Список Героев Советского Союза (Ивановская область)
Поделись знанием:
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Список граждан Ивановской области, удостоенных звания Герой Советского Союза.
Содержание
А
- Аккуратов, Фёдор Яковлевич
- Александров, Геннадий Петрович
- Алексеев, Григорий Алексеевич
- Антонов, Василий Петрович
Б
- Бабанов, Иван Дмитриевич
- Балуков, Николай Михайлович
- Башарин, Иван Васильевич
- Бедрышев, Михаил Александрович
- Беликов, Виктор Матвеевич
- Белов, Александр Фёдорович
- Белов, Павел Алексеевич
- Белороссов, Владимир Александрович
- Беляев, Владимир Максимович
- Беляев, Яков Дмитриевич
- Бобров, Николай Галактионович
- Бойцов, Игорь Михайлович
- Бонин, Анатолий Петрович
- Борисов, Владимир Иванович
- Боровков, Виктор Дмитриевич
- Боровков, Орест Николаевич
- Брюханов, Алексей Иванович
- Буланов, Алексей Парфенович
- Быков, Леонид Тимофеевич
В
- Василевский, Александр Михайлович
- Веселов, Василий Иванович
- Ветчинкин, Григорий Петрович
- Вилков, Николай Александрович
- Волков, Василий Степанович
Г
- Гласко, Евгений Юлианович
- Голоднов, Алексей Васильевич
- Горбатов, Александр Васильевич
- Горбачев, Иван Петрович
- Горелов, Владимир Михайлович
- Горелов, Владимир Петрович
- Горохов, Юрий Иванович
- Греков, Николай Семёнович
- Грудинин, Василий Семёнович
- Грязнов, Владимир Михаилович
- Грязнов, Кирилл Васильевич
Д
Е
Ж
- Жидков, Пётр Анфимович (посмертно) — родился и жил в Иванове до ухода на фронт. Первый фронтовой контрразведчик, удостоенный звания Герой Советского Союза за годы ВОВ.
З
К
- Казаков, Виктор Фёдорович
- Калабин, Алексей Иванович
- Капустин, Пётр Иннокентьевич
- Киселёв, Сергей Семёнович
- Козлов, Виктор Дмитриевич
- Кокорев, Павел Андреевич
- Кокушкин, Олег Иоильевич
- Колосов, Николай Васильевич
- Кораблёв, Константин Иванович
- Корнилов, Михаил Дмитриевич
- Коровин, Илья Семёнович
- Корунов, Иван Михайлович
- Корышев, Пётр Михайлович
- Костров, Пётр Семёнович
- Котов, Николай Иванович
- Круглов, Леонид Семёнович
- Крупинов, Пётр Никифорович
- Кувшинов, Александр Кузьмич
- Кудрявцев, Виктор Васильевич
- Кузнецов, Григорий Дмитриевич
- Кузнецов, Николай Александрович
- Куклев, Роман Павлович
- Кулейкин, Павел Иванович
- Куликов, Василий Иванович (1921—1943)
- Куликов, Василий Иванович (1923—1991)
- Куракин, Владимир Васильевич
- Кургузов, Юрий Павлович
- Курнаев, Сергей Михайлович
Л
- Лазарев, Сергей Иванович
- Лебедев, Геннадий Сергеевич
- Лебедев, Дмитрий Ильич
- Лобанов, Иван Михайлович
- Лопатин, Алексей Васильевич
- Люлин, Сергей Михайлович
М
- Мазурин, Михаил Александрович
- Марченков, Анатолий Андреевич
- Матросов, Александр Алексеевич
- Маштаков, Павел Семёнович
- Милов, Павел Алексеевич
- Милованов, Алексей Михайлович
- Миловидов, Вадим Сергеевич
- Митрофанов, Николай Иванович
- Митрохин, Василий Борисович
- Мошков, Борис Николаевич
Н
- Нечаев, Вячеслав Филиппович
- Николаев, Михаил Архипович
- Николаенков, Игорь Дмитриевич
- Нырков, Геннадий Матвеевич
О
П
- Панфилов, Василий Дмитриевич
- Пастухов, Геннадий Фёдорович
- Петрачков, Павел Иванович
- Петров, Семён Иванович
- Пивоваров, Михаил Иванович
- Писарев, Геннадий Васильевич
- Плешков, Иван Иванович
- Поросенков, Павел Фёдорович
- Пугачёв, Анатолий Иванович
Р
- Рогов, Леонид Васильевич
- Ромин, Василий Александрович
- Рыжиков, Анатолий Васильевич
- Рыжов, Александр Иванович
С
- Савватеев, Аркадий Михайлович
- Сафронов, Фёдор Петрович
- Сахаров, Павел Иванович
- Селиверстов, Иван Никитович
- Сизов, Борис Иванович
- Сиротин, Алексей Иванович
- Сироткин, Фёдор Алексеевич
- Смирнов, Константин Григорьевич
- Смирнов, Николай Андреевич
- Смирнов, Николай Фёдорович
- Соколов, Александр Николаевич
- Соколов, Африкан Фёдорович
- Соколов, Семён Никанорович
- Соловьёв, Гавриил Иванович
- Солодов, Ефим Михайлович
- Столяров, Александр Никанорович
- Стрелков, Владимир Дмитриевич
- Ступишин, Михаил Протасович
- Суворов, Степан Васильевич
- Сухоруков, Иван Александрович
- Сыромятников, Николай Иванович
- Сыромятников, Борис Павлович
Т
- Тарловский, Василий Иванович
- Тебеньков, Анатолий Никифорович
- Трубов, Валерий Иванович
- Тупицын, Григорий Афанасьевич
- Тюрин, Александр Васильевич
- Тяпушкин, Алексей Александрович
Ф
Х
Ч
Ш
- Шалимов, Василий Поликарпович
- Шаронов, Борис Григорьевич
- Швецов, Иван Иванович
- Шерстов, Николай Николаевич
- Шилов, Михаил Ильич
- Шитов, Василий Васильевич
- Шишкин, Иван Николаевич
- Шушин, Иван Фёдорович
Ю
Я
См. также
Напишите отзыв о статье "Список Героев Советского Союза (Ивановская область)"
Ссылки
- [museam22.3dn.ru/hero_ivn.pdf Герои Советского Союза, Ивановская область]
|
Отрывок, характеризующий Список Героев Советского Союза (Ивановская область)
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.