Династия Хо
Дина́стия Хо (вьетн. Nhà Hồ, тьы-ном 家胡, ня хо), также дом Хо (вьетн. Hồ Triều, тьы-ном 胡朝, хо чьеу) — одна из вьетских династий; два императора — Хо Куи Ли (вьетн. Hồ Quý Ly, тьы-ном 胡季犛) и Хо Хан Тхыонг (вьетн. Hồ Hán Thương, тьы-ном 胡漢蒼) — правили государством Дайнгу (бывший Дайвьет) с 1400 года по 1407 год.
Хо Куи Ли
Фамилия Хо впервые появилась в исторических источниках в IX веке в Чжэцзяне, Хо принимали участие в переворотах Периода пяти династий. Из Чжэцзяна семейство уехало на юг, в Намвьет. Хо Льем (вьетн. Hồ Liêm), пра-прадедушка Хо Куи Ли, продвинулся ещё южнее, поселившись в Тханьхоа (примерно 100 км. к югу от современного Ханоя). В детстве маленького Хо Куи Ли усыновил Ле Хуан (вьетн. Lê Huan), который дал ему свою фамилию. Куи Ли вернул фамилию Хо лишь после свержения последнего императора династии Чан. Из-за краткости правления династии Хо, а также из-за того, что правление окончилось трагически, захватом страны, фамилия «Хо» впоследствии была запятнана. Тем не менее, в период правления этого рода в Дайнгу работали несколько крупных учёных, дипломатов, чиновников.
Авторитет и сила династии Чан падали, начиная с 1370-х годов, с правления Чан Нге Тонга[en] (вьетн. Trần Nghệ Tông, тьы-ном 陳藝宗, 1370—1372). Династия Чан была известна тем, что её правители находились на престоле лишь по нескольку лет, после чего передавали трон любимому сыну; а также тем, что её правители первыми стали называть себя императорами (вьетн. Hoàng Đế, хоанг де). Частая смена правителей поощряла приход к власти сильных, умелых и хитрых политиков, таких, как Хо Куи Ли. Он был широко известен своей пронырливостью, храбростью и удалью, а успешная кампания против Тямпы позволила ему выдвинуться на первые роли. Куи Ли смог с помощью интриг и удачных браков (сестра, дочь и две тётки Куи Ли были замужем за принцами династии Чан, а сам он женился на сестре императора[1]) стать важной придворной фигурой, получив звание советника. В 1399 году, когда множество других придворных, замешанных в инригах, были убиты, Куи Ли получил высочайший пост генерала-регента.
Для того, чтобы закрепиться на троне, Хо Куи Ли первым делом построил новую столицу Тэйдо (вьетн. Tây Đô, «западная столица»). В 1399 году он пригласил правившего тогда Чан Тхуан Тонга (вьетн. Trần Thuận Tông) посетить новую столицу, где уговорами заставил того передать трон трёхлетнему принцу Ану, а затем заточил в пагоде и казнил. Ан «правил» год до того, как Куи Ли сверг его и провозгласил себя императором в 1400 году.
Хо Куи Ли незамедлительно сменил название страны с «Дайвьет» (вьетн. Đại Việt, тьы-ном 大越, «великий вьет») на «Дайнгу» (вьетн. Đại Ngu, тьы-ном 大虞, «великое спокойствие»). Сам Куи Ли правил всего год, после чего передал трон сыну Хо Хан Тхыонг (вьетн. Hồ Hán Thương).
После поражения Хо династией Мин в 1407 Хо Куи Ли с сыновьями Хо Зан Тхыонгом и Хо Нгуен Чынгом (вьетн. Hồ Nguyên Trưng), а также другими родственниками, были пойманы и сосланы в Гуанси. Там Куи Ли отправили служить солдатом, кем он и оставался до конца жизни.
Практика передавать трон не старшему сыну, а назначенному, направленная на искоренение соперничества между братьями, была аналогичной применявшейся династией Чан.
Хо Хан Тхыонг
Главной заботой Куи Ли было поддержание хороших отношений с минской империей, однако этого не удалось достичь. Потомки низвергнутой династии Чан стали пропагандировать образ «узурпатора Хо Куи Ли», вызвав гражданские беспорядки и позволив Мин улучить момент для нападения. С 1400 по 1405 Хо безуспешно пыталась вернуть расположение Китая, посылая эмиссаров и дипломатов с дарами в Пекин, но дары всякий раз отвергались.
Вторжение Мин в Дайнгу[vi] началось в 1406 году, когда Чжу Ди отправил две армии, которыми командовали маркизы Чжан Фу и Му Шэн, на захват Дайнгу. Хо не смогли мобилизовать народ, и в 1407 пала крепость Дабанг, Хо проиграли сражения у Мокфамзянга (вьетн. Mộc Phàm Giang), а после поражения при Хамты (вьетн. Hàm Tử) минские чиновники схватили пытавшихся бежать членов династии и сослали в Китай. С 1407 по 1417 продолжалось четвёртое китайское завоевание государства вьетов, самое жестокое из всех. Китайцы разрушали культуру страны, уничтожая манускрипты и каменные стелы[1]. Как и прежде, господство китайцев вызвало множественные восстания, среди которых было несколько относительно успешных: восстание Чан Нгоя (1407—1409), Чан Куй Кхоанга (1409—1413), Фам Нгока (1419—1420), Ле Нга (1419—1420), а также освободившее страну восстание Ле Лоя (вьетн. Lê Lợi).
Реформы Хо
Несмотря на то, что Хо Куи Ли был одним из самых непопулярных политиков в истории вьетского государства, он инициировал множество реформ. Куи Ли провёл военную реформу, намереваясь получить огромную армию, тщательно укреплял важные стратегические точки. При его сыне были изобретены «волшебные орудия» (вьетн. súng thần cơ, шунг тхан ко), артиллерийские орудия с несколькими стволами, имевшие бо́льшую убойную силу, чем даже минские пушки[1]. Была проведена аграрная реформа: знать титулом ниже дайвыонгов отныне могла иметь не более 10 мау земли, на остальную налагался штраф. Кроме того, было введено количество рабов, которыми могли владеть чиновники. Также была проведена финансовая реформа, введены бумажные деньги. Куи Ли начал реформу конкурсных экзаменов, а также намеревался усилить и расширить подготовку чиновников[1].
Напишите отзыв о статье "Династия Хо"
Примечания
Литература
- Фам Ван Шон, «Việt Nam toàn thư»;
- Чан Чонг Ким, «Việt Nam sử lược»;
- «Lịch sử chế độ phong kiến Việt Nam», tap 1, Hanoi 1960.
Отрывок, характеризующий Династия Хо
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
