Доисторический Египет
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
|
| Звёздочкой (*) даны ссылки на статьи по хронологии соответствующих периодов |
| редактировать |
Доисторический Египет — период в истории Египта, от появления человека до формирования земледельческой египетской цивилизации (Додинастический Египет).
Верхний палеолит представлен в Египте атерийской (ок. 40000 лет назад) и хормусанской культурами (между 40000 и 30000 — ок. 18000 лет назад).
Череп Назлет Хатер 2 из местонахождения Назлет Хатер (en:Nazlet Khater) в Южном Египте датируется возрастом 30,36—35,1 тыс. лет назад[1][2].
В период мезолита известны культуры халфан (18000 — 15000 до н. э., одна стоянка датируется не позднее 24000 лет до н. э.), каданская, себиль. В Южном Египте в местонахождении Вади-Кубанья был найден скелет человека возрастом 15,8—18,5 тыс. л. н., признаки которого описывались как близкие к ранневерхнепалеолитическим европейским типа Пшедмости[3].
Североегипетская мушабийская культура кладет начало палестинскому натуфу (XII-X тыс. лет назад), который, возвращаясь, формирует культура Хариф.
От времени с 9000 по 6000 лет до н. э. не сохранилось почти никаких памятников.
Неолит отмечен в Нижнем Египте существованием культур Фаюм А (её носители, вероятно, прибыли из стран Плодородного полумесяца, неся с собою достижения Неолитической революции), Меримде (5000—4200 до н. э.), Эль-Омари (V тыс. до н. э.), Маади-Буто (4000—3400 до н. э.). Верхнеегипетский неолит представлен культурами: тасийской → бадарийской → амратской → герзейской → Нулевой династией.
Содержание
Палеолит
| Палеолит в Египте. 700/500 000—7/6 000 л. н. Даны ориентировочные временные границы в годах до настоящего времени[4][5]. | |||||||||
| Периодизация | Культуры/Индустрии | Стоянки/Места находок | Локализация | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Нижний палеолит | 700/500 000 —250 000 |
Ашёльская | находки в оазисе Харга | более 400 000[6]:491 | |||||
| находки в Бир-Кисейба | более 300 000[7]:6 | ||||||||
| Средний палеолит | 250 000—70 000 | ||||||||
| Ранний | 250 000—150 000 | ||||||||
| Средний | 150 000—80 000 | Бир-Тарфави | 125 000—90 000[7]:6, 57 | Юго-Западный Египет | |||||
| пещера Содмейн | 115 000[8]:240 | горы у Красного моря | |||||||
| Поздний | 80 000—70 000 | Мустьерская | стоянки Назлет-Сафаха, Бейт-Халлаф 3 |
60 000[8]:266 | |||||
| Переходные группы | 70 000—50 000 | Tarmasan | |||||||
| Верхний палеолит | 50 000—24 000 | Позднее мустье | находки в Вади-Куббанийя | 65/45 000[8]:266 | |||||
| Поздний верхний плейстоцен |
Позднеашёльская | стоянка Назлет Хатер 4 | 44/35 000[9] | Ср. Египет (ок. Тахта) | |||||
| Шувихатская | 29 700—25 000[8]:286 | стоянка Шувихат 1 | В. Египет | ||||||
| Хормусийская | 26 300—23 900[6]:11 | В. Египет и Нубия | |||||||
| Фахури | 25 000—23 400[6]:13 | В. Египет | |||||||
| Куббанийская | 22 500—19 600[6]:13 | В. Египет | |||||||
| Идфу | 21 000/20 600—20 200[6]:13 | В. Египет | |||||||
| Ballanan-Сильсилийская (pl) | 19 300—18 500/18 100[6]:13 | стоянки Баллана, Тушка, | 19 300—15 500 | В. Египет и Нубия | |||||
| Nag el Ezba | |||||||||
| Себильская (pl) | 18 500/18 100—11 400[10]:344 | находки в Ком-Омбо | 20 200[11]:184 | В. Египет и Нубия | |||||
| Афи | 16 700—14 150[6]:13 | стоянки Makhadma 4, Abu Diyab Shark, El Agamy |
В. Египет | ||||||
| Исна (pl) | 15 100—13 350[6]:13 | стоянка Makhadma 2 | В. Египет | ||||||
| Поздний палеолит | 24 000—10 000 | стоянки El Quat, Ezbet Taya, Arab el Abada, El Qat’a, Бейт-Халлаф 2, Adbou el Qurna |
(губ. Сохаг) | ||||||
| Гипераридный/«Бешеного Нила»/Аридный периоды | |||||||||
| Ранний голоцен | 11 000—8000 | Гипотеза 1 — вследствие «влажной фазы» голоцена, в долине Нила наводнения достигали аномальных уровней: 8-9 м выше современной поймы[12]. Гипотеза 2 — накопление аллювиальных почв, происходившее в этот период, покрыло все следы стоянок, которые существовали на узкой пойме. | |||||||
| Приостановка деятельности человека | |||||||||
| Эпипалеолит/Ранний неолит | 8000—6000 | стоянка Arab el Sabaha | |||||||
Хронология
| Палеолит | до 5-го тыс. до н. э. | Верхний Египет — был покрыт джунглями и сильно заболочен. |
| Нижний Египет — представлял из себя залив Средиземного моря, постепенно становившийся огромным болотом. | ||
| Мезолит | Наступает период аридизации. Ок. 8–5 тыс. до н. э. происходит миграция племён из Передней Азии в Северную Африку через Синай и Баб-эль-Мандебский пролив; в Долине Нила в течение веков передвигались, оседали, сталкивались и смешивались самые разные антропологические типы, формируя протоегипетское население.[13] | |
| Неолит | с 5-го тыс. до н. э. | Верхний Египет — культуры Бадари, Накада Ι, Накада ΙΙ, Накада ΙΙΙ, Тасийская культура. |
| Нижний Египет — культуры Маади, Меримде, Фаюм А, Эль-Омари. |
- Ок. 8000 — 4000 до н. э. Сахару, которая в то время была влажной равниной с саванновой растительностью и достаточным орошением (период неолитического субплювиала), заселяют племена скотоводов, создавшие наскальные рисунки в Тассили. Потомками их становятся гараманты (описанные Геродотом), берберы и туареги. Пустыней Сахара становится в результате наступления более сухого и холодного субарктического климата после 3500 до н. э.
- Ок. 7000 до н. э. Основы оседлого оросительного земледелия проникают в дельту Нила, дав начало развитию египетской культуры (Египет, по Геродоту, — «дар Нила»).
- Ок. 5000 — 3600 до н. э. Первый додинастический период в Египте (др.-египетское самоназвание Та-Кемет = «чёрный»). Возникают Файюмская, Бадарийская, Тасийская и Амратская (Накада I) культуры. Начало разложения родоплеменных отношений. В долине Нила постепенно развивается ирригационное земледелие. Египтяне осваивают гончарное дело и ткачество, несколько позже — обработку меди и других металлов.
- Ок. 5000 до н. э. В Египте впервые приручена ливийская буланая кошка, ставшая впоследствии священным животным солнечной богини Баст (Бастет).
- Ок. 5000 до н. э. Создано первое известное нам изображение паруса (Нубийская пустыня на юге Египта).
- 4241 до н. э. Начало цикла звезды Сотис (Сириус) — введение 365-дневного календаря.
- Ок. 4000 до н. э. Начало медного века в Египте.
- Ок. 3600 — 3120 до н. э. Второй додинастический период в Египте. Культура Герзе (Накада II). Сложилась имущественная дифференциация. Возникновение номовых государств.
- 3600 до н. э. — 3400 до н. э. Развитие древнеегипетской цивилизации в долине Нила как ответ на наступление песков Сахары.
- Ок. 3300-3150 до н. э. Нулевая династия: создание в Египте (возможно, под влиянием импульса из Месопотамии) на основе номов Верхнего (главные центры Абидос и Иераконполь) и Нижнего (столица Буто) царств. Появление египетской иероглифической письменности (согласно легенде, подарена людям богом Тотом), расшифрованной французом Жаном Франсуа Шампольоном (1790—1832) после 23 декабря 1821 на основе Розеттского камня (196 до н. э.).
- Ок. 3300 — 2900 до н. э. Начало бронзового века в Египте.
- Ок. 3200 до н. э. Египтяне определяют продолжительность года в 365 дней по наводнениям Нила и восходу Сириуса.
- Ок. 3150 до н. э. Начало борьбы между Верхним и Нижним царствами за гегемонию в долине Нила.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 1 мая 2014 года. |
Напишите отзыв о статье "Доисторический Египет"
Примечания
Сноски
Источники
- ↑ [www.google.com/books?id=dOC38AS_VfkC Willoughby Pamela R. (2007). The Evolution of Modern Humans in Africa: A Comprehensive Guide]
- ↑ [antropogenez.ru/zveno-single/262/ «Протонегроиды»]
- ↑ [antropogenez.ru/zveno-single/294/ Происхождение негрской расы]
- ↑ Сайт [www.predynastic.co.uk/html/palaeolithic.html «Prehistoric and Predynastic Egypt»], автор Andie Byrnes.
- ↑ Pierre M. Vermeersch. Palaeolithic living sites in upper and middle Egypt. — [books.google.ru/books?id=ekKCe9xWd4YC&pg=PA324&lpg=PA324&dq=Shuwikhatian&source=bl&ots=T-s9to9elK&sig=TECTtZv1U1kJrJgwfYbP2hQxIm4&hl=ru&ei=gVMBTsTyMouD-watoPXhDQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&sqi=2&ved=0CBgQ6AEwAA#v=onepage&q=Shuwikhatian&f=false Tabl 14.1.]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Encyclopedia of Archaeology of Ancient Egypt. Edited by Kathryn A. Bard. «Routledge».
- ↑ 1 2 Encyclopedia of Archaeology. «Elsevier Inc.»
- ↑ 1 2 3 4 Lawrence Barham, Peter Mitchell. The First Africans: African Archaeology from the Earliest Tool Makers to Most Recenr Foragers. (Cambridge World Archaeology).
- ↑ Согласно Lawrence Barham, Peter Mitchell. The First Africans: African Archaeology from the Earliest Tool Makers to Most Recenr Foragers. (Cambridge World Archaeology). — P. 266, другой вариант датировки: 35/33 000, согласно Вишняцкому Л. Б. Культурная динамика в середине позднего плейстоцена и переход к верхнему палеолиту. — С. 16.
- ↑ Африка: Энциклопедический справочник. — Т. 2
- ↑ История первобытного общества. «Наука». — Т. 2.
- ↑ Butzer K.W. Pleistocene History of the Nile Valley in Egypt and Lower Nubia. — P. 253—280.
- ↑ Дьяконов И. М., Милитарев А. Ю. Пути миграций афразийцев в Северной Африке ([rec.gerodot.ru/livia/puti.htm статья-послесловие к книге А. Лота «К другим Тассили»]).
| |||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Доисторический Египет
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
