Католицизм в Японии
Католическая церковь в Японии — часть всемирной Католической церкви под духовным руководством Папы Римского из Ватикана. Принадлежит римскому (латинскому) обряду Католической церкви. В Японии, по данным статистики, проживает около 509 тысяч католиков, что составляет чуть менее 0,5 % от всего населения страны[1].
Содержание
История
Католицизм, равно как и всё христианство в целом, был принесен в Японию благодаря португальским исследователям и миссионерам, а также благодаря ордену иезуитов, в первую очередь испанцу Франциску Ксавьерию и итальянцу Алессандро Валиньяно. Первым японцем, ставшим католиком, считается Андзиро. Португальские католики также основали город Нагасаки[2], который должен был стать важным центром христианства на Дальнем Востоке, хотя эти планы впоследствии реализовать не удалось. К 1581 году в Японии было уже более 150000 местных католиков и 200 церквей. Ода Нобунага, правитель Японии, поощрял распространение христианской веры по стране и дружелюбно относился к европейцам, приплывавшим в страну для торговли. Однако его преемник, Хидэёси Тоётоми, хотя поначалу и продолжал политику своего предшественника в этом вопросе, в 1587 году издал указ о запрете миссионерской деятельности. Это решение было вызвано конфликтами с португальскими пиратами, уводивших местное население в рабство, а также проблемами с христианскими феодалами на юге страны, которые богатели на торговле с португальцами и стремились к приобретению независимости. Гонения на христиан продолжались вплоть до второй половины XIX века, когда Япония вышла из мировой изоляции[3].
В 1862 году в Иокогаме П. С. Жирард построил первую (за несколько столетий) католическую церковь в Японии[4]. Поначалу японские власти с подозрением отнеслись к новой религии. В 1867 году более 20 католиков были арестованы, а в 1868 году вышел указ о запрете исповедания христианства: «Так как презренная религия христиан строго воспрещена, то каждый лично должен перед своими властями заявить свое отречение от принадлежности к оной и указать на тех, кто ее придерживается, во избежание подозрительного к себе отношения»[4]. Но вскоре отношение японских властей к католицизму улучшилось. В 1881 году вышел первый номер католической газеты[4]. В 1961 году в Японии было 810 католических церквей и молитвенных домов, 168 монастырей и приютов[4].
Существует современный перевод Библии на японский язык под авторством итальянского миссионера Федерико Барбаро. Значительное число католиков в Японии составляют этнические японцы, эмигрировавшие из Бразилии.
Структура
В стране действуют 16 епархий, 3 из которых являются архиепархиями[5], а также 1589 священнослужителей и 848 приходов[1]. Централизованным органом управления Католической церковью в стране является Конференция католических епископов Японии.
До 2011 года нунцием в стране был итальянский архиепископ Альберто Боттари де Кастелло. На данный момент апостольским нунцием в Японии является индийский архиепископ Иосиф Хеннот. Он является послом Святого престола в Японии и одновременно также является делегатом к местной церкви.
- Епархии
См. также
Напишите отзыв о статье "Католицизм в Японии"
Ссылки
- ↑ 1 2 [www.catholic-hierarchy.org/country/sc1.html Catholic Hierarchy Directory]
- ↑ [www.tsunagujapan.com/nagasaki-the-catholic-rome-of-japan/ Nagasaki: The Catholic “Rome of Japan”]. www.tsunagujapan.com (2014).
- ↑ [www.apologia.ru/mddb/20 Католичество в Японии]. www.apologia.ru. Проверено 2 ноября 2015.
- ↑ 1 2 3 4 Яроцкая Ю. А. Влияние католической церкви на религиозную культуру Японии // Вестник Полоцкого государственного университета. Серия Е: Педагогические науки. — 2014. — № 15. — С. 109
- ↑ [www.gcatholic.org/dioceses/data/countryJP.htm GCatholic.org on the Catholic Church in Japan]
- ↑ Historical Dictionary of Osaka and Kyoto. — Scarecrow Press. — ISBN 978-0810836228.
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Католицизм в Японии
Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.
Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
