Девятый Доктор

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Доктор
Девятый Доктор
Сыгран	Кристофер Экклстон
Года	26 марта 2005—18 июня 2005
Первое появление	Роза
Регенерация	Пути расходятся
Последнее появление	Пути расходятся
Кол-во сезонов	1
Появления	10 историй (13 эпизодов)
Спутники	Роза Тайлер Адам Митчелл Джек Харкнесс
Хронология
Предыдущий	Восьмой Доктор (Пол Макганн)
Следующий	Десятый Доктор (Дэвид Теннант)
Сезон	Сезон 1 (2005)

Девятый Доктор (англ. Ninth Doctor) — десятое воплощение Доктора, главного персонажа британского научно-фантастического телесериалa «Доктор Кто». Роль Девятого Доктора исполняет Кристофер Экклстон.

Неофициально Девятого Доктора сыграл Роуэн Аткинсон в пародии «Доктор Кто и проклятие смертельной смерти». Также есть другой Девятый Доктор в мультфильме «Крик Шалки». Но впоследствии Доктора из мультфильма стали называть Шалка-Доктор. Это статья об официальном Девятом Докторе, которого сыграл Кристофер Экклстон.

Впервые появился в серии «Роза», но вскоре в конце этого же сезона Кристофер Экклстон ушёл из сериала в эпизоде «Пути расходятся», передав роль Дэвиду Теннанту.

Доктор — представитель внеземной расы Повелителей времени с планеты Галлифрей, который при помощи пространственно-временного устройства ТАРДИС путешествует через время и пространство, часто со спутниками. Когда Доктор получает значительные увечья, его тело может «регенерировать», однако, при каждом новом воплощении, его внешность и характер меняются.

Любимая фраза Девятого Доктора — «Фантастика!» (англ. Fantastic!)

Биография

Как показано в эпизоде «День Доктора» предыдущий Доктор регенерировал, когда закончил Войну времени.

В течение сериала мы узнаем, что Доктор — единственный, кто выжил в Войне Времени. До показа эпизода «День Доктора» существовала версия, что именно она и вызвала регенерацию.

В первом сезоне обновленного сериала Доктору удается спасти Лондон от живых созданий из пластика, с которыми он встречался ещё во время своей третьей инкарнации (Роза). В этом ему помогла Роза Тайлер, которая стала первой спутницей Девятого Доктора.

Они путешествуют в далекое будущее, где наблюдают конец света (Конец света (Доктор Кто)), затем — в викторианскую Англию (Беспокойный мертвец), где встречают Чарльза Диккенса, после чего возвращаются в начало XXI века. Здесь они борются с семьей Сливинов (Пришельцы в Лондоне/Третья мировая война), которые хотят разрушить Землю. После этого они попадают в Юту 2012 года(Далек). Там, в секретной лаборатории Доктор встречает Далека, который тоже выжил в Войне времени.

Также Доктор знакомится с юным компьютерщиком Адамом Митчелом, и уже втроем они странствуют дальше. Следующее приключение — на Пятом Спутнике (Долгая игра), с помощью которого создание по имени Джаграфесс стремилось покорить человечество, — стало для Адама последним.

По просьбе Розы Доктор отправляется с ней в день, когда умер её отец Пит Тайлер. Она хочет быть с ним в этот момент, чтобы он не умирал в одиночестве (День отца). Однако Роза спасает своего отца. Доктор рассержен поступком Розы, ведь из-за того, что в мире остался жив человек, который должен был умереть, возник парадокс и изменился весь мир. Появились существа под названием Жнецы, поедающие людей. Однако Пит спасает человечество, пожертвовав собой.

Отслеживая таинственный космический корабль, Доктор и Роза попадают в Лондон в начале Второй мировой войны (Пустой ребёнок/Доктор танцует). Там они встречают Джека Харкнесса, который ранее был Агентом Времени в 51-м веке. Джек — авантюрист, и его последняя выходка могла уничтожить все человечество. Однако он помог Доктору урегулировать эту ситуацию и присоединился к команде ТАРДИС.

После этого они вернулись в Кардифф, чтобы подзарядить ТАРДИС, но выяснилось, что мэром города стала одна из семьи Сливинов (Шумный город). Доктору удается пленить её, и, заглянув в Сердце ТАРДИС, она превращается в яйцо. Путешественники решают отправить её на родину — Раксакорикофаллапаториус.

Также в этом эпизоде Доктор впервые заметил, что их преследует «Злой волк».

В последней арке первого сезона Доктор возвращается на Пятый Спутник, который теперь находится под властью далеков (Плохой волк/Пути расходятся). Доктор побеждает извечных врагов, но это даётся ему дорогой ценой.

Во время битвы погибает капитан Джек Харкнесс, Роза отправляется в своё время, а Земля оказывается на грани разрушения. Однако Роза с помощью Сердца ТАРДИС возвращается обратно и, используя Вихрь Времени, оживляет Джека и истребляет всех далеков.

Но человек не может удержать в себе Вихрь Времени, поэтому Доктор вынужден принять его в себя, что привело его к регенерации в Десятого Доктора.

Кроме того, Девятый Доктор пережил ещё как минимум три приключения, о которых рассказывается в серии «Роза»: он наблюдает извержение Кракатау, катастрофу Титаника и убийство Джона Кеннеди.

Личность

Характер

Девятый Доктор предпочитает не действовать самостоятельно, а вдохновлять и поощрять своих спутников. Все, кого он встречал (в частности, Джек Харкнесс) наконец понимают, что Доктор сделал их лучше. Об этом также в последней серии третьего сезона говорит Мастер.

В своем Девятом воплощении Доктор был смелее и непосредственнее, чем когда-либо. Подобно Четвертому Доктору, Девятый мог откровенно смеяться в лицо опасности, и, подобно Шестому, иногда откровенничал, как фаталист.

Несмотря на своё раздражающее отношение к людям, которых он часто называл 'глупыми обезьянами', Девятый Доктор был с ними очень тактичен. Он полагался на своих людей-спутников значительно больше, чем в любом своем предыдущем воплощении.

Особенно сентиментальным он был по отношению к своей ближайшей подруге — Розе, которой даже позволил увидеть последние минуты жизни её отца, чего раньше не разрешил бы никому.

Девятый Доктор говорил с явным северным акцентом, и когда Роза спросила его об этом в первой серии он сказал: 'Многие планеты имеют север!'

Меланхолию Доктора можно легко объяснить чувством вины за Временную войну, в результате которой были уничтожены две самые развитые расы Вселенной — Повелители Времени и Далеки, а также их родные планеты — Галлифрей и Скаро соответственно.

Тёмная сторона Доктора проявилась при встрече с Далеком. Доктор пытался его уничтожить с такой яростью и упорством, которые удивили даже Розу. К своему врагу Девятый Доктор отнесся с жестокостью, присущей Седьмому Доктору.

Однако впоследствии Доктор смог преодолеть своё темное начало, и когда у него появляется возможность уничтожить расу Далеков раз и навсегда, но ценой человеческой расы, он не выбирает убийство и говорит о себе: 'Лучше быть трусом, чем убийцей'

В противоположность его следующему воплощению и подобно третьему, четвертому и шестому, Девятый никогда не отказывается от физической силы и применяет её всегда, когда это необходимо. Так, в серии Далек он убил бы врага, если бы не Роза, а в серии Плохой волк он спасается из игровой станции, победив в драке вооружённую охрану.

Также Доктор направляет ракету на резиденцию премьер-министра, чтобы уничтожить семью Сливинов, прежде чем они уничтожат Землю (Доктор колеблется, но член парламента Харриет требует от Доктора действовать).

Возраст

Девятый Доктор утверждает, что ему 900 лет. Однако такой же возраст называет и Шестой Доктор в серии «Откровение Далеков». А в эпизоде «Время и Рани», сразу после регенерации, Седьмой Доктор говорит, что ему 953 года.

Имидж

Девятый Доктор стал первым из всех, чьи волосы были очень короткими. Он не носил ни шляп, ни шарфов, ни других аксессуаров. Его наряд — это чёрный, тёмно-синий, красный либо зелёный свитер, чёрный кожаный пиджак, тёмные брюки и тяжёлые ботинки.

Спутники

Девятый Доктор имел трёх компаньонов. Постоянный среди них — Роза Тайлер, которая появилась во всех тринадцати эпизодах. В эпизоде «Далек» по просьбе Розы в команду ТАРДИС присоединился молодой компьютерщик Адам Митчелл. Однако за попытку использования путешествий во времени в свою пользу в следующем эпизоде «Долгая игра» Доктор был вынужден отправить его обратно домой.

В эпизоде «Пустой ребёнок» впервые появился капитан Джек Харкнесс, а в серии «Доктор танцует» он стал компаньоном Доктора, и оставался им до конца сезона. В серии «Пути расходятся» Джек был убит, но Роза смогла оживить его, использовав Вихрь Времени. Доктор решил оставить его, потому что понял, что Джек стал бессмертным.

Джек потом появился ещё в эпизодах «Утопия», «Барабанная дробь» и «Последний Повелитель Времени» в третьем сезоне, а также в эпизодах «Похищенная Земля» и «Конец путешествия» в четвёртом. Кроме того, существует спин-офф Доктора Кто — сериал Торчвуд, в котором Джек Харкнесс — главный персонаж.

У Микки Смита была возможность стать спутником Девятого Доктора. Доктор предложил ему взойти на борт ТАРДИС в эпизоде «Третья мировая война», но Микки отказался. Также спутником Доктора вполне могла стать Линда Мосс, если бы не погибла в эпизоде «Пути расходятся».

Устройства

Девятый Доктор пользовался многими приборами, которые помогали ему в его приключениях. Прежде всего, это неизменная ТАРДИС. Также в новых сериях вернулась и звуковая отвёртка.

Доктор часто использовал психическую бумагу — пустая бумага, которая, в зависимости от ситуации, мог показывать любой документ (например, официальное приглашение или подтверждение должности).

Ещё одно изобретение Девятого Доктора — Суперфон, модификация мобильника. Он способен воспринимать сигнал с любого времени и пространства. Девятый Доктор переделал первый телефон для Розы Тайлер, и его последующие воплощения так же модифицировали телефоны своих спутников.

Формат сериала

Под руководством Рассела Дэвиса был создан сериал более динамичный, чем классический «Доктор Кто». Вместо серий, которые состояли из четырёх-шести двадцатипятиминутных эпизодов, каждая серия обновлённого сериала при Девятом Докторе укладывалась в один сорокапятиминутный эпизод, за исключением трёх серий, которые состояли из двух эпизодов.

Однако все тринадцать эпизодов сезона связаны одной сюжетной линией, которая окончательно разрешилась лишь в последнем эпизоде. Серии первого сезона писались и режиссировались разными людьми, поэтому они достаточно разнообразны.

Есть эпизод в стиле альтернативной истории — «Беспокойный мертвец», детективный эпизод о далёком будущем — «Конец света», эпизоды о вторжении на Землю — «Роза», «Пришельцы в Лондоне» и «Третья мировая война», а также эпизод в стиле хоррор — «Пустой ребёнок».

Романы

Название	Оригинальное название	Автор	Дата выхода	Аудиоверсия
Заводной человек	The Clockwise Man	Джастин Ричардс	19 мая 2005
Монстры внутри	The Monsters Inside	Стефен Коул	19 мая 2005
Победители получают всё	Winner Takes All	Джаклин Райнер	19 мая 2005
Странная черта	The Deviant Strain	Джастин Ричардс	8 сентября 2005
Всего лишь человек	Only Human	Гэрет Робертс	8 сентября 2005
Воры грёз	The Stealers of Dreams	Стив Лионс	8 сентября 2005

Ссылки

• [web.archive.org/web/20051221062342/www.bbc.co.uk/doctorwho/characters/doc9.shtml Девятый Доктор на сайте BBC] (англ.)
• [www.bbc.co.uk/doctorwho Доктор Кто] (англ.) на сайте BBC (англ.)
• [www.telegraph.co.uk/culture/tvandradio/8463377/Doctor-Who-the-top-ten-best-Doctors.html?image=1 Девятый Доктор девятый в списке 10 лучших Докторов Telegraph] (англ.)
• Михаил Попов. [www.mirf.ru/Reviews/review1798.htm Рецензия на фильм: Доктор Кто (к российскому изданию DVD)]. в журнале Мир фантастики №47 (июль 2007). Проверено 8 декабря 2014.

<center>

Отрывок, характеризующий Девятый Доктор

– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?