Музыка периода романтизма

История академической музыки
Средневековье	(476—1400)
Ренессанс	(1400—1600)
Барокко	(1600—1750)
Классицизм	(1750—1820)
Романтизм	(1820—1900)
Модернизм	(1890—1930)
XX век	(1901—2000)
XXI век	(2001 — н. в.)

Музыка периода романтизма — это профессиональный термин в музыковедении, описывающий период в истории европейской музыки, который охватывает условно 1800—1910 годы.

Музыка этого периода развилась из форм, жанров и музыкальных идей, установившихся в ранние периоды, такие как классический период. Хотя романтизм не всегда подразумевает романтические отношения, тем не менее, этот сюжет был основным во многих работах по литературе, живописи и музыке, созданных в эпоху романтизма.

Идеи, структура произведений, которые установились или только наметились в более ранние периоды, были развиты при романтизме. В итоге произведения, относящиеся к Романтизму, воспринимаются слушателями (как в 19 в., так и сегодня) как более пылкие и эмоционально выразительные. Композиторы-романтики старались с помощью музыкальных средств выразить глубину и богатство внутреннего мира человека. Музыка становится более рельефной, индивидуальной. Получают развитие песенные жанры, в том числе баллада.

Принято считать, что непосредственными предшественниками романтизма были Людвиг ван Бетховен — в австро-немецкой музыке и Луиджи Керубини — во французской; более отдалённым своим предшественником многие романтики (например, Шуберт, Вагнер, Берлиоз) считали К. В. Глюка. Период перехода от классицизма к романтизму считается предромантическим периодом — сравнительно короткий период в истории музыки и искусства.

Основными представителями романтизма в музыке являются:

• в Австро-Венгрии: Франц Шуберт и Ференц Лист, а также поздние романтики — Антон Брукнер и Густав Малер;
• в Германии: Иоганнес Брамс, Эрнест Теодор Гофман, Карл Мария Вебер, Рихард Вагнер, Феликс Мендельсон, Роберт Шуман, Людвиг Шпор; Рихард Штраус;
• в Италии: Никколо Паганини, Винченцо Беллини, ранний Джузеппе Верди;
• во Франции: Жорж Бизе, Д. Ф. Обер, Гектор Берлиоз, Дж. Мейербер и представитель позднего романтизма Сезар Франк;
• в Польше: Фредерик Шопен;
• в Норвегии: Эдвард Григ;
• в Финляндии: Ян Сибелиус;
• В России: А. А. Алябьев, М. И. Глинка, А. С. Даргомыжский, М. А. Балакирев, Н. А. Римский-Корсаков, М.П. Мусоргский, А. П. Бородин, Ц. А. Кюи, П. И. Чайковский, С. В. Рахманинов.

Отрывок, характеризующий Музыка периода романтизма

– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.