Мартинес Сомало, Эдуардо

Его Высокопреосвященство кардинал Эдуардо Мартинес Сомало Eduardo Martinez Somalo
Камерленго
5 апреля 1993 года — 4 апреля 2007 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Себастьяно Баджо
Преемник:	Кардинал Тарчизио Бертоне
Кардинал-протодьякон
29 января 1996 года — 9 января 1999 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Дурайсами Симон Лурдусами
Преемник:	Кардинал Пио Лаги
Префект Конгрегации институтов посвящённой жизни и обществ апостольской жизни
21 января 1992 года — 11 февраля 2004 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Жан Жером Амер
Преемник:	Кардинал Франц Роде
Префект Конгрегации богослужения и дисциплины таинств
1 июля 1988 года — 21 января 1992 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Пауль Августин Майер
Преемник:	Кардинал Антонио Хавьерре Ортас
Рождение:	31 марта 1927(1927-03-31) (97 лет) Баньос-де-Рио-Тобиа, Испания
Принятие священного сана:	19 марта 1950 года
Епископская хиротония:	13 декабря 1975 года
Кардинал с:	28 июня 1988 года
Награды:

Эдуардо Мартинес Сомало (исп. Eduardo Martinez Somalo; род. 31 марта 1927, Баньос-де-Рио-Тобиа, Испания) — испанский куриальный кардинал и ватиканский дипломат. Титулярный архиепископ Тагоры с 12 ноября 1975 по 28 июня 1988. Апостольский нунций в Колумбии с 12 ноября 1975 по 5 мая 1979. С 5 мая 1979 по 28 июня 1988 — заместитель государственного секретаря Святого Престола. Префект Конгрегации богослужения и дисциплины таинств с 1 июля 1988 по 21 января 1992. Префект Конгрегации по делам институтов посвящённой жизни и обществ апостольской жизни с 21 января 1992 по 11 февраля 2004. Камерленго Святой Римской Церкви с 5 апреля 1993 по 4 апреля 2007. Кардинал-дьякон с дьяконством Святого Имени Иисуса с 28 июня 1988. Кардинал-протодьякон с 29 января 1996 по 9 января 1999. Кардинал-священник с 9 января 1999, с титулом церкви pro hac vice Святого Имени Иисуса.

Начало пути

Эдуардо Мартинес Сомало родился 31 марта 1927 года, в местечке Баньос-де-Рио-Тобиа, что в епархии Калахорра и Ла Кальсада, в Испании.

Образование получил в семинарии Логроно и Папском Григорианском университете (лиценциат богословия и канонического права), продолжил образование в Папской Церковной академии и в Папском Латеранской университете, где получил докторантуру канонического права.

19 марта 1950 года, посвящён в священники, монсеньором Луиджи Тралья, титулярным архиепископом Чезареи ди Палестины, наместником Рима (будущим кардиналом). Пастырская работа в курии епархии, и преподавательская работа в Институте Марко Фабио Квинтильяно, и продолжение образования в Риме.

Дипломат и епископ

1 августа 1956 года приглашён на работу в Государственный секретариат Ватикана. В 1957—1970 годах секретарь апостольской нунциатуры и преподавал в Папской Церковной Академии. 14 апреля 1960 года внештатный тайный камергер Его Святейшества. Отвечал за испанский отдел в Государственном секретариате Ватикана. В 1970 году советник апостольской делегатуры в Великобритании. Чиновник в Государственном секретариате Ватикана с 1970 года по 1975 год. Также пастырская работа в Римском госпитале. С 14 мая 1970 года почётный прелат Его Святейшества.

Избран титулярным архиепископом Тагоры и назначен апостольским нунцием в Колумбии, с 12 ноября 1975 года по 5 мая 1979 год. Посвящён в епископы 13 декабря 1975 года, в Ватикане, ординацию совершил кардинал Жан Вийо, кардинал-епископ субурбикарной епархии Фраскати, Государственный секретарь Святого Престола. Заместитель Государственного секретаря Ватикана с 5 мая 1979 по 28 июня 1988.

На важнейших постах в Римской курии

Возведён в кардиналы-дьяконы на консистории от 28 июня 1988 года с дьяконством Святого Имени Иисуса.

Префект Конгрегации богослужения и дисциплины таинств с 1 июля 1988 года по 21 января 1992 года. Префект Конгрегации по делам институтов посвящённой жизни и обществ апостольской жизни с 21 января 1992 года по 11 февраля 2004 года. Камерленго Святой Римской Церкви с 5 апреля 1993 года. Кардинал-протодьякон с 29 января 1996 года по 9 января 1999 год. 9 января 1999 года возведён в достоинство кардинала-священника с сохранением титула.

Подал в отставку с поста префекта по достижении преклонного возраста, 11 февраля 2004 года. Один из влиятельных кардиналов в Римской курии. В период Sede Vacante, был и. о. главы Ватикана.

Участвовал в Конклаве 2005 года.

При папском дворе примыкал к окружению папы Бенедикта XVI.

31 марта 2007 года кардиналу Сомало исполнилось 80 лет и он потерял право участвовать в Конклаве.

4 апреля 2007 года папа римский Бенедикт XVI принял отставку кардинала Эдуардо Мартинеса Сомало с поста Камерленго Святой Римской Церкви. Его преемником на этом посту стал Государственный секретарь Святого Престола кардинал Тарчизио Бертоне.

Ссылки

• [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bmarsom.html Информация] (англ.)

Отрывок, характеризующий Мартинес Сомало, Эдуардо

Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.