Катастрофа DC-8 под Палермо

<tr><th style="">Рейс</th><td class="" style=""> AZ-112 </td></tr><tr><th style="">Бортовой номер</th><td class="" style=""> I-DIWB </td></tr><tr><th style="">Дата выпуска</th><td class="" style=""> 12 мая1961 года </td></tr><tr><th style="">Пассажиры</th><td class="" style=""> 108 </td></tr><tr><th style="">Экипаж</th><td class="" style=""> 7 </td></tr><tr><th style="">Погибшие</th><td class="" style=""> 115 (все) </td></tr> </table>

См. также: Рейс 112

Катастрофа DC-8 под Палермо — авиационная катастрофа пассажирского самолёта DC-8-43 национальной авиакомпании Alitalia, произошедшая ночью в пятницу 5 мая 1972 года в районе Палермо, при этом погибли 115 человек. Крупнейшая катастрофа в истории итальянской авиации и крупнейшая катастрофа отдельного самолёта в стране.

Самолёт

Douglas DC-8-43 с заводским номером 45625 и серийным 144 был выпущен 12 мая 1961 года. 31 мая авиалайнер продали итальянской национальной авиакомпании Alitalia, где он получил бортовой номер I-DIWB и имя Antonio Pigafetta. На нём были установлены четыре двухконтурных турбовентиляторных двигателя Rolls-Royce Conway 508-12.

Экипаж

Экипаж самолёта состоял из 7 человек. Лётный экипаж состоял из трёх человек и имел следующий состав:

• Командир воздушного судна — Роберто Бартоли (итал. Roberto Bartoli)
• Второй пилот — Бруно Дини (итал. Bruno Dini)
• Бортинженер — Джино Ди Фиоре (итал. Gino Di Fiore)

Катастрофа

Ранним утром борт I-DIWB выполнял пассажирский рейс по маршруту Рим — Милан — Лондон — Рим. Вылетев в 7 часов из аэропорта Фьюмичино, авиалайнер вскоре приземлился в аэропорту Линате, а затем отправился в аэропорт Хитроу, после которого вернулся во Фьюмичино. В Риме произошла смена экипажа, после чего новый экипаж, командиром которого был Бартоли, должен был выполнить пассажирский рейс в Катанию. В 16:42 с 25-минутной задержкой DC-8 вылетел из Фьюмичино, а в 19:28 благополучно вернулся обратно, хотя и с 43-минутной задержкой. Далее экипажу предстояло выполнить пассажирский рейс AZ-112 в другой сицилийский город — Палермо. Ночью в 20:35, отставая от расписания уже на 25 минут, самолёт встал на старте, а после получения разрешения, с 7 членами экипажа и 108 пассажирами поднялся в воздух.

Погодные условия в районе Сицилии были хорошими: облачность 3/8 с нижней границей 1500 футов (457 метров), видимость 3 мили (5,4 км). К тому же пилоты считались достаточно опытными, при этом в аэропорт Пунта-Раиси</span>^ru_en, что к юго-западу от Палермо, они летали неоднократно. Самолёт также был технически исправен. В 22:18 экипаж вышел на связь с диспетчерской вышкой аэропорта, а в 22:21 доложил о выходе на глиссаду. Однако в 22:23 летящий на высоте 2000 футов (610 метров) Дуглас в предпосадочной конфигурации (закрылки выпущены на 25°) врезался в горы Лонга высотой 935 метров и взорвался. Катастрофа произошла в 5 километрах к северо-западу от Палермо, то есть на противоположной стороне от аэропорта. Все 115 человек на борту погибли. На момент событий это была крупнейшая авиакатастрофа в Италии, в настоящее время вторая, после столкновения двух самолётов в аэропорту Линате. Также остаётся крупнейшей катастрофой в истории итальянской авиации и крупнейшей катастрофой одного самолёта в Италии. На месте катастрофы в дальнейшем был поставлен памятный крест.

Известные пассажиры

• Франко Индовина</span>^ru_en — итальянский актёр, режиссёр и сценарист (Подглядывающий, Древнейшая профессия в мире, Три лица, Три из тысячи, Домашнее хозяйство по-итальянски, Неистовый).
• Сын Честмира Выцпалека (на тот момент — тренер Ювентуса)

Причины

Истинную причину катастрофы комиссия установить не смогла. Наиболее вероятной причиной была названа ошибка пилотов, которые выполняли схему захода на посадку с нарушениями, сильно уклонившись к северу. Также в отчёте высказывалось предположение, что пилоты были пьяны, но впоследствии это предположение было отклонено. По неофициальным же данным, ошибке экипажа способствовало введение в строй в аэропорту Пунта-Раиси нового радиолокационного и светотехнического оборудования, из-за чего радиомаяк теперь был значительно смещён относительно старого, а световое оборудование в момент происшествия могло быть отключено. Таким образом, катастрофа произошла из-за сочетания целого ряда условий и ошибок, как на земле, так и в воздухе.

Существуют также различные альтернативные версии. Согласно одной из них, самолёт был взорван в ходе террористического акта, устроенного сицилийской мафией, которая заключила союз с группами фашистского движения и намеревалась отомстить судье Алькамо (итал. Alcamo). Однако против версии теракта говорит тот факт, что самолёт врезался в гору целым, а также то, что на нём не было характерных для взрыва повреждений. Согласно другой версии, самолёт был ошибочно сбит истребителем, в пользу чего указывают такие аргументы, как небольшие круглые отверстия в передней части крыла ближе к корню, а также то, что на Сицилии в тот день проводились военные учения НАТО. Однако против этой версии свидетельствуют показания очевидцев, которые видели борт I-DIWB перед столкновением с горой, но не видели вблизи его никакого военного самолёта. К тому же нанести самолёту критические повреждения только в передней части крыла, не затрагивая остальные области, да ещё в ночных условиях, практически невозможно. Вероятно, они были получены при столкновении с землёй.

Примечания

Рейс 112 Alitalia
Общие сведения
Дата	5 мая 1972 года
Время	22:23
Характер	Столкновение с горой
Место	горы Лонга, 5 км СВ Палермо, Сицилия (Италия)
Координаты	38°07′23″ с. ш. 13°08′53″ в. д.38.12306° с. ш. 13.14806° в. д. / 38.12306; 13.14806
Воздушное судно
Douglas DC-8 компании Alitalia
Модель	Douglas DC-8-43
Имя самолёта	Antonio Pigafetta
Авиакомпания	Alitalia
Пункт вылета	Фьюмичино, Рим
Пункт назначения	Пунта-Раиси</span>ruen, Палермо

Отрывок, характеризующий Катастрофа DC-8 под Палермо

Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.