Хетерингтон, Джилл

Джилл Хетерингтон
Место проживания	Сиэтл, США
Место рождения	Брамптон, Онтарио
Рост	178 см
Вес	68 кг
Начало карьеры	1983
Завершение карьеры	1996
Призовые, долл.	798 040
Одиночный разряд
Матчей в/п	95-113
Титулов	1
Наивысшая позиция	64 (29 февраля 1988)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	2-й круг (1989)
Уимблдон	1-й круг
США	3-й круг (1988)
Парный разряд
Матчей в/п	351—223
Титулов	14
Наивысшая позиция	6 (27 марта 1989)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	финал (1989)
Франция	3-й круг (1984, 1989)
Уимблдон	1/2 (1986)
США	финал (1988)
Международные медали Универсиады Золото Эдмонтон 1983 парный разряд Золото Эдмонтон 1983 микст
Завершила выступления

Джиллиан «Джилл» Хетерингтон-Халтквист (англ. Gillian "Jill" Hetherington-Hultquist; р. 27 октября 1964 в Брамптоне, Онтарио) — бывшая канадская профессиональная теннисистка, специалист по игре в парах. Девятикратная чемпионка Канады в женском парном разряде, двукратная финалистка турниров Большого шлема в женском парном разряде и финалистка Открытого чемпионата Франции 1985 года в смешанном парном разряде.

Спортивная карьера

Джилл Хетерингтон начала играть в теннис в подростковом возрасте. Она семь раз выигрывала национальное первенство среди девушек в одиночном и парном разрядах.

В 1983 году Хетерингтон выиграла международный юношеский турнир Теннисной ассоциации США в Филадельфии в парном разряде (с Жермен Охако). В этом же году она поступила в Университет Флориды на факультет психологии и за время учёбы (1983-1987) четырежды была избрана в символическую студенческую сборную США. В 1984 году она одержала победу на профессиональном турнире в Рио-де-Жанейро, также в парном разряде. На показательном теннисном турнире Олимпийских игр в Лос-Анджелесе она проиграла во втором круге будущей полуфиналистке Катрин Танвье. С 1985 года она выступает в Кубке Федерации за сборную Канады. В 1986 году, ещё во время учёбы в университете, она выходит в полуфинал Уимблдонского турнира в паре с американкой Патти Фендик, уже во втором круге победив посеянных вторыми Клаудию Коде-Кильш и Хелену Сукову.

По окончании университета Хетерингтон продолжила выступления в профессиональных турнирах. В первый же свой полный сезон в этом ранге она выиграла один турнир Женской теннисной ассоциации (WTA) в одиночном разряде и пять в парах, а также вышла с Фендик в финал Открытого чемпионата США, победив в полуфинале Штеффи Граф и Габриэлу Сабатини, а в финале уступив Робин Уайт и Джиджи Фернандес. В феврале 1988 года, после победы на турнире в Веллингтоне, Хетерингтон поднимается на 64 место в рейтинге среди теннисисток в одиночном разряде, высшее в своей карьере. На Олимпиаде в Сеуле в паре с Карлинг Бассет-Сегусо она побеждает аргентинок Мерседес Пас и Сабатини, но в четвертьфинале канадок останавливают Граф и Коде-Кильш. В одиночном разряде она также приняла участие в Олимпиаде и во втором круге проиграла Пэм Шрайвер. Успехи Фендик и Хетерингтон обеспечили им право выступить в итоговом турнире года WTA в парном разряде. В этом году Хетерингтон также добивается наивысшего в карьере успеха в Кубке Федерации: со сборной Канады она доходит до полуфинала Мировой группы, где её команда проигрывает 0–3 будущим чемпионкам из Чехословакии.

В первые месяцы 1989 года Фендик и Хетерингтон побеждают в трёх турнирах и ещё трижды играют в финалах, в том числе на Открытом чемпионате Австралии, где в полуфинале вновь обыгрывают Граф и Сабатини. В итоге в марте 1989 года Хетерингтон поднимается на высшую в своей карьере строчку в рейтинге и в парном разряде. В дальнейшем они не добиваются особых успехов, а после Открытого чемпионата США пара распадается; тем не менее успехов в начале года хватает им, чтобы второй раз подряд попасть в итоговый турнир сезона.

В 1991 году партнёршей Хетерингтон становится Кэти Риналди. Они доходят до полуфинала Открытого чемпионата Австралии, победив по пути посеянных третьими Наталью Звереву и Ларису Нейланд, и проигрывают первой паре турнира, Яне Новотной и Джиджи Фернандес в трёх сетах, при этом третий сет закончился со счётом 8–6. В дальнейшем они выигрывают два турнира (в том числе в Хьюстоне, где побеждают последовательно все три посеянные первыми пары) и ещё в двух доходят до финала, обеспечив себе участие в итоговом турнире года. На следующий год они повторяют этот успех, не выиграв ни одного турнира, но сыграв в ряде престижных финалов, включая турнир I категории в Майами. По итогам сезона Хетерингтон удостаивается награды WTA «За спортивное мастерство». В 1993 году Риналди и Хетерингтон вновь выходят в полуфинал Открытого чемпионата Австралии, победив в четвертьфинале посеянных третьими Кончиту Мартинес и Аранчу Санчес, и играют в трёх финалах, в том числе снова в Майами, обеспечив себе в третий раз подряд участие в итоговом турнире сезона.

В 1994 году со своей новой партнёршей Шон Стаффорд Хетерингтон выходит в финальный турнир года в четвёртый раз подряд и в шестой раз за карьеру, не только не выиграв ни одного турнира, но и ни разу не сыграв в финале. Последние её успехи датируются 1995 годом. В этом году она выходит в финал Открытого чемпионата Франции в смешанном парном разряде с Джоном-Лаффни де Ягером из ЮАР, в полуфинал Открытого чемпионата США в женских парах с Кристин Канс (Австралия) и выигрывает два последних турнира WTA в карьере. На Олимпиаде 1996 года в Атланте она ещё раз представляет Канаду в турнире женских пар (с Патрицией Хай); в первом круге они побеждают посеянных восьмыми японок Нагацуку и Сугияму и доходят до четвертьфинала, где проигрывают будущим серебряным призёрам Новотной и Суковой. В этом году она проводит и свой последний матч за сборную Канады в Кубке Федерации. Она заканчивает активную карьеру в 1996 году победами в двух турнирах Международной теннисной федерации (ITF), доведя число своих побед в турнирах этого ранга до восьми. Свой последний матч в турнирах WTA она проводит с Риналди-Станкел в ноябре 1996 года.

В настоящее время Джилл Хетерингтон тренирует теннисистов в Вашингтонском университете. В 2001 году она её имя было включено в списки Зала теннисной славы Канады.

Участие в финалах турниров WTA (36)

Легенда

Большой шлем (3)

Чемпионат WTA(0)

I категория (2)

II категория (4)

III категория (5)

IV & V категория (19)

VS (3)

Одиночный разряд (1)

Победы (1)

№	Год	Турнир	Покрытие	Соперница в финале	Счёт в финале
1.	7 фев 1988	Веллингтон, Новая Зеландия	Хард	Катрина Адамс	6–1, 6–1

Женский парный разряд (34)

Победы (14)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1.	15 июл 1984	Santista Textile Open, Рио-де-Жанейро, Бразилия	Хард	Элен Пеллетье	Кайли Коупленд Пенни Мейджер	6–3, 2–6, 7–67
2.	31 янв 1988	Nutri-Metics, Окленд, Новая Зеландия	Хард	Патти Фендик	Камми Мак-Грегор Синтия Мак-Грегор	6–2, 6–1
3.	7 фев 1988	Веллингтон, Новая Зеландия	Хард	Патти Фендик	Белинда Кордуэлл Джули Ричардсон	6–3, 6–3
4.	7 авг 1988	VS of San Diego, США	Хард	Патти Фендик	Бетси Нагельсен Динки ван Ренсбург	7–610, 6–4
5.	14 авг 1988	VS of Los Angeles, США	Хард	Патти Фендик	Робин Уайт Джиджи Фернандес	7–62, 5–7, 6–4
6.	16 окт 1988	Сан-Хуан, Пуэрто-Рико	Хард	Патти Фендик	Робин Уайт Джиджи Фернандес	6–4, 6–2
7.	5 фев 1989	Nutri-Metics, Окленд, Новая Зеландия (2)	Хард	Патти Фендик	Элизабет Смайли Джанин Томпсон	6–4, 6–4
8.	26 фев 1989	VS of California, Окленд, США	Ковёр	Патти Фендик	Наталья Зверева Лариса Нейланд	7–5, 3–6, 6–2
9.	23 апр 1989	Suntory Japan Open Tennis Championships, Токио	Хард	Элизабет Смайли	Бет Герр Энн Хендрикссон	6–1, 6–3
10.	22 апр 1990	Сингапур	Хард	Джо Дьюри	Паскаль Паради-Маньон Катрин Суар	6–4, 6–1
11.	21 апр 1991	Хьюстон, США	Грунт	Кэти Риналди	Патти Фендик Мэри-Джо Фернандес	6–1, 2–6, 6–1
12.	4 авг 1991	Mazda Tennis Classic, Сан-Диего (2)	Хард	Кэти Риналди	Натали Тозья Джиджи Фернандес	6–4, 3–6, 6–2
13.	5 фев 1995	Amway Classic, Окленд, Новая Зеландия (3)	Хард	Элна Рейнах	Каролин Вис Лаура Голарза	7–65, 6–2
14.	19 ноя 1995	Pattaya Women's Open, Таиланд	Хард	Кристин Канс	Кристин Годридж Нана Мияги	2–6, 6–4, 6–3

Поражения (20)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1.	30 ноя 1987	Буэнос-Айрес, Аргентина	Грунт	Кристиан Жолиссан	Мерседес Пас Габриэла Сабатини	2–6, 2–6
2.	7 дек 1987	Гуаружа, Бразилия	Хард	Мерседес Пас	Катрина Адамс Черил Джонс	4–6, 6–4, 4–6
3.	25 июл 1988	Открытый чемпионат Северной Калифорнии, Аптос, США	Хард	Патти Фендик	Лиз Грегори Ронни Рейс	3–6, 4–6
4.	29 авг 1988	Открытый чемпионат США, Нью-Йорк	Хард	Патти Фендик	Робин Уайт Джиджи Фернандес	4–6, 1–6
5.	8 янв 1989	Брисбен, Австралия	Хард	Патти Фендик	Яна Новотна Хелена Сукова	7–64, 1–6, 2–6
6.	16 янв 1989	Открытый чемпионат Австралии, Мельбурн	Хард	Патти Фендик	Мартина Навратилова Пэм Шрайвер	6–3, 3–6, 2–6
7.	27 фев 1989	Чемпионат США на твёрдых кортах, Сан-Антонио	Хард	Патти Фендик	Катрина Адамс Пэм Шрайвер	6–3, 1–6, 4–6
8.	29 янв 1990	Nutri-Metics, Окленд, Новая Зеландия	Хард	Робин Уайт	Наталья Медведева Лейла Месхи	6–3, 3–6, 6–73
9.	5 ноя 1990	Индианаполис, США	Хард (i)	Катрина Адамс	Мередит Макграт Патти Фендик	1–6, 1–6
10.	18 фев 1991	VS of Oklahoma, США	Хард (i)	Катрина Адамс	Мередит Макграт Энн Смит	2–6, 4–6
11.	25 мар 1991	Чемпионат США на твёрдых кортах, Сан-Антонио (2)	Хард	Кэти Риналди	Моника Селеш Патти Фендик	6–72, 2–6
12.	30 сен 1991	Лейпциг, Германия	Ковёр	Кэти Риналди	Манон Боллеграф Изабель Демонжо	4–6, 3–6
13.	27 янв 1992	Nutri-Metics Bendon Classic, Окленд, Новая Зеландия (2)	Хард	Кэти Риналди	Розалин Нидеффер Рафаэлла Реджи	6–1, 1–6, 5–7
14.	24 фев 1992	Matrix Essentials Evert Cup, Индиан-Уэллс, США	Хард	Кэти Риналди	Клаудиа Коде-Кильш Стефани Реэ	3–6, 3–6
15.	16 мар 1992	Lipton International, Майами, США	Хард	Кэти Риналди	Лариса Нейланд Аранча Санчес-Викарио	5–7, 7–5, 3–6
16.	13 апр 1992	Хьюстон, США	Грунт	Кэти Риналди	Патти Фендик Джиджи Фернандес	5–7, 4–6
17.	1 фев 1993	Nutri-Metics Bendon Classic, Окленд, Новая Зеландия (3)	Хард	Кэти Риналди	Изабель Демонжо Элна Рейнах	2–6, 4–6
18.	12 мар 1993	Lipton Championships, Майами (2)	Хард	Кэти Риналди	Лариса Нейланд Яна Новотна	2–6, 5–7
19.	17 мая 1993	Internationaux de Strasbourg, Франция	Грунт	Кэти Риналди	Шон Стаффорд Андреа Темешвари	6–75, 3–6, 4–6
20.	1 янв 1996	Amway Classic, Окленд, Новая Зеландия (4)	Хард	Кристин Канс	Жюли Алар Элс Калленс	1–6, 0–6

Смешанный парный разряд (1)

Поражения (1)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1.	29 мая 1995	Открытый чемпионат Франции, Париж	Грунт	Джон-Лаффни де Ягер	Лариса Савченко-Нейланд Тодд Вудбридж	6–78, 6–74

Ссылки

• Статья [www.thecanadianencyclopedia.com/index.cfm?PgNm=TCE&Params=A1ARTA0010488 Джилл Хетерингтон] в [www.thecanadianencyclopedia.com/index.cfm?PgNm=HomePage&Params=A1 Канадской Энциклопедии]  (англ.)
• [www.wtatennis.com/players/player/ Профиль на сайте WTA]  (англ.)
• [www.fedcup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Федерации] (англ.)

Отрывок, характеризующий Хетерингтон, Джилл

Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.