Августовская революция 1945 во Вьетнаме
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
Августовская революция 1945 года во Вьетнаме — национально-освободительная революция, свергшая марионеточный прояпонский режим Вьетнамской империи, короткое время существовавшей на территории Вьетнама в конце Второй мировой войны. Августовская революция явилась закономерным результатом борьбы вьетнамского народа против французских колониалистов, захвативших страну во второй половине XIX века, и японских оккупантов, подчинивших Вьетнам в 1940 году.
Содержание
Предыстория
Во второй половине XIX века Вьетнам попадает в колониальную зависимость от Франции и становится частью созданного в 1887 году французского Индокитайского Союза. Вскоре после падения Франции колониальная администрация Индокитая была вынуждена пойти на уступки перед Японией. Французский Индокитай был поставлен под экономический и военный контроль Японии: на территорию Вьетнама были введены имперские военные части, а в стране фактически был установлен «совместный протекторат» Японии и Французского государства, хотя формально вся власть в стране продолжала оставаться в руках Вишистской администрации во главе с генерал-губернатором Деку.
В мае 1941 года в местечке Пакбо (провинция Каобанг) состоялся VIII Пленум Коммунистической партии Индокитая, которым руководил Хо Ши Мин. На нем было принято официальное решение о создании «Лиги независимости Вьетнама» — Вьетминь. В 1941—44 годах Вьетминь, ведя широкую пропагандистскую кампанию под лозунгом «Долой японцев и французов!», создавал боевые отряды и сеть опорных баз. 22 декабря 1944 года в провинции Каобанг был создан первый вооруженный агитационный отряд Вьетнамской освободительной армии (в дальнейшем Народная армия Вьетнама) под руководством Во Нгуен Зяпа. Уже через два дня — 24 и 25 декабря 1944 года — это формирование вступило в первые бои: боевым крещением стали атаки на французские военные посты в Файкхате и Нангане.
После волны побед вооружённых сил Японии (декабрь 1941 — май 1942) в войне на Тихоокеанском театре военных действий произошёл перелом. Потеря тихоокеанских островов в феврале 1943 — октябре 1944 и поражения в битвах за острова Рюкю и Филиппины в конце 1944 — в начале 1945 годов ещё больше осложнило положение Японской империи. В этой ситуации японские оккупационные власти стремились заручиться поддержкой представителей национально-освободительного движения. 9 марта 1945 японские войска осуществили государственный переворот в Индокитае, ликвидировав французскую администрацию. Император Бао Дай согласился принять из рук японцев «независимость» и объявил договор 1884 года, превратившего Вьетнам в колонию Франции, недействительным. Сразу же после переворота активизировали свою деятельность вьетнамские националистические силы. 17 апреля был сформирован новый кабинет во главе с националистом Чан Чонг Кимом, известным историком и учёным.
Курс на захват власти
9—12 марта 1945 года в местечке Тышон (провинция Бакнинь) постоянное бюро ЦК КПИК под председательством Чыонг Тиня определило тактику партии в новых условиях, выдвинуло задачу развернуть борьбу с целью захвата власти. Прежний лозунг «Долой японцев и французов!» был снят и заменен лозунгами «Долой японских фашистов!» и «Установить революционную власть народов Индокитая!». 15—20 апреля 1945 года в уезде Хиепхоа (провинция Бакзянг) Вьетминь провёл военно-революционную конференцию, которая наметила план подготовки ко всеобщему восстанию и призвала к образованию местных органов власти (Народных комитетов и Комитетов освобождения). Также было принято решение о созыве Национального съезда для формирования Всенационального комитета освобождения и создания Временного правительства. В мае 1945 года, в соответствии с решением конференции, все вооружённые силы Вьетминя были объединены в единую Вьетнамскую освободительную армию. Народные комитеты на местах назначались командирами Вьетнамской освободительной армии, а затем с их помощью создавались организации Спасения Родины. Был также создан Военно-революционный комитет Северного Вьетнама.
В результате весной 1945 года Вьетминь обеспечил себе военный контроль над частью Северного Вьетнама. Японские войска контролировали только важнейшие стратегические дороги и города. Гарнизоны и посты французской армии и Армии безопасности (вспомогательные войска из вьетнамцев, созданные французами) в большинстве случаев не только не оказывали сопротивление вьетнамским партизанам, но и порой соглашались сотрудничать с Вьетминем. 4 июня 1945 года в шести провинциях Северного Вьетнама, находящихся под контролем Вьетминя (Каобанг, Баккан, Лангшон, Тхайнгуен, Туенкуанг и Хазянг), был образован единый освобождённый район с центром в местечке Танчао (провинция Туйенкуанг), который к августу распространил своё влияние на ряд провинций нижней и средней дельты Красной реки. Численность партизан выросла до 10 000. В то же время Центральный Вьетнам продолжал по большей части оставаться под контролем правительства Чан Чонг Ким. Южный Вьетнам, где не было голода, как в Северном, и где на политической арене существовало множество сил, конкурирующих с Вьетминем, влияние Лиги оставалось наименее значительным.
Революция
13—15 августа 1945 КПИК провела в Танчао национальную конференцию, на которой было решено начать всеобщее восстание до вступления в Индокитай англо-американских войск и установить во Вьетнаме демократическую республику. В ночь с 13 на 14 августа 1945 года был сформирован Общенациональный комитет восстания во главе с Во Нгуен Зиапом, который сразу же отдал приказ № 1 о начале восстания. 16 августа в Танчао состоялся Национальный конгресс Вьетминя, в работе которого приняло участие свыше 60 делегатов, представлявших различные партии и народности. Он принял решение о захвате власти и создании Демократической Республики Вьетнам на основе полной независимости, им также было избрано временное правительство — Национальный комитет освобождения Вьетнама во главе с Хо Ши Мином.
Руководители японских войск и администрации, морально сломленные обращением императора Сёва о капитуляции, раскололись. Одни стали освобождать политических заключённых и передавать оружие вооружённым силам Вьетминя, другие (в том числе многие высокопоставленные офицеры) оказывали противодействие Лиге. Чан Чонг Ким попытался взять контроль над ситуацией в свои руки, но это ему не удалось. 17 августа началась всеобщая политическая демонстрация в Ханое. 19 августа состоялся митинг на Театральной площади, на котором Вьетминь впервые предстало перед народными массами города. Столица полностью находится под контролем Лиги. Этот день считается днем победы революции в Ханое, где 20 августа был образован Народный революционный комитет Северного Вьетнама во главе с Нгуен Тхангом. 25 августа Хо Ши Мин прибыл в столицу. 27 августа Национальный комитет освобождения Вьетнама, по предложению Хо Ши Мина, был преобразован во временное революционное правительство, список из 15 членов которого был опубликован в ханойских газетах 28 августа: председателем правительства и министром иностранных дел стал Хо Ши Мин.
23 августа под контроль восставших перешла бывшая императорская столица династии Нгуен — город Хюэ. 25 августа император Бао Дай отрёкся от престола. 30 августа на многотысячном митинге Бао Дай зачитал отречение — империя Дайнам прекратила своё существование. 25 августа в Сайгоне состоялась большая демонстрация, создан Народный революционный комитет Южного Вьетнама во главе с Чан Ван Зяу, из десяти членов которого лишь шесть представляли Вьетминь. 2 сентября Хо Ши Мин, выступая на полумиллионном митинге на площади Бадинь в Ханое, от имени Временного правительства торжественно провозгласил Декларацию независимости Вьетнама, знаменовавшую рождение Демократической республики Вьетнам (ДРВ).
Последствия революции
Августовская революция освободила Вьетнам от японских захватчиков и марионеточного режима Бао Дая, открыв путь коммунистам к установлению своей власти в стране; оказала влияние на развитие национально-освободительного движения в соседних Лаосе и Камбодже. В то же время революция не освободила Вьетнам окончательно от иностранного господства. Франция, не желавшая смириться с потерей Французского Индокитая, в конце 1945 года ввела в страну войска, что положило начало Первой Индокитайской войне, известной во Вьетнаме как «Война Сопротивления».
См. также
Источники
- [bse.sci-lib.com/article062735.html Большая советская энциклопедия: Августовская революция 1945 во Вьетнаме]
- Труонг Шин. Августовская революция во Вьетнаме. М.: Издательство иностранной литературы, 1954
| ||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Августовская революция 1945 во Вьетнаме"
Отрывок, характеризующий Августовская революция 1945 во Вьетнаме
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
