Макманаман, Стив

Стив МакМанаман
Общая информация
Полное имя	Стивен Макманаман
Прозвище	Макка, Шэгги
Родился	11 февраля 1972(1972-02-11) (52 года) Ливерпуль, Англия
Гражданство	Англия
Рост	183 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1988—1990	Ливерпуль
Клубная карьера*
1989—1999	Ливерпуль	274 (46)
1999—2003	Реал Мадрид	94 (8)
2003—2005	Манчестер Сити	35 (0)
Национальная сборная**
1991—1993	Англия (до 21)	7 (1)
1994—2001	Англия	37 (3)
Международные медали
Чемпионаты Европы
Бронза	Англия 1996
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Стив Макма́наман (англ. Steve McManaman; род. 11 февраля 1972, Ливерпуль, Англия) — английский футболист, выступал на позиции полузащитника, вингера и плеймекера. Проведя свою карьеру в двух самых успешных клубах европейского футбола в 20-м веке, «Ливерпуль» и «Реал», а также играл за «Манчестер Сити», Макманаман является наиболее титулованным и успешным английским футболистом, по количеству трофеев завоеванных за любой иностранный клуб.

Макманаман был первым британским игроком, который дважды выиграл Лигу чемпионов УЕФА, а также был первым английским футболистом, который выиграл Лигу чемпионов с не английским клубом. В 2008 году он занял третье место в Топ 10 величайших британских футболистов игравших за границей, сразу после Кевина Кигана и Джона Чарльза.

Клубная карьера

Ливерпуль

Ранние дни

В детстве Стив был болельщиков «Эвертона», но когда «Эвертон» предложил игроку контракт на один год (после того, как Макманан сделал себе имя на турнирах для школ в округе Мерсисайд), отец Стива отверг его в пользу предложение от «Ливерпуля». Стивен был подписан как 16-летний новичок, после окончания школы в 1988 году. В качестве подмастерья, Макманаман находился под наставничеством Джона Барнса, которого он был должен был заменить в будущем. Атлет и кросс-чемпион Англии на уровне школ (один раз победив Кёртиса Робба), он отучился в молодёжке «Ливерпуля» и был подписан как профессионал 19 февраля 1990 года. В сезон, последний для Кенни Далглиша в качестве главного тренера. Стив дебютировал за «Ливерпуль» при том же Далглише в качестве замены Питера Бердсли в Первом дивизионе Футбольной лиги 15 декабря 1990 года, в победном для «мерсисайдцев», матче с «Шеффилд Юнайтед». В следующем сезоне, Стив дебютировал в стартовом составе и внес вклад в победу «Ливерпуля» над «Олдем Атлетик», забив гол, при новом главном тренере — Греме Сунессе. Через четыре дня, 21 августа 1991 года он стал автором первого гола в истории профессионального футбола, забитого нырком головой (англ. diving header), в проигранном «Ливерпулем» матче с «Манчестер Сити» (2—1) на Мейн Роуд.

Интересные факты

В середине 90-х годов Стив вместе с партнёрами по «Ливерпулю» Полом Инсом, Робби Фаулером, Стэном Коллимором, Джейми Реднаппом, Дэвидом Джеймсом и Джейсоном Макатиром входил в состав так называемых «Спайс Бойз» — группы талантливых футболистов «красных», которые при своём бесспорном таланте так и не смогли добиться с клубом серьёзного успеха, а своё время, по мнению прессы, посвящали не тренировкам и подготовкам к матчам, а выбору новой одежды и посещению модных клубов.

Как и некоторые другие известные игроки «Ливерпуля» (Иан Раш, Робби Фаулер, Майкл Оуэн и Джейми Каррагер), в детстве Макманаман был поклонником принципиального соперника этого клуба — «Эвертона».

Достижения

В качестве игрока

Ливерпуль

• Кубок Англии: 1991/92
• Кубок Лиги: 1994/95

Реал Мадрид

• Чемпионат Испании: 2000/01, 2002/03
• Суперкубок Испании: 2001, 2003
• Лига чемпионов УЕФА: 2000, 2002
• Суперкубок УЕФА: 2002
• Межконтинентальный кубок: 2002

Личные

• Включен в символическую команду года по версии ПФА: 1995, 1996, 1997, 1998
• Включен в символическую сборную ЕВРО 1996
• Игрок месяца английской Премьер-лиги: Декабрь 1997
• Игрок матча - Финал Лиги чемпионов УЕФА: 2000
• Приз Алана Хардекера (1): 1995
• 22-е место в списке величайших игроков «Ливерпуля» (Players Who Shook The Kop)

Ссылки

• [www.lfchistory.net/player_profile.asp?player_id=371 Профиль и статистика игрока на LFCHistory.net]  (англ.)
• [www.liverpoolfc.tv/team/past_players/players/mcmanaman/ Профиль игрока на официальном сайте «Ливерпуля»]  (англ.)
• [www.liverbird.ru/player/140 Профиль игрока на Liverbird.ru]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Макманаман, Стив

Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.