Дандарон, Бидия Дандарович

Дандарон Бидия Дандарович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Дхармараджа
Интронизация:	1921
Церковь:	школа Гелуг
Предшественник:	Цыденов, Лубсан-Сандан
Рождение:	28 декабря 1914(1914-12-28) Российская империя, Кижинга
Смерть:	26 октября 1974(1974-10-26) (59 лет) , СССР, c. Выдрино
Похоронен:	г. Тэбхэр Майла, Кижинга
Отец:	Доржи Бадмаевич Цыденов-Бадмаев
Мать:	Бальжиман Абидуева
Супруга:	Шулунова Елизавета Андреевна, Цыдыпова Зундыма
Дети:	Любовь, Дандарон Леонард (Леонид) Бидиевич, Дандарон Гунга-Нимбу Бидьяевич

Бидия Дандарович Дандарон (28 декабря 1914, урочище Соорхой (Суархэ), Кижинга, Бурятия — 26 октября 1974, c. Выдрино, Бурятия) — известный бурятский буддолог, философ и буддийский духовный наставник, а также историк. Работал научным сотрудником, в своих книгах пытался сформировать философскую доктрину необуддизма как «буддизма для европейцев», синтезировал буддизм с достижениями современной ему науки и представлениями европейских философов.

За свою деятельность неоднократно был судим советскими властями. В результате последнего показательного процесса был осужден на 5 лет тюремного заключения и умер в лагере. Дандарон оставил ряд учеников, в том числе среди буддологов.

Биография

Отцом Дандарона был лама-философ Доржи Бадмаев. В детстве Дандарон посещал монастырскую школу, где изучал тибетский язык, санскрит и буддизм. Мальчик был признан перерождением хамбо-ламы Джаягсы-гэгэна, настоятеля комплекса Кумбум в Тибете, посетившего Бурятию в 1894-м и 1910 годах.

В июле 1921 года духовный лидер бурятских буддистов Лубсан-Сандан Цыденов, провозгласивший в 1919—1920 на землях хоринских бурят теократическое государство, передал Дандарону титул Царя Учения — Дхармараджи.

В 1934—1937 Дандарон учился в Авиаприборостроительном институте в Ленинграде и был вольнослушателем Восточного факультета ЛГУ, где по рекомендации Агвана Доржиева изучал тибетский язык у А. И. Вострикова.

3 июня 1937 года Дандарон был арестован и осуждён на 10 лет, освобождён 4 февраля 1943, 10 ноября 1948 он был повторно арестован, реабилитирован в 1956. В лагерях он познакомился с европейской философией, так, его старшим товарищем стал профессор философии В. Э. Сеземан.

В лагерях Дандарон приобрёл первых учеников, среди них были два немца и поляк Кокошка. Перед выходом из лагеря Кокошка сделал ложный перелом руки и, спрятав под гипс листы рукописи Дандарона «Необуддизм», вывез её на Запад. Основной идеей рукописи был синтез буддийского учения гелуг с современной европейской философией и наукой.

Между отсидками Дандарон вместе с ламой Падма-Доржи написал ходатайство Сталину о возрождении буддийских монастырей в Бурятии. На письмо последовала быстрая реакция: в 1946 году возродился Агинский дацан, в 40 км от Улан-Удэ началось строительство Иволгинского дацана.

После 1956 года сотрудники Института Востоковедения в Ленинграде пытались устроить его на работу разбирать рукописи, но руководство не дало согласия. Дандарон жил в Ленинграде и Москве полулегально, не имея шансов найти работу.

В 1957 году Дандарон устроился работать научным сотрудником Бурятского института общественных наук.

В 1958—1959 годах Дандарон составил тибетско-русский словарь на 15 тысяч слов, а также «Тибетско-русский словарь философских терминов».

Процесс Дандарона

Вокруг Дандарона сформировалась община, в которую входили несколько десятков человек из Ленинграда, Москвы, Тарту, Вильнюса. Некоторые из его учеников работали в Восточном отделе Музея истории религии и атеизма (Казанский собор). Сотрудники музея регулярно ездили в Бурятию в археологические экспедиции.

В Ленинграде Дандарон создал буддийскую общину, за что в 1972 году был арестован и обвинён в «организации буддийской секты». Вместе с ним были арестованы его четверо учеников, у остальных взяли подписку о невыезде. В Москве были допрошены известные востоковеды О. Ф. Волкова и А. М. Пятигорский (московский Институт востоковедения АН СССР) – ученики Дандарона, из Эстонии вызвали Л. Э. Мялля. Привлекались также востоковеды Ю. М. Парфионович, Б. И. Кузнецов, В. И. Рудой. Следствие пыталось организовать большой антибуддийский процесс со многими обвиняемыми, но отсутствовали доказательства обвинения, и властям нежелательна была огласка происходившего в научных кругах СССР и за границей. Перед Волковой и Пятигорским извинились, незаконно отобранные материалы были возвращены. Некоторые ученики Дандарона — А. Железнов и Ю. Лавров из Улан-Удэ, В. М. Монтлевич из Ленинграда, Д. Буткус из Вильнюса — были заключены в психиатрические больницы. Остальных освободили, уволив с работы.

Судили одного Дандарона. Адвокаты Н. Я. Немеринская и Н. Я. Герасименко настаивали на полной невиновности. По настоянию прокурора Байбородина Дандарон был приговорен к 5 годам лагерей общего режима и был отправлен в посёлок Выдрино на южном берегу Байкала. В лагере он написал серию писем ученикам, в которых продолжил синтез буддизма с современными представлениями о мироустройстве — «Чёрную тетрадь». Рукопись была конфискована при обыске в лагере.

В октябре 1974 года Дандарон не раз уходил в самадхи. Он предупреждал сидевших с ним, чтобы в это время его не трогали, и сокамерники к этому привыкли. Однажды он объявил о семидневном «уходе»: «не будет дыхания и сердце не будет биться». И он действительно ушёл 26 октября 1974 года.

Дань памяти

В 1997 г. ученик Дандарона Ю. К. Лавров организовал поездку в Выдрино и извлёк прах учителя из могилы. В течение года прах хранился на родине Дандарона в Кижинге. В тайге на вершине горы Тэбхэр Майла в 15 км от с. Кижинга в долине реки Кудун началось строительство ступы Дандарона. Строительство велось силами последователей традиции Дандарона, жителями Кижинги, Улан-Удэ и приехавшими учениками учеников Дандарона из Москвы, Санкт-Петербурга, Харькова, Кременчуга и Челябинска с 1997 по 2005 годы. Ступа, автором проекта которой был Ю. К. Лавров (умер в 2002 г.), выполнена в непальском стиле, не характерном для бурятского буддизма.

Место для ступы было выбрано в ста метрах от руин ступы, которую в 1966 г. строил своему отцу Агвану Синам Тузол Доржи сам Б. Д. Дандарон (она была разрушена советской администрацией). В 1998 г. на этом месте был захоронен прах Дандарона. 15 октября 2003 г. водружён купол сферы ступы. В Москве Нестором Парастаевым было изготовлено сваямбху внешней ступы (луна сделана в виде лодки, солнце как шар, а объёмное бинду — с тремя изгибами). 15 июля 2004 г. сваямбху было водружено на шпиль ступы. Рисунок глаза был выполнен Еленой Макаровой в 2005 году. 18 июля 2005 года была завершена покраска. К этому времени на гору съехались родственники Дандарона и жители Кижинги и Усть-Орота — вместе со строителями около семидесяти человек. Был проведён ритуал Согшод и праздничное пиршество.

Сочинения

• «Описание тибетских рукописей и ксилографов Бурятии» (1960-1965)
• «Источник мудрецов: Парамита и мадхьямака» (1968)
• Перевод с тибетского «Истории Кукунора» Сумба-хамбо (1972).
• [www.upelsinka.com/Russian/materials_dandaron.htm Символ Веры]
• Краткий тибетско-русский словарь. М., 1959 (совм. с Ю. М. Парфионовичем и Б. В. Семичовым)
• О тибетско-монгольском словаре "Источник мудрецов" // Труды БурКНИИ СО АН СССР. Сер. востоковедения. 1960. Вып. 3. С. 58-68 (совм. с Б. В. Семичовым);
• За великой правдой: Повесть. Улан-Удэ, 1966 (пер. с бурят. яз.; совм. с Б. Санжином);
• Буддийская теория индивидуального Я // МИФЦА. Вып. 3. Улан-Удэ, 1968. С. 34-52;
• Элементы зависимого происхождения по тибетским источникам // Труды по востоковедению. Т. 1. Тарту, 1968. С. 213-233; [www.dandaron.ru/rus/theory/elements_of_dependent_origin.html]
• Содержание мантры ОМ-МА-НИ-ПАД-МЭ-ХУМ // Труды по востоковедению. Т. 2, ч. 2. Тарту, 1973. С. 463-477; Мысли буддиста. Владивосток, 1992; [www.dandaron.ru/rus/theory/om-mani-padme-hum.html]
• Махамудра как объединяющий принцип буддийского тантризма // Гаруда. 1993. № 1. С. 3-13; [www.dandaron.ru/rus/theory/mahamudra_dandarona.html]
• Общая схема совершенствования по пути мантраяны // Там же. 1994. № 1 (6). С. 2-5; [www.dandaron.ru/rus/theory/path_of_mantrayana.html]
• Дандарон Б. 99 писем о буддизме и любви (1956-1959). — СПб: Дацан Гунзэчойнэй, 1995. — 348 с. — 1000 экз. — ISBN 5-87290-033-3.; др. изд.: Дандарон Б. Д. Письма о буддийской этике. — СПб.: Алетейя, 1997. — 352 с. — 2000 экз. — ISBN 5-89329-048-8.
• Чёрная тетрадь: О четырёх благородных истинах Будды. СПб., 1995;
• Теория шуньи у мадхьямиков // Гаруда. 1996. № 1. С. 3-9; Символ веры // Там же. № 2. С. 1-2; Буддизм: Сб. ст. СПб., 1996; [www.dandaron.ru/rus/theory/sunya_madhyamika.html]
• Нацог-Рандол: Карнатантра, опора Великого Учения, называемая "Зерцало механизма глубокого содержания" // Гаруда. 1997. № 2. С. 19-32 (пер.); Чёрная тетрадь. Т. 1: Письма о буддийской этике. Т. 2: Мысли буддиста. СПб., 1997; Aga Monastery // Encyclopedia of Buddhism. Vol. 1. Colombo, 1963. P. 249-250.
• [www.dandaron.ru/rus/theory/ego.html Буддийская теория отсутствия индивидуального Я] // Материалы по истории и философии Центральной Азии, вып. 3. Улан-Удэ, 1968, с. 34–52.

Литература

• Аюшеева Д. В., Доржиева Д. Л. [www.amursu.ru/attachments/article/1320/Религиоведение_2014_4.pdf Жизнь и деятельность известного буддолога, философа и духовного наставника Дандарона Б.Д.] // Религиоведение. — Благовещенск: Амурский государственный университет, 2014. — № 4. — С. 48—57. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2072-8662&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2072-8662].

Ссылки

• [www.peoples.ru/state/priest/bidiya_dandaron/index.html Климанскене Н. Бидия Дандарон, каким я его помню] (Предисловие к книге Дандарон Б. Д. Письма о буддийской этике.)
• [memory.pvost.org/pages/dandaron.html Монтлевич О Дандароне]
• Семека Е. Дело Дандарона. Firenze, 1974; Перченок, 1978. С. 462, 463. — РВост. № 4. С. 121;
• Монтлевич В. М. Карнатантра Нацога Рандола в переводе Б. Д. Дандарона // Там же. 1997. № 2. С. 17-18.
• Лейтан Эдгар. [edgar-leitan.livejournal.com/174451.html Видья Тантрович Тантрин (tantravidyas tāntrikaḥ)] // Живой Журнал. — 25 февраля 2012 года.

Отрывок, характеризующий Дандарон, Бидия Дандарович

– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал: