Мемфис (Египет)

      У этого топонима-имени есть и другие значения, см. Мемфис.

Древнеегипетский город Мемфис егип. Инбу-хедж, Мен-нефер, Хут-ка-Птах, Мехат-та-уи, Анх-та-уи Страна ЕгипетЕгипет Область Нижний Египет Основан начало 3-го тысячелетия до н. э. Другие названия др.-греч. и лат.  Мемфис, копт. Менфе, аккад. Ме-им-пи, библ. Моф/Ноф Разрушен вторая половина 1-го тысячелетия н. э. Современная локация Мит-Рахина (мухафаза Каир, АРЕ)

Инбу-хедж, Мен-нефер, Хут-ка-Птах, Мехат-та-уи, Анх-та-уи (егип. транслит. jnbw-HD, mn-nfr, Hwt-kA-ptH, mexAt-tA-wj, anx-tA-wj), Мемфи́с (др.-греч. Μέμφις, лат. Memphis), Ме́нфе, Ме́мбе и др. (копт.) — древнеегипетский город, располагавшийся на рубеже Верхнего и Нижнего Египта, на западном берегу Нила. Существовал с начала 3-го тысячелетия до н. э. и до второй половины 1-го тысячелетия н. э. Современная локализация — местность около города Эль-Бадрашейн и селения Мит-Рахина, к югу от Каира в мухафазе Каир, АРЕ (возможно, мог находиться и несколько севернее указанных территорий).

С начала 3-го тысячелетия до н. э. Мемфис стал центром нижнеегипетского I-го септа Инебу-хедж или Инбу-хедж (в греко-римский период назывался Мемфисский ном), и, вероятно, общеегипетской столицей на протяжении периодов Раннего и Старого царств (XXIX—XXII вв. до н. э.). После амарнского периода, короткое время Мемфис снова был официальной столицей Древнего Египта (одной из двух). Благодаря своему исключительному географическому положению, являлся важным опорным пунктом различных фараонов, а также был первым городом Древнего Египта, который имел характер большого космополитического центра, где проживало множество чужеземцев: сирийцев, финикийцев, греков и евреев. Город известен окружающими его погребальными и храмовыми комплексами — пирамидами, некрополями и храмами (в Абусире, Гизе, Саккаре, Дахшуре). В Мемфисе находился значительный центр почитания бога Птаха и процветал связанный с ним культ быка Хепа (Аписа).

Терминология и оформление: для удобства названия города одним именем во все эпохи его существования используется его наименование согласно греко-арабской номенклатуре топонимов, принятой в египтологии, — Мемфис. Помимо прочего, выделены курсивом древнеегипетские названия и имена (кроме наименований на картах). Большая часть дат в статье приведена согласно авторитетному труду по египетской хронологии, в составлении которого участвовали около двадцати авторов под редакцией Э. Хорнунга, Р. Краусса и Д. Уорбертона — «Хронология Древнего Египта» (Hornung E., Krauss R. and Warburton D. A. Ancient Egyptian Chronology — Leiden-Boston-Köln: Brill, 2006. — С. 490-495. — 517 с. — ISBN 90-04-11385-1).

Название

Написание египетским иероглифическим письмом			Написание коптским письмом
	jnbw-HD — Инбу-хендж  «Белые стены»
1)   2)	mn-nfr — Мен-нефер  «Крепкая прекрасная (пир. Пепи I)»
1)   2)	Hwt-kA-ptH — Хут-ка-Птах  «Храм ка Птаха»
	mexAt-tA-wj — Мехат-та-уи  «Объединяющий две земли»
	anx-tA-wj — Анх-та-уи  «Жизнь двух земель»

Первоначально древний город назывался Инбу-хедж — «Белые стены». Существует предположение, что древнегреческое слово «Айгюптос» — Египет, образовано от ещё одного из названий Мемфиса — Хут-ка-Птах. Это название означало «Храм ка Птаха» (транслит. егип. Hwt-kA-ptH). У древних египтян Хут-ка-Птах сначала было названием мемфисского святилища бога-творца Птаха, перешедшее на имя города, и со временем ставшее именем окружающей области (септа), а позднее, от наименования этой области, древние греки распространили свой вариант названия на весь Древний Египет. Также город был известен под названием Анх-Тауи — «Жизнь двух земель» и Мехат-та-уи — «Объединяющий две земли», что подчёркивало его стратегическое положение на границе между Верхним и Нижним Египтом. Древнегреческое название Мемфис (Μέμφις) возможно является грецизированной формой от имени пирамиды фараона Пепи I (VI династия) — Мен-нефер, «Крепкая прекрасная (пирамида Пепи I)». Впервые название Мен-нефер у древних египтян встречается в надписи, сделанной в период правления фараона Яхмоса I (XVIII династия), но, вероятно, оно употреблялось и гораздо ранее. Римляне переняли греческое наименование города, на латинском языке город назывался также — Мемфис (Memphis). В период раннего средневековья копты имели своё наименование города, созвучное с древним — Менфе, Мембе и др.

Иноземные названия. Древние жители Месопотамии называли город Ме-им-пи (аккад. ). В Библии (Ветхий Завет и Танах) Мемфис упоминается как город Моф (др.-евр. מֹף, в Ос. 9:6), и как город Ноф (др.-евр. נֹף, в Ис. 19:13, Иер. 2:16, [ru.wikisource.org/wiki/%D0%9A%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BA%D0%B0_%D0%98%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D0%B8#44:1 44:1], [ru.wikisource.org/wiki/%D0%9A%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BA%D0%B0_%D0%98%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D0%B8#46:14 46:14], [ru.wikisource.org/wiki/%D0%9A%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BA%D0%B0_%D0%98%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D0%B8#46:19 46:19], Иез. 30:13, [ru.wikisource.org/wiki/%D0%9A%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BA%D0%B0_%D0%98%D0%B5%D0%B7%D0%B5%D0%BA%D0%B8%D0%B8%D0%BB%D1%8F#30:16 30:16]). Наименование города среди современных исследователей, согласно греко-арабской номенклатуре топонимов, принятой в египтологии — Мемфис.

История

По словам Геродота, город был возведён царем Мином, который приказал построить плотину, изменить направление русла реки, протекавшей около города, а на месте засыпанной старой излучины — построить город. В греческой мифологии, Мемфис был назван в честь царицы Мемфиды, жены Эпафоса (сына Зевса и Ио), якобы основавшего город.

В течение нескольких тысячелетий Мемфис был культурным, административным и торговым центром, который привлекал торговцев и паломников из всех уголков Африки и Азии. Лишь с появлением Александрии Мемфис пришёл в упадок. Постепенно город разрушался. В первые века христианства Мемфис был центром одноимённой епархии (в настоящее время является титулярной епархией Римско-Католической церкви).

До нашего времени город дошёл полностью покрытый илом. Целых зданий практически не осталось. Сейчас Мемфис — это музей под открытым небом. До сих пор продолжаются раскопки, однако они осложняются высоким уровнем подземных вод и тем, что руины бывшей сто­лицы лежат под частными владениями, засаженными пальмовыми рощами.

Современность

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 86 [whc.unesco.org/ru/list/86 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/86 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/86 фр.]

В 1979 году некрополи Мемфиса — Саккара, Абусир, Дахшур и Гиза, были включены ЮНЕСКО в список объектов Всемирного наследия.

20 апреля 2015 года российские археологи обнаружили легендарные «белые стены» Мемфиса.

Примечания

Комментарии

Источники

Ссылки

• [www.egyptology.ru/sites/Memph.htm Египтологический иэборник. Мемфис].
• [ru-egypt.com/sources/28 Мемфисское сказание о сотворении мира].
• [ru-egypt.com/library/56 Уилсон Дж. О «Мемфисском богословском трактате»].

Отрывок, характеризующий Мемфис (Египет)

Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.