флотилия была переименована в Индийский флот Его Величества: англ. His Majesty's Indian Navy.
Высадка морской пехоты в Адене (целиком обеспеченная Индийским флотом) в 1839 году привела к его присоединению к короне и новому расширению зоны ответственности. Соответственно, из флота была выделена Индская флотилия (англ. Indus Flotilla).
Все Англо-бирманские войны (1824—1885) неизменно зависели от поддержки флотилии, как в продвижении войск вверх по Иравади, так и в огневой мощи.
В 1840 году по знакомому сценарию — подъём вверх по реке Минь с последующией бомбардировкой и высадкой — начались Опиумные войны с Китаем. От Компании участвовали 4 вооруженных парохода, в частности, первый в мире железный мореходный пароходофрегат HEICS Nemesis.
При подавлении Сипайского восстания 1857 года артиллеристы флотилии со своими орудиями участвовали в штурме Дели.
В 1863 году флотилия приняла прежнее название Bombay Marine, и сохраняла его до 1877 года. После ликвидации Ост-Индской компании (1874), управление флотилией переходит к Британской колониальной администрации. После провозглашения Виктории императрицей Индии (1877) флотилия становится Индийской флотилией Её Величества (англ. Her Majesty's Indian Marine). В этот момент она подразделялась на два дивизиона: западный в Бомбее и восточный в Калькутте.
В 1892 году флотилия переименована в Королевскую Индийскую флотилию (англ. Royal Indian Marine). К этому времени относится её наибольший рост.
Во время Первой мировой войны флотилия поддерживала Королевский флот в своей зоне, занималась тралением мин в Индийском океане, патрулированием водных путей силами канонерских лодок и шлюпов, и перебросками войск из Индии в другие части Империи, главным образом на Ближний Восток, но также в интересах Восточно-африканского и Месопотамского фронтов.
Наконец в 1934 году, в знак признания заслуг перед короной, флотилия получила статус Королевского Индийского флота (англ. Royal Indian Navy (RIN)), а её корабли — привилегию носить префикс HMIS (англ. His Majesty's Indian Ship). Таким образом, она стала флотом наравне с другими флотами Содружества, на чём официально закончилась её история.
Флаги
- Флаги Британской Ост-Индской компании
- Civil Ensign of the United Kingdom.svg
Red Ensign - британский торговый флаг (с 1801).
Одно время использовался Бомбейской флотилией
Напишите отзыв о статье "Бомбейская флотилия"
Литература
The Victory of Seapower. Winning the Napoleonic War 1806—1814. Robert Gardiner, ed. Chatham Publishing, 1998. p. 88−91. ISBN 1-86176-038-8
Примечания
Отрывок, характеризующий Бомбейская флотилия
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.
Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
