Редемптористы

Редемптористы

Полное название	Конгрегация Святейшего Искупителя
Латинское название	Congregatio Sanctissimi Redemptoris
Сокращение	C.Ss.R. или CSsR
Церковь	Католическая Церковь
Девиз	Copiosa apud eum redemptio (Mногое у Него избавление)
Основатель	св. Альфонсо де Лигуори
Дата основания	9 ноября 1732
Год утверждения	1749
Количество монашествующих	5173 (2014)
[www.cssr.com Сайт ордена]

К:Появились в 1732 году

Редемптори́сты (официальное название Конгрегация Святейшего Искупителя, лат. Congregatio Sanctissimi Redemptoris, C.Ss.R или CSsR) — католическая мужская монашеская конгрегация. Основана святым Альфонсом де Лигуори в 1732 году для проповеди Благой Вести самым бедным и отверженным людям.

История

Конгрегация была основана святым Альфонсом де Лигуори в 1732 году. Альфонсо де Лигуори проповедовал Благую весть среди наиболее обездоленных слоёв населения Неаполя и окрестностей, вновь созданная конгрегация была призвана помочь в осуществлении этой деятельности. Конституция и Устав редемптористов были утверждены папой Бенедиктом XIV 25 февраля 1749 года.

В конце XVIII—XIX веках деятельность конгрегации распространилась за пределы Италии. Во второй половине XIX века- первой половине XX века редепмтористы начали миссионерскую работу в Азии, Америке, Африке и Австралии. В этот период конгрегация быстро росла: если в 1852 году редемптористы насчитывали 343 монашествующих и 45 общин, то в 1910 году уже 2085 монашествующих в 218 общинах, а в 1959 году число редемптористов достигло 8 900.

В 1865 году Папа Пий IX передал редемптористам чудотворную икону Божьей Матери Неустанной Помощи. По преданию, при этом папа Пий IX сказал: «Сделайте так, чтобы эту икону знали во всём мире». С этого времени почитание этой иконы распространилось повсеместно. Сейчас в мире насчитывается несколько сотен церквей и санктуариев, посвящённых Божьей Матери Неустанной Помощи.

В 1949 году в Риме редемптористами была основана Академия «Альфонсиана» (Accademia Alfonsiana), Высший институт моральной теологии. С 1960 года «Альфонсиана» стала специализированным подразделением по моральному богословию теологического факультета Папского Латеранского университета.

По данным на 2014 год в мире насчитывалось 5 173 редемптористов (из них 3 970 священников), которые служат в 714 приходах 77 стран мира.

Герб и девиз конгрегации

В официальных документах Конгрегации Святейшего Искупителя (Правилах 1749 года, Конституции 1764 года, Конституции и Статутах 1982 года) нигде не говорится о «гербе» Конгрегации. Там говорится только о «печати». Однако эта печать всегда использовалась в качестве герба Конгрегации.

Описание. Статья 6 Статута Конгрегации описывает печать так: «Печать Конгрегации состоит из креста с копьём и губкой, стоящих на трёх холмах; по обеим сторонам креста- аббревиатуры имён Иисуса и Марии; над крестом- глаз, испускающий лучи; надо всем- корона. Вокруг герба- девиз: „Mногое у Него избавление“ (ср. Пс. 129:7)»

История. Хотя официальные исторические документы конгрегации не описывают почему именно такой вариант печати был ею принят, многие биографы полагают, что эта печать была основана на необыкновенном явлении, произошедшем в Скала, во время тридиума (трёх днях молитвы) после основания конгрегации 9 ноября 1732 года. Свидетели (священники, монахини и верные) описывали, что во время выставления Пресвятых Даров они неоднократно видели в Св. Причастии крест на трёх холмах и орудия Страстей Христовых. Св. Альфонсо де Лигуори с соратниками также видел это. Окончательный вариант герба с девизом «Многое у Него избавление» (Copiosa apud Eum redemptio) утвердился к 1747 году, о чём свидетельствуют акты Генерального Капитула Конгрегации, состоявшегося в тот год в Чёрани.

Главы конгрегации

• Альфонсо де Лигуори / Alfonso de' Liguori (1743—1787)
• Андреа Виллани / Andrea Villani (1787—1792)
• Франсишко де Паола / Francisco De Paola (1780—1793)
• Пьетро Блазуччи / Pietro Blasucci (1793—1817)
• Никола Мансионе / Nicola Mansione (1817—1823)
• Целестино Кокле / Celestino Cocle (1824—1831)
• Джанкамилло Риполи / Giancamillo Ripoli (1832—1850)
• Винценцо Трапанезе / Vincenzo Trapanese (1850—1853)
• Джузеппе Лорди / Guiseppe Lordi (1854)
• Целестино Беррути / Celestino Berruti (1854—1869)
• Николас Маурон / Nicolas Mauron (1855—1893)
• Маттаис Раус / Matthais Raus (1894—1909)
• Пэтрик Мюррей / Patrick Murray (1909—1947)
• Леонардус Байс / Leonardus Buys (1947—1953)
• Уильям Годро / William Gaudreau (1954—1967)
• Тарцизио Амарай / Tarcisio Amarai (1967—1973)
• Джозеф Пфаб / Josef Pfab (1973—1985)
• Хуан Мануэль Лассо / Juan Manuel Lasso (1985—1997)
• Джозеф Уильям Тобин / Joseph William Tobin (1997—2009)
• Майкл Брель / Michael Brehl (2009-)

Редемптористы в России

Первым, и пока единственным в истории, русским редемптористом был Владимир Сергеевич Печерин (1807—1885). Печерин — поэт, блестящий филолог, владевший восемнадцатью языками, профессор Московского университета, которого позже назовут первым русским диссидентом, самым последовательным западником и возможным прототипом лермонтовского Печорина из «Героя нашего времени», вступил в конгрегацию после эмиграции из России, в Брюсселе, в 1840 году. Позже редемптористы направили его работать сначала в Лондон, а затем в Дублин, где он стал одним из основателей Дублинской провинции конгрегации. В Ирландии, в то время находившейся под властью протестантсткого Соединённого королевства, Печерин получил большую известность как борец за права католиков. Его проповеди пользовались огромным успехом. Но его активная борьба за социальную справедливость не раз вызывала неудовольство орденского начальства, что в конце концов привело к его уходу из конгрегации, в 1862 г.

В России редемптористы впервые появились в 1908 г., когда трое польских миссионеров посетили ряд крупных городов Сибири для проведения реколлекций (духовных упражнений) в местных католических приходах. Большинство верующих в приходах были потомками поляков, высланных в Сибирь после восстаний в Польше. На следующий год редемптористы провели подобную миссию в нескольких приходах на Кавказе. В 2008 г., в ознаменование 100-летнего юбилея первой миссии, редемптористы, работающие в России, провели новую миссию в шести сибирских католических приходах.

В ходе ликвидации Украинской грекокатолической церкви в середине 1940-х гг. многие редемптористы из Западной Украины вместе с другими священниками и верующими были сосланы в трудовые лагеря Сибири. Среди них были епископы Николай Чарнецкий и Василий Величковский, а также о. Иван Зятык, беатифицированные Папой Иоанном Павлом II в 2001 г.

В 1958 г. появилась первая постоянная община редемптористов в России. Тогда в г.Прокопьевск Кемеровской области приехал с Украины греко-католический иеромонах Василий Рутка, выпускник Лувенского католического университета в Бельгии, который, устроившись на работу гардеробщиком в шахтёрской поликлинике, начал подпольное священническое служение среди ссыльных украинцев-шахтёров, а также ссыльных немцев, принадлежавших к латинскому обряду. В конце 1970-х гг. на помощь о. Василию приехал с Украины семинарист Ярослав Сподар, которому также пришлось устроиться на работу, на завод, а позже- на шахту, чтобы избежать внимания властей. В 1981 г. редемптористы смогли купить частный дом, в котором одну из комнат они переоборудовали в часовню. Теперь верующие могли собираться на богослужения не в частных домах, как ранее, а в этой часовне. Но в официальной регистрации общины им было отказано. В 1983 г. Ярослав Сподар был рукоположен во Львове. С этого времени он смог в полной мере стать опорой о. Василия (к этому времени уже очень больного и передвигавшегося в инвалидной коляске), совершая литургию и преподавая таинства. С 1990 г. перестройка дала священникам возможность выполнять свою пастырскую деятельность открыто, но уже на следующий год о. Василий Рутка окончил свою земную жизнь. Он был похоронен во Львове, рядом с могилой еп. Николая Чарнецкого, который в Бельгии рукоположил отца Василия во священника. В 1995 г. редемптористы в Прокопьевске построили новую приходскую церковь, которая была освящена в августе 1995 г. На это торжество в Прокопьевск прибыл из Рима генеральный настоятель (генерал) Конгрегации Святейшего Искупителя о. Хуан Лассо.

В результате его визита было принято решение создать на Кузбассе международную общину редемптористов, которая взяла бы на себя пастырскую деятельность по всей Кемеровской области. Для этого в 1996 г. в Кузбасс приехал о. Энтони Бранаган, ирландский редемпторист, более тридцати лет проработавший в Бразилии, и его молодой польский собрат, о. Дариуш Лысаковский. Они основали новую общину конгрегации в Кемерове. Со временем католики, жившие на Кузбассе, узнали о существовании приходов в Кемерове и Прокопьевске, и католические приходы вскоре появились в Юрге, Таштаголе, Анжеро-Судженске и в других городах и посёлках области, где проживали потомки ссыльных поляков и немцев. О.Дариуш стал настоятелем прихода в Юрге, одновременно епископ назначил его ответственным за пастырскую работу с молодёжью Апостольской Администратуры. 19 января 2001 г. о. Дариуш и Татьяна Мусохранова — прихожанка, которая помогала священникам проводить катехизацию в приходах области, погибли в автокатастрофе по дороге из Кемерова в Юргу, где о. Дариуш должен был служить мессу. На смену о. Дариушу спустя несколько месяцев приехали ещё два польских редемпториста, которые продолжили его служение. В сентябре 2009 г. в г. Кемерово состоялось освящение новой приходской церкви и монастыря отцов-редемптористов.

С 1993 г. община редемптористов начала действовать и в г.Оренбурге. Здание местной католической церкви было возвращено приходу, отреставрировано и в 1997 г., в день 150-й годовщины первого освящения, состоялось её повторное освящение. С 1995 г. в Оренбурге, под руководством редемптористов, работает филиал Московского колледжа католической теологии св. Фомы Аквинского, позже преобразованного в «Курсы католической теологии им. св. Клеменса Хофбауэра», где студенты имеют редкую в России возможность поближе познакомиться с историей католической церкви, с разными философскими и богословскими дисциплинами и таким образом ещё более укрепить и обосновать свою веру.

В 1998 г. появилась община редемптористов в г.Орске (Оренбургская область), а спустя несколько лет в городе также была построена и освящена новая приходская церковь. В данный момент, редемптористы в России и Казахстане объединены в единый регион, который относится к Варшавской провинции конгрегации. Регион получил имя Св. Герарда. Руководителем региона был избран о. Дариуш Пашински, работающий в Оренбурге. Сейчас в этом регионе служат 16 монахов конгрегации из Польши и Ирландии: четверо в Оренбурге, по трое в Кемерове и в Петропавловске (Казахстан), и по двое в Орске, Тольятти и в г. Пионерский Калининградской области. Трое редемптористов, работающих в Прокопьевске, принадлежат к византийскому обряду и поэтому община в Прокопьевске выделена в отдельную миссию, не принадлежащую к региону Св. Герарда, а относящуюся к греко-католической Львовской провинции редемптористов.

Известные редемптористы

• Св. Альфонсо де Лигуори (1696—1787), учитель Церкви, покровитель теологов, исповедников и моралистов
• Св. [redemptorist.ru/ru/kongregacija/svjatye-i-blazhennye-redemptoristy/sv-gerard-maiella/ Герард Майелла] / Gerard Majella (1726—1755), покровитель детей, матерей и беременных женщин
• Св. Клеменс Мария Хофбауэр / Klemens Maria Hofbauer (1751—1820), покровитель Вены и Варшавы
• Св. Иоанн Непомук Нойманн / Jan Nepomuk Neumann (1811—1860)
• Блаж. [www.redemptor.ru/sancti/sarnelli.htm Януарий Мария Сарнелли] / Januarius Maria Sarnelli (1702—1744)
• Блаж. Петер Дондерс (1807—1887)
• Блаж. Франциск Ксаверий Зеелос (1819—1867)
• Блаж. Каспер Штанггассингер (1871—1899)
• Блаж. Доминик Трчка (1886—1959)
• Блаж. Николай Чарнецкий (1884—1959), епископ и исповедник
• Блаж. Василий Величковский (1903—1973), епископ и мученик
• Блаж. Зиновий Ковалик (1903—1941), мученик
• Блаж. Иван Зятык (1899—1952), мученик
• Владимир Печерин (1807—1885), единственный русский редемпторист

Из Конституции редемптористов

Крепкие в вере, преисполненные радостной надеждой, горящие любовью, исполненные рвения, сознающие собственную слабость, стойкие в молитве, редемптористы, как мужи апостольские и истинные ученики св. Альфонса, радостно следуя за Христом Спасителем, приобщены к Его тайне и проповедуют её евангельской простотой жизни и речей, а также самоотречением и готовностью приняться за любой труд, дабы нести людям Многое Избавление.

Ссылки

• Редемптористы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.cssr.com/ Официальный сайт Конгрегации] на 7 языках
• [redemptorist.ru/ Официальный сайт редемптористов на русском языке]
• [www.liguori.narod.ru/ Официальный сайт редемптористов в Казахстане]

Отрывок, характеризующий Редемптористы

– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.