Сант-Андреа-делла-Валле

Базилика Сант-Андреа-делла-Валле (итал. Sant’Andrea della Valle) — самая большая барочная церковь в Риме. Расположена на одной из центральных магистралей города — улице Виктора Эммануила II. С 12 марта 1960 года Сант-Андреа-делла-Валле является титулярной церковью.

Строилась начиная с 1590 г. по обету и на средства покойной герцогини Амальфи. Большая часть строительных работ была осуществлена в 1609-50 гг. по проекту Карло Мадерна; суховатый фасад (1655-63) спроектировал Карло Райнальди. Над фресками работал пармский мастер Джованни Ланфранко — многофигурная динамичная фреска купола «Вознесение Богоматери» (1621-1625 гг.), обнаруживающая существенное влияние творчества Корреджо. В 1670 г. Карло Фонтана пристроил капеллу Ланчеллотти. Среди скульптурных работ выделяется надгробие папы Пия II.

В вымышленной капелле этой базилики Пуччини поместил действие первого акта своей оперы «Тоска».

Титулярная церковь

Церковь Сант-Андреа-делла-Валле является титулярной церковью, кардиналом-священником с титулом церкви Сант-Андреа-делла-Валле с 28 июня 1988 года по 29 апреля 2015, являлся итальянский кардинал Джованни Канестри. Ныне вакантно.

Ссылки

• Сант-Андреа-делла-Валле: тематические медиафайлы на Викискладе

Отрывок, характеризующий Сант-Андреа-делла-Валле

Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.