Третье китайское завоевание государства вьетов
| Зяотяу (602—679), Аннам дохофу (679—757), Чаннам дохофу (757—766), Аннам дохофу (766—866), Тиньхайкуан (866—905). (Третье китайское завоевание Вьетнама) | ||||
| 交州 (Цзяочжоу; 602—679), 安南都护府 (Ань нань ду ху фу; 679—757), 镇南都护府 (Чжэнь нань ду ху фу; 757—766), 安南都护府 (Ань нань ду ху фу; 766—866), 靜海軍 (Цзинхай цзюнь; 866—905). | ||||
| Провинция Суйской империи (до 618 г.); Провинция, наместничество, области Танской империи | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
 Тиньхайкуан тьет чан («Правление областями спокойного моря») на юге Танской империи (Tang Dynasty) около 900 года. | ||||
| Династия | Суй (до 618 г.), Тан | |||
Третье китайское завоевание Вьетнама продолжалось в течение правления двух китайских династий: Суй и Тан, с 602 по 905 год.
Установление власти Суй
Первое, что сделали суйские власти — упразднили административное деление на тяу (вьетн. châu, тьы-ном 州) и вернули систему округов. Центром Зяотяу стал округ Зяоти (территория от Хабака до территории современного Ханоя), и именно с этого времени область располагавшаяся на территории современного Ханоя становится центром Зяотяу.
В 618 династия Суй сменилась в Китае династией Тан, однако из-за большой автономии Зяотяу местный цзедуши даже не сразу узнал об этом. Правитель Кыутяна, Ли Юй, женившийся на вьетнамке, поднял восстание против китайцев, но не смог противостоять китайским армиям.
Правление Тан в Зяотяу
Для танского Китая провинция Зяотяу представляла особый интерес: там было расположено несколько важных портов, с которых можно было бы получать богатую дань, кроме того Тан расширяла торговлю. Поэтому Танская империя решила сменить жёсткую ханьскую тактику на более либеральную: вместо властителей они стали присылать наместников, а также позволили горным племенам полуавтономное существование под контролем племенных вождей. Однако несмотря на подкуп вьетской знати, она укрепляла лишь собственное положение, ожидая момента для нового восстания.
С 679 года территория Зяотяу получила новое название «Аннам дохофу» (кит. 安南都护府, Ань нань ду ху фу, «Наместничество умиротворённого юга», англ. Protectorate General to Pacify the South).
Многократно поднимались восстания (самое успешное возглавил Май Хак Де в 722 году), все они были жестоко пресечены, а их участников скальпировали, сдирали с них кожу и возводя пирамиды из тел повстанцев. Таким образом было уничтожено более 80 000 человек[1].
Дань, поставляемая Аннамом, включала слоновую кость, рога носорога, панцири черепах, перья зимородка, желчь удава, рыбью кожу, алоэ, золото, серебро, а также изделия: шёлковую пряжу, креп, газовые ткани, тростниковые изделия, белый воск[2]. Кроме этого, существовали налоги, включая подушный, подати и повинности. Танские историки указывали, что налоги были тяжёлыми. Тем не менее, китайцы постоянно расширяли обрабатываемые земли, совершенствовали сельское хозяйство, а также интродуцировали новые виды для животноводства.
Китайцы постоянно укрепляли границы, строя крепости и усиливая гарнизоны в Тонгбине. При Тан были восстановлены дороги, а также проведена сеть водных путей. В тяу Хоан раз в десять дней собирался рынок.
В 750 году королевство Наньчжао подняло восстание против танского Китая. В 751 году китайцы послали армию, которая потерпела поражение под Сяньгуанем. В 754 году была послана другая китайская армия, и тоже потерпела поражение. Вдохновлённые успехом, полководцы Наньчжао заняли весь Юньнань, вторглись в Бирму, северный Лаос и Таиланд, и продвинулись в Сычуань.
С 757 года название вьетского наместничества было сменено китайцами на «Чаннам дохофу» (кит. 镇南都护府, Чжэнь нань ду ху фу).
В 766 году вновь было возвращено прежнее название наместничества - «Аннам дохофу».
В 866 году, после изгнания китайцами армии Наньчжао и подавления сопротивления местного населения и знати[3], в период восстановленного танского господства название «Аннам дохофу» было сменено на «Тиньхайкуан» (кит: 靜海軍, Jinghai jun, Цзинхай цзюнь; вьетн: Tĩnh Hải quân, полностью: Тиньхайкуан тьет чан, «Правление областями спокойного моря»). Термин «Тиньхай» можно с натяжкой считать названием страны в то время[4].
Восстание семьи Кхук в 905 году положило конец постоянному владычеству китайцев над «Тиньхайкуаном», но это название вьетская территория носила до 967 года, а окончательную независимость страна получила лишь в XI веке при династии Ли.
Напишите отзыв о статье "Третье китайское завоевание государства вьетов"
Примечания
- ↑ Charles D. Benn. [books.google.com/books?id=emPuDu97qbkC&pg=PA28&dq=vietnam+eunuchs+china&hl=en&ei=c9wvTeqFKMKBlAfs6LixCg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=8&ved=0CEwQ6AEwBw#v=onepage&q&f=false Daily life in traditional China: the Tang dynasty]. — Greenwood Publishing Group, 2002. — P. 28. — ISBN 0313309558.
- ↑ Мхитарян С. А. История Вьетнама. — М.: Наука, 1983. — С. 78. — 302 с. — 5000 экз.
- ↑ [historylib.org/historybooks/Kollektiv-avtorov_Istoriya-Vetnama/15 Вьетнам в период господства династий Суй и Тан. Коллектив авторов. История Вьетнама. Книги по истории онлайн. Электронная библиотека]
- ↑ www.ipos-msk.ru/lib/pdf/022fed.pdf
Литература
- [www.adoptionworld.org/vietnam/viet5.html Vietnam]
Отрывок, характеризующий Третье китайское завоевание государства вьетов
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
