Рацимандрава, Ришар

Ришар Рацимандрава Richard Ratsimandrava<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Мадагаскара
5 февраля 1975 — 11 февраля 1975
Предшественник:	Габриэль Рамананцуа
Преемник:	Жиль Андриамахазу
Министр внутренних дел Мадагаскара
25 мая 1972 — 5 февраля 1975
Министр национальной обороны Мадагаскара
5 февраля 1975 — 11 февраля 1975
Предшественник:	Габриэль Рамананцуа
Вероисповедание:	протестант
Рождение:	21 марта 1931(1931-03-21) Мангаривотра, Антананариву, Французский Мадагаскар
Смерть:	11 февраля 1975(1975-02-11) (43 года) Тананариве, Мадагаскар
Супруга:	Тереза Разафиндрамоизина
Образование:	Лицей Галлиени (Антананариву), Лицей Карно (Дижон, 1954), Общеармейская школа Сен-Сир (1956)
Профессия:	военный
Военная служба
Звание:	лейтенант (1958), капитан (1962), подполковник (1968), полковник (1973)
Командовал:	Национальная жандармерия Мадагаскара (1969—1972)
Награды:	Национальный орден Мадагаскара (1966, 1971)

Ришар Рацимандрава (малаг. Richard Ratsimandrava , фр.  Richard Ratsimandrava, 21 марта 1931, Мангаривотра, Антананариву, Французский Мадагаскар — 11 февраля 1975, Танариве, Малагасийская республика) — мадагаскарский политический и военный деятель, президент Мадагаскара в 1975 году. Убит в ходе покушения после неполных семи дней правления.

Биография

Ришар Рацимандрава родился 21 марта 1931 года в районе Мангаривотра города Тананариве, административного центра Французской колонии Мадагаскар, и был одним из пяти детей в семье из низкого сословия «хува» («hova», «простолюдины», в отличие от сословия аристократии — андриана) народности мерина. В 1938 году начал обучение в школе «Амбавахадимангациака» (малаг. Ambavahadimangatsiaka) в Анцирабе. В 1940 году, в возрасте 9 лет, Рацимандрава был направлен на учёбу в лицей «Галлиени» в Тананариве, после чего его жизнь два десятилетия была посвящена службе в армии Франции.

Служба в колониальной армии Франции

5 июля 1952 года Ришар Рацимандрава получил диплом бакалавра математики и в 1952 — 1954 годах прошел курс обучения в Школе Карно в Дижоне (Франция). Затем, в 1954 — 1956 годах так же обучался во Франции, в Специальной военной школе Сен-Сир и 1 октября 1956 года получил звание младшего лейтенанта в Учебно-тренировочном центре Сент-Максен. С декабря 1956 года служил в Марокко, затем, до августа 1958 года, в Алжире, бывшим тогда колонией Франции. 12 августа 1957 года Рацимандрава был награждён памятным знаком Французской Северной Африки «Commémoration AFN». 1 марта 1958 года Рацимандрава был переведён в колониальную пехоту и 17 августа 1958 года вновь направлен в Учебно-тренировочный центр Сент-Максен, где 1 октября был произведен в лейтенанты. 5 января 1959 года он был направлен в Учебный центр для новобранцев в лагере «Галлиени» во Фрежюсе (Франция), и 28 октября 1959 года получил назначение командиром 12-го батальона морской пехоты в Фиарананцуа (Мадагаскар). 11 июня 1960 года, за 15 дней до провозглашения независимости Мадагаскара, Рацимандрава был направлен на службу в 1-й общевойсковой мальгашский полк в столице автономии Тананариве.

Карьера в армии Мадагаскара. Командующий жандармерией

После получения страной независимости лейтенант Рацимандрава стал офицером армии независимой Малагасийской республики. 1 февраля 1962 года он получил звание капитана и 1 ноября того же года был переведен на службу в национальную жандармерию. С 13 мая 1963 года он стажировался в г. Лодев (департамент Эро, Франция), а с 1 октября того же года проходил стажировку в Школе офицеров национальной жандармерии (фр. l'École des officiers de la gendarmerie nationale) в Мелёне (Франция). В июне 1964 года Рацимандрава изучал научную криминологию в Париже и получил соответствующий сертификат. 1 сентября 1964 года, по возвращении на родину, он был назначен командующим соединением жандармерии в Туамасине. 14 июня 1966 года стал кавалером Ордена нации. 1 августа 1967 года Ришар Рацимандрава был назначен заместителем командира жандармерии Мальгашской республики и 1 июня 1968 года получил звание подполковника. Меньше чем через год, 1 апреля 1969 года, Президент Мадагаскара Филибер Циранана назначил подполковника Рацимандраву командующим жандармерией страны. В апреле 1971 года Ришар Рацимандрава руководил жестоким подавлением крестьянского восстания на юге Мадагаскара, после чего 14 октября 1971 года стал офицером Ордена нации, а 31 декабря 1971 года был награждён французским Орденом Почетного легиона.

Министр внутренних дел и один из лидеров военного режима

Однако через полгода, когда в стране начались волнения, подполковник Рацимандрава не проявил прежней лояльности к президенту Циранане. 13 мая 1972 года ему было поручено подавление восстания в столице страны, однако командующий жандармерией отказался участвовать в конфликте между народом и властью. Армия установила новый режим и 25 мая 1972 года Рацимандрава был назначен министром внутренних дел в правительстве дивизионного генерала Габриэля Рамананцуа. Теперь Ришар Рацимандрава был известен как соавтор и непоколебимый сторонник т. н. «курса 1972 года», проводимого правительством Рамананцуа. 8 октября 1972 года он обнародовал близкую к идеям африканского социализма идею создания на Мадагаскаре широкой системы фукунулун — традиционных общин, которые, как он считал, были единственным путём развития страны. Эта идея была активно подержана левыми партиями страны, прежде всего Партией конгресса независимости Мадагаскара (АКФМ), выступавшей за доктрину научного социализма, а министр внутренних дел Рацимандрава стал инициатором курса на воплощение в жизнь идеи фукунулун.

1 января 1973 года он был произведен в полковники.

В июне 1974 года Рацимандрава заявил на приёме в честь иностранных делегаций VII съезда Комитета солидарности Мадагаскара: «Наше правительство является военным, но наша политика заключается в служении интересам всего народа». В то же время на самом съезде генеральный секретарь Комитета Жизель Рабесахала зачитала доклад о фукунулунах, подчёркивая, что их идея принадлежит правительству.

Военный мятеж в декабре 1974 года, критика военного правительства в печати и разногласия в руководстве страны, привели к тому, что в начале 1975 года Рацимандрава, оставаясь на посту министра внутренних дел, сумел поставить армию под свой контроль. В союзе с министром иностранных дел капитаном фрегата Дидье Рациракой он принудил президента Габриэля Рамананцуа к отставке, которая последовала 23 января 1975 года.

Заявив о роспуске своего правительства, Рамананцуа сам выдвинул кандидатуру Рацимандравы на пост главы государства и тот ответил ему фразой, которая стала знаменитой — «Я не повернусь спиной к своему долгу, мой генерал!» (малаг. Tsy hiamboho adidy aho, mon Général).

Короткое правление

5 февраля 1975 года полковник Ришар Рацимандрава вступил в должность президента Мадагаскара, заняв также посты министра национальной обороны и министра планирования. Как глава государства он принял орденскую ленту через плечо Ордена нации. На церемонии приведения к присяге, проходившей в военном лагере Ампахабе близ столицы, Рацимандрава заявил: «Мы как зеницу ока должны защищать национальное единство и не допустить скатывания на путь трибализма, который колонизаторы использовали для раскола молодых государств». Он назвал первоочередными задачами своего правительства борьбу с безработицей и ростом цен, обещал наладить снабжение населения товарами первой необходимости. Рацимандрава заявил, что политика его правительства будет основываться на трех принципах — идее фукунулун, «мальгашизации» экономики — переходу в руки мадагаскарцев ведущих позиций в хозяйственной жизни страны, — и децентрализации центральной власти.

6 февраля Рацимандрава привел к присяге своё правительство, в программу которого входили обещания преодолеть экономическую отсталость страны, массовую безработицу, уделить особое внимание сельскому хозяйству. Правительство состояло из 13 министров, только четверо из которых занимали посты в прежнем кабинете. Семь министров были офицерами армии, девять — гражданскими лицами.

Столичная пресса сообщала, что в Тананариве со всех концов острова идут телеграммы поддержки нового режима…

Убийство Ришара Рациманравы

Во вторник 11 февраля 1975 года, вечером, полковник Ришар Рацимандрава провёл заседание кабинета министров в районе Аноси (Тананариве) и на служебной машине отправился в свою резиденцию на площади Амбухитзатаву. Там около 20.00 его машина и автомобили сопровождения были обстреляны из автоматов. Ришар Рацимандрава был смертельно ранен прямым попаданием в сердце и скончался на месте.

В организации этого покушении новыми властями были обвинены боевики из Мобильной группы полиции (фр. Groupe Mobile de Police (GMP)), дислоцированной в военном лагере Антакимура близ малагасийской столицы. Его непосредственными убийцами называли офицеров GMP Самуэля Работовао и Бернара Ракутуарисона.

21 марта — 12 июня 1975 года в Тананариве прошёл судебный процесс по делу об убийстве Ришара Рацимандравы. Он не внёс окончательной ясности ни в вопрос об организаторах убийства, ни в вопрос об истинных мотивах этого преступления. Большинство обвиняемых, в том числе бывший президент Филибер Цирананана, были оправданы.

И через несколько десятилетий общественность и историческое сообщество Мадагаскара постоянно возвращаются к загадке смерти Ришара Рацимандравы, провозгласившего курс на масштабные перемены, но находившегося у власти неполных семь дней. В числе вероятных заказчиков его убийства называли и различные армейские группировки, и предпринимательские круги, как иностранные, так и национальные, и выходцев с юга острова, мстивших за подавление восстания 1971 года, и традиционалистов, не желавших допустить к власти представителя низкого сословия, и Дидье Рацираку, получившего власть через четыре месяца после смерти своего недавнего соратника.

21 марта 2006 года на Мадагаскаре открылась общественная историческая конференция, рассматривавшая проблему убийства Ришара Рацимандравы

Семья

22 сентября 1956 года Ришар Рацимандрава женился на Терезе Разафиндрамуйзине (малаг. Thérèse Razafindramoizina).

Награды

• 20 августа 1957 года: Commémoration AFN
• 14 июня 1966 года: кавалер Национального ордена Мадагаскара (фр. l'Ordre national)
• 14 октября 1971 года: офицер Национального ордена Мадагаскара
• 31 декабря 1971 года : Орден Почётного легиона
• 5 февраля 1975 года : Орденская лента через плечо Национального ордена Мадагаскара (по статуту, как глава государства).

Память

30 мая 1975 года именем Ришара Рацимандравы была названа одна из улиц Антананариву, столицы Мадагаскара

Литература

• Jan Richter: Madagaskar — Geschichte, Kultur und Problemlage der Entwicklung, 2001, ISBN (E-Book): 978-3-638-53736-0

Ссылки

• [www.richard-ratsimandrava.com/izaizy.html Биография и фотогалерея (малагас.)]
• [www.promos5456.com/naviginmemoratsimandrava.html Ришар Рацимандрава на сайте Сен-Сира  (фр.)]
• [usuarios.lycos.es/alpheratz/ratsimandrava.jpg Фотография].
• [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,917143,00.html?iid=chix-sphere Milestones, Feb. 24, 1975] (англ.). TIME Magazine (Monday, Feb. 24, 1975). Проверено 27 декабря 2011. [www.webcitation.org/67aanD5o5 Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].
• [www.onwar.com/aced/nation/may/madagascar/fmada1975.htm Assassination of Richard Ratsimandrava 1975] (англ.). Armed Conflict Events Data (December 16, 2000). Проверено 27 декабря 2011. [www.webcitation.org/67aao1mn6 Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].
• [www.madagascar-library.com/r/668.html Madagascar en Crise L’assassinat du prιsident Ratsimandrava, Le Journal La Croix (1975).] (французский). Madagascar library. Проверено 27 декабря 2011.

Отрывок, характеризующий Рацимандрава, Ришар

За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.