Tom Clancy’s Splinter Cell
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.
Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.
Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
(перенаправлено с «Tom Clancy's Splinter Cell»)
| Tom Clancy’s Splinter Cell | |
|---|---|
|
| |
| Разработчик | |
| Издатель | |
| Локализатор | |
| Часть серии | |
| Даты выпуска | Xbox
 17 ноября 2002 27 ноября 2002 29 ноября 2002Windows 16 сентября 2011 27 сентября 2011 |
| Версия |
1.3
|
| Жанр | |
| Возрастные рейтинги |
|
| Носители | |
| Платформы | |
| Игровой движок | |
| Системные требования |
|
| Управление | |
| Сайт |
[www.splintercell.com intercell.com]
|
Tom Clancy’s Splinter Cell — видеоигра в жанре стелс-экшена, разработанная Ubisoft Montreal, первая часть серии Splinter Cell, курируемой американским писателем Томом Клэнси. Главного героя Сэма Фишера озвучил актёр Майкл Айронсайд.
Американское АНБ организует новое секретное подразделение «Третий эшелон». Сэм Фишер становится первым оперативником этого подразделения. Он должен предотвратить разгорающуюся войну между США и Китаем и отыскать скрывающегося президента Грузии Комбаяна Николадзе, чтобы помешать использовать его секретное оружие под кодовым названием «Арк».
Для N-Gage игра вышла под названием Tom Clancy’s Splinter Cell: Team Stealth Action. Успех игры дал старт нескольким книгам по мотивам серии.
Содержание
Геймплей
Стелс-ориентированный геймплей Splinter Cell, несмотря на частые сравнения с серией Metal Gear, на самом деле имеет больше сходства с классической стелс-серией Thief. Управляя Сэмом, игрок должен умело прятаться в тени, красться мимо охранников, использовать окружающую обстановку и экипировку.
Тень является главным помощником игрока. На интерфейсе установлен специальный индикатор, указывающий насколько виден Фишер в данный момент времени. Этот индикатор позволяет игроку верно выбрать место для того, чтобы скрыться от врагов и не быть замеченным.
Использование оружия не приветствуется игрой — звук выстрела очень громкий и его могут услышать на большом расстоянии, кроме того для немедленного умертвления врага необходимо стрелять в голову, что является непростой задачей. Также на уровень игроку выдаётся малое количество патронов, которые необходимо беречь на крайние случаи. Для боя у Фишера имеется автомат с глушителем, который может использовать различные виды боеприпасов (от обычных пуль до шоковых), пистолет с глушителем, несколько видов гранат и различные вещи. Кроме использования оружия Сэм может вывести врага из строя, оглушив ударом по шее. Все тела Сэм может уносить и прятать в тени, чтобы их не обнаружили другие охранники. Иногда условия задания лишают возможности убивать врагов и вынуждают лишь оглушать или усыплять их. Если Фишера всё же обнаружили, то охранники поднимают тревогу. После одной или нескольких поднятых тревог игра заканчивается.
Для выполнения задач Фишер может использовать свои акробатические умения и экипировку. Сэм может залезать на выступы, карабкаться по трубам, в случае необходимости зависнуть между двумя стенами и т. д. Но не все задачи возможно решить лишь акробатикой. В инвентаре Фишера всегда есть трифокальные очки ночного и инфракрасного видения, отмычки, чтобы открывать запертые двери и оптический кабель для заглядывания под дверь.
Игра довольно линейна и предлагает несколько вариантов решений. Игрок должен просто понять, как наиболее эффективно пройти от одной точки к другой.
Сюжет
2003 год. В ответ на расширяющееся использование новейших цифровых методов шифрования для сокрытия потенциальных угроз национальной безопасности Соединенных Штатов, УНБ (Управление национальной безопасности) было вынуждено начать новые разработки в области сбора разведывательных данных. Это сверхсекретное начинание, названное «Третьим эшелоном», стало точкой возврата к классическим методам шпионажа, усовершенствованным передовыми наблюдательными и боевыми технологиями и направленным на агрессивный сбор хранимых на враждебной территории данных. Когда информация, считающаяся жизненно важной для национальной безопасности, не может быть получена традиционными средствами, «Третьему эшелону» дают право на проведение физических операций.
Несмотря на то, что правительство США это отрицает, «Третий эшелон» развернул подразделения, которые получили названия «Splinter Cells»: элитные группы по сбору разведывательной информации, состоящие из единственного полевого агента, поддерживаемого дистанционной группой. Эти группы компактны, высоко маневренны и почти неуловимы.
В 2004 году ЦРУ связалось с представителями УНБ касательно потери контакта с агентом ЦРУ Эллис Мэдисон, отслеживавшей связи бывшей советской республики Грузии. В грузинскую столицу, Тбилиси, был отправлен второй агент, Блостайн, на поиски агента Мэдисон, но через семь дней и он не вышел на связь. Опасаясь, что американские агенты оказались в руках подозреваемой в терроризме группы, «Третий эшелон» подключил к делу оперативника «Splinter Cell» Сэма Фишера, чтобы тот нашёл пропавших агентов и разрешил эту ситуацию.
Вы и есть Сэм Фишер. Вы не должны оставлять следов на физической или политической карте. Помните, что, хотя убийство может скомпрометировать прикрытие, выбора между тем, чтобы оставить свидетеля или труп, вообще не стоит. Вы не существуете. Вы — «Splinter Cell».
Во время расследования Фишер раскрывает систематические этнические зачистки и массовые убийства среди мусульман Азербайджана, устраиваемые по приказу президента Грузии Комбаяна Николадзе, который хочет заполучить обширные нефтяные ресурсы этой страны. После того, как НАТО вмешивается в ситуацию и останавливает грузин, Николадзе уходит в подполье и в отместку инициирует информационный кризис в Америке, используя компьютерные алгоритмы, разработанные канадским хакером Филипом Массе. Фишер получает приказ найти и устранить Николадзе. В ходе расследования Фишер узнает, что Николадзе работал вместе с китайским генералом-предателем Конг Фейронгом над созданием ядерного оружия под кодовым названием «Арк» (или «Ковчег») и установил его где-то в США. Проникнув в грузинский президентский дворец, Фишер убивает Николадзе, помешав ему использовать оружие.
Xbox и PC-версии игры обладают ещё тремя дополнительными уровнями, доступными через Xbox Live или установку специального патча в коллекционном издании Chaos Theory, которые продолжают сюжетную линию. После убийства Николадзе Сэм отправляется на Кольский полуостров в России, чтобы ликвидировать Филипа Массе. После этого Фишер пытается помешать полковнику Алексеевичу и его солдатам захватить ядерную субмарину «Вселку».
Миссии
| Место действия | Дата и время | Брифинг | Задание |
|---|---|---|---|
| Лагерь Пиари, штат Вирджиния, Учебная база ЦРУ
|
7 августа 2004 года, 06:01-07:29 PC, Xbox[1] | Как агент Сэм Фишер, вы были наняты на работу в недавно созданный «Третий эшелон» управления национальной безопасности, чтобы возглавить оперативный отдел. Прежде чем начать боевые операции, вы должны доказать, что обладаете необходимыми навыками для проведения в одиночку опасных секретных заданий. | Докажите, что вы подходите для этой работы |
 Грузия, Старая часть Тбилиси, Полицейский участок
|
16 октября 2004 года, 20:01-22:29 | Агент Элисон Мэдисон два года работала под прикрытием в аппарате правительства Грузии, заняв после государственного переворота пост в кабинете президента Николадзе. 3 октября она исчезла. 7 октября на её поиски отправили специального агента Роберта Блостайна. 11 октября он тоже исчез. | Найти агентов ЦРУ Блостайна и Мэдисон |
| Грузия, Тбилиси, Министерство обороны Грузии
|
16-17 октября 2004 года, 23:01-00:51 | Агенты ЦРУ Блостайн и Мэдисон были убиты, потому что слишком близко подобрались к информации, которую грузинский президент Комбаян Николадзе хочет сохранить в тайне. Вячеслав Гринько, русский наемник, тесно связан с секретной информацией Николадзе; у них назначена встреча около министерства обороны. | Раскрыть секрет президента Николадзе |
 Грузинские воды, Каспийское море, Каспийская нефтяная вышка
|
27 октября 2004 года, 09:38-10:21[2] | Вмешательство НАТО и США заставило большинство отрядов грузинских коммандос уйти из Азербайджана, за исключением нескольких хорошо укрывшихся групп. Одна из таких групп, укрепившаяся на нефтяной вышке в каспийском море. Обменивается данными с президентским дворцом в Грузии при помощи защищенной сети. | Получить данные грузинских переговоров |
| США, штат Вирджиния, Лэнгли, Штаб-квартира ЦРУ
|
31 октября-1 ноября 2004 года, 22:19-00:59 | Через несколько часов после атаки на нефтяную вышку президент Николадзе отдал приказ начать серию отдельных основанных на высоких технологиях террористических нападений на США в качестве возмездия. Единственная ниточка, которая тянется к убежищу Николадзе, — это «крот», который, как предполагается, действует в центральном разведывательном управлении. | Выследить «Крота» в ЦРУ |
| США, штат Вирджиния, Лэнгли, Здание «Калинатек»
|
1 ноября 2004 года, 01:24-02:11 | Русские наемники начали уничтожать следы деятельности грузин в «Калинатеке». Прежде чем Гримсдоттир была обнаружена в сети, она успела выяснить, что в здании скрывается техник по имени Иван. У Ивана есть ключ к шифру, который бы мог помочь «Третьему эшелону» найти Николадзе. | Достать ключ к шифру |
 Россия, полуостров Кола, Ядерная электростанция «Надежда»
|
6 ноября 2004 года, 19:50-21:34 PS2 | Данные, полученные из «Калинатека» показали, что Николадзе использует нестандартную сеть передачи данных грузинским террористам. Фоновый электронный шум, окружающий ядерную станцию «Надежда», расположенную на севере России, делает невозможным точно выследить источник этого сигнала. | Найдите источник микроволновой передачи |
 Мьянма, Янгон, Китайское посольство в Бирме
|
11 ноября 2004 года, 20:13-22:35 | Используя сведения, полученные из программы «Брешь в патруле», «Третий эшелон» отследил связь между Николадзе и китайским посольством в Бирме. Но любые подозрительные отношения между Николадзе и народной республикой Китай должны быть доказаны, прежде чем можно будет предпринимать какие-либо ответные действия. | Найти связь между Грузией и Китаем |
| Мьянма, Янгон, «Mouke Tsoe Bo Meats»
|
11 ноября 2004 года, 22:52-23:57 | В отчаянной попытке противостоять США Николадзе срочно организует казнь американских солдат, которую он будет транслировать в прямом эфире по компьютерным сетям. Вячеслав Гринько будет руководить казнью. Казнь нужно предотвратить, чтобы сохранить хоть искру надежды на стабилизацию политических отношений с Китаем. | Спасти пленных американских солдат |
| Мьянма, Янгон, Китайское посольство в Бирме
|
12 ноября 2004 года, 00:11-02:24 | После спасательной операции на скотобойне Фейронг готовится бежать из посольства, забрав с собой практически готовое ядерное устройство. Для «Третьего эшелона» единственный способ предотвратить войну между США и Китаем. Учитывая подозрения в поддержке Китаем Комбаяна Николадзе, — найти доказательства. Что Фейронг действует в одиночку. | Выяснить секрет президента Николадзе |
| Грузия, Тбилиси, Президентский дворец в Грузии
|
13 ноября 2004 года, 00:04-01:29[3] | Комбаян Николадзе вернулся в президентский дворец в Грузии, чтобы забрать оружие, известное под названием «Арк». Должно быть оно очень ценное, учитывая насколько сильно рискует Николадзе, вернувшись в Тбилиси. Необходимо покончить с угрозой, которую представляет собой Николадзе и «Арк». | Найти Комбаяна Николадзе и «Арк» |
| Mission Pack | Дата и время | Брифинг | Задание |
| Россия, Кольский полуостров, Заброшенная фабрика
|
19 января 2005 года, 17:11 | Благодаря мониторингу удалось найти одну из групп Николадзе на заброшенной фабрике, находящейся на Кольском полуострове в северной части России. Там находится Филипп Масс, программист, алгоритмы которого значительно усилили информационные атаки Николадзе. Филиппа Масса нужно нейтрализовать, а его код перехватить. | Нейтрализовать Филиппа Масса |
| Россия, Кольский полуостров, Судостроительная верфь
|
26 января 2005 года, 20:14 | Собранная информация указывает на то, что группа, действующая под командованием полковника Алексеевича, получила приказ захватить судостроительную верфь, расположенную на Кольском полуострове. В этой верфи находится атомная подлодка Вселка. Необходимо найти субмарину, а людей Алексеевича нейтрализовать. | Найти субмарину |
| Россия, Кольский полуостров, На борту Вселки
|
26 января 2005 года, 23:29 | Люди полковника Алексеевича захватили Всeлку и пытаются снять боеголовки с ядерных ракет. Необходимо пробраться к центральному компьютеру на мостике и определить, сняты боеголовки или нет. | Определить готовность боеголовок |
Персонажи
- Сэм Фишер (англ. Samuel Fisher) — главный протагонист игры, секретный оперативник «Третьего эшелона». Опытный ветеран тайных операций, работающий шпионом на АНБ.
- Сара Фишер (англ. Sarah Fisher) — дочь Сэма Фишера. В версии для PS2, NGC значительно моложе.
- Ирвинг Ламберт (англ. Irving Lambert) — полковник, директор и координатор заданий «Третьего эшелона». Ламберт — это связующее звено между полевым агентом и командой исследователей, хакеров, стратегов и командиров «Третьего эшелона». Пока Фишер на задании, он находится в постоянном контакте с Ламбертом с помощью подкожных микрочипов и кохлеарных имплантатов.
- Анна Гримсдоттир (англ. Anna Grimsdottir) — руководитель отдела связи, эксперт по компьютерной безопасности «Третьего эшелона». Гримсдоттир возглавляет небольшую группу программистов, отвечающую за обеспечение технологической и информационной поддержки полевого агента. Гримсдоттир будет помогать Фишеру обращаться с высокими технологиями в его заданиях.
- Вернон Уилкс-младший (англ. Vernon Wilkes, Jr.) (†) — лейтенант, специалист по транспортировке и вооружению полевых агентов «Третьего эшелона». Снабженец отвечает за эвакуацию агента после выполнения задания. Уилкс будет сообщать информацию Фишеру о любом снаряжении и оружии, когда оно станет доступно. Получает смертельные ранения в перестрелке от русского наёмника в здании «Калинатек» во время эвакуации Сэма. В версии игры для PS2 получает смертельные ранения от пуль русского наёмника на ядерной электростанции «Надежда» во время эвакуации Сэма. Умирает на вертолете в воздухе.
- Моррис Оделл (англ. Morris Odell) — телеведущий новостей на канале «First News Wire», охватывающий самую последнюю информацию про жизненно важные события, происходящие во всем мире.
- Комбаян Николадзе (англ. Kombayn Nikoladze) (†) — главный антагонист игры, президент Грузии, который жаждет победить Америку с помощью своих сил и ресурсов. Используя свое политическое, технологическое и финансовое влияние, Николадзе недавно стал президентом Грузии. Его амбиции равны только его настойчивости. Он начинает информационную войну против США, но после неудачи и раскрытия своих секретов уходит в подполье. Погибает от пули Сэма в президентском дворце Грузии.
- Уильям Роберт Блостайн (англ. William Robert Blaustein) (†) — агент ЦРУ под прикрытием, разоблачен, захвачен и убит. Найден Сэмом Фишером в полицеском участке в Грузии. В версии для PS2 убит Вячеславом Гринько.
- Элисон Маккарти Мэдисон (англ. Alice McCarthy Madison) (†) — агент ЦРУ под прикрытием в Грузии, разоблачена, захвачена и убита. Найдена Сэмом Фишером в полицеском участке в Грузии. В версии для PS2 убита людьми Николадзе.
- Дэвид Танахил (англ. David Tanahill) (†) — специальный агент ЦРУ, который был назначен, чтобы помочь Роберту Блостайну расследовать исчезновение с Элис Мэдисон, переодетым сотрудником ЦРУ, который проник в кабинет президента Грузии Николадзе во время информационного кризиса Грузии. Танахил, работая с Джонатоном Саттоном в ЦРУ, помогал Блостайну первоначально с исследованием до его исчезновения, но позднее выяснилось, что он был убит.
- Томас Гургенидзе (англ. Thomas Gurgenidze) (†) — клерк четвёртого полицейского участка, осведомитель агентов ЦРУ Блостайна и Мэдисон и связной АНБ. Умирает на складе во время пожара и контакта с Сэмом после того, как русские мафиози избили его и подожгли здание.
- Рамаз Лорткипанидзе (англ. Ramaz Lortkipanidze) — сержант, грузинский офицер в седьмом полицейском участке в Тбилиси, разработал тесные партнерские отношения с президентом Грузии Комбаяном Николадзе и его союзником Вячеславом Гринько. С его помощью тела агентов Мэдисон и Блостайна перенесли в участок и извлекли подкожные датчики.
- Дэвид Бауэрс (англ. David Bowers) — президент США с 2001 года. Часто виден в новостных роликах.
- Вячеслав Гринько (англ. Vyacheslav Grinko) (†) — бывший русский спецназовец, лейтенант в русской мафии. Военный командир Николадзе, который обычно работает с наёмниками. Убит Сэмом на скотобойне в Бирме во время защиты пленных.
- Гамлет (англ. Hamlet) — личный водитель Вячеслава Гринько, допрошен Сэмом в министерстве обороны Грузии.
- Мурман Кобиашвили (англ. Murman Kobiashvili) — полковник Грузии, один из военных людей Николадзе. Находился в дозоре в штаб-квартире министерства обороны Грузии во время операции Сэма.
- Петр Леджава (англ. Piotr Lejava) — компьютерный техник, работающий для грузин на нефтяной вышке. Наряду с грузинскими наемниками высаживается на нефтяную вышку с целью использования своего ключа шифрования для передачи данных в базу данных Филипа Массе. Сэму поручено было проследить за ним, догнать его и отнять портфель с ключом к шифру.
- Филип Франкель Массе (англ. Philip Frankel Masse) (†) — канадский хакер, нанятый за обширные знания в области компьютеров. Человек, напрямую ответственный за грузинский информационный кризис. Снабдил Николадзе необходимыми технологиями для начала информационной войны с США. Убит Сэмом на Кольском полуострове.
- Бартоломео Фиск (англ. Bartholomew Fisk) — четырёхзвездный генерал армии США. Сообщил прессе о грузинском информационном кризисе 30 и 31 октября. 10 ноября он посетил водоочистной завод «Пикетт Гэп» в штате Теннесси после инцидента. 13 ноября он выживает после третьего сердечного приступа.
- Митчелл Дугерти (англ. Mitchell D. Dougherty) — аналитик ЦРУ, страдающий обсессивно-компульсивным расстройством и сливающий информацию наемникам Вячеслава Гринько. Захвачен Сэмом.
- Джон Бакстер (англ. John Baxter) — специалист по допросам в АНБ. Вместе с Верноном Уилксом они прикрывали Сэма во время его визита в ЦРУ.
- Варлам Кристави (англ. Varlam V. Cristavi) — член кабинета министров Николадзе. После его раскрытия личности и бегства из страны стал президентом Грузии. Хотел провести сделку с Николадзе, но последний был убит Сэмом.
- Иван (англ. Ivan) — тенический инженер, работающий на Николадзе в компании «Калинатек». Спрятался в ванной комнате после срабатывания пожарной сигнализации, но вскоре был обнаружен наемником, о котором позаботился Сэм. Иван дал ему ключ для шифра.
- Конг Фейронг (англ. Kong Feirong) (†) — генерал, был высокопоставленным членом народно-освободительной армии Китая с 2001 до 2003. В 2004 вступил в союз с изгоем Комбаяном Николадзе и имел с ним отколовшуюся фракцию НОА. Когда запланированные казни американских солдат в «Mouke Tsoe Bo Meats» не удались, Николадзе отказался от сотрудничества с Фейронгом, вызывая раскол в его фракции. Совершил самоубийство, выпив отравленный ликер во время столкновения с Сэмом.
- Фрэнсис Коен (англ. Frances Coen) — полевой агент «Третьего эшелона», работающий в Японии. Специалист по транспортировке и вооружению после смерти Вернона Уилкса, производит высадку и эвакуацию Сэма.
- Лонг Дан (англ. Long Dan) — китайский политик и дипломат, посол Китая в Мьянме. Но само посольство и его активы были захвачены Фейронгом, где Лонг Дан стал заложником и отведен на скотобойню, где вместе с другими пленными голодал. Без средств связи не мог сообщить о предательстве Фейронга, рассказал Сэму о доказательствах, которые хранятся на его компьютере в офисе в посольстве, где орудует Фейронг. Сэм защитил его и остальных заложников от подопечных Николадзе.
- Баграт (англ. Bagrat) (†) — полковник, служил под руководством у Вячеслава Гринько. Убит Сэмом на скотобойне в Бирме во время защиты пленных.
- Носенко (англ. Nosenko) (†) — наемник, служил под руководством у Вячеслава Гринько. Убит Сэмом на скотобойне в Бирме во время защиты пленных.
- Гоа (англ. Goa) (†) — полковник группы, действующей вне правительства Китая и помогающей Фейронгу. Пытается предотвратить самоубийство генерала, но погибает от его же рук. В это время Сэм следует за ним.
- Андрей Алексеевич (англ. Andrei V. Alekseevich) — главный антагонист DLC Mission Pack, полковник, командир русской наемной армии. После окончания грузинского кризиса позиционировался на секретном объекте, расположенном на Кольском полуострове, когда Сэм Фишер проник на объект.
- Бобров (англ. Bobrov) — русский моряк, базировавшийся на военно-морской верфи на Кольском полуострове. Был пленен солдатами Андрея Алексеевича, размещен в морозильной камере в кафетерии, допрошен на предмет доступа в секретные области военно-морской верфи. Бобров связался с Сэмом, когда «Третий Эшелон» послал его для исследования объекта. После разговора неизвестно что стало с Бобровым, так как это навсегда осталось в тайне.
Версии
 |
Возможно, этот раздел содержит оригинальное исследование. Добавьте ссылки на источники, в противном случае он может быть удалён.
Дополнительные сведения могут быть на странице обсуждения. (2 июля 2016) |
Поскольку Splinter Cell разрабатывался сразу для нескольких платформ, каждая версия игры отличается от другой.
Xbox/Xbox 360: Xbox-версия игры содержит улучшенное освещение и более детализированные модели. Ролики выполнены на движке игры, тогда как в остальных версиях они представлены в виде видео. Ни одно из дополнений присутствующих в PS2 и GameCube версиях не представлены, но есть возможность закачать через сервис Xbox Live три дополнительных уровня. В Xbox 360 игра запускается с обратной совместимостью. Интерфейс игры выполнен в виде КПК Palm.
ПК: ПК-версия является портом с Xbox и полностью копирует её. Версия отличается возможностью выставить более высокое разрешение, некоторыми роликами в видеофайлах, возможностью сохранения в любой момент и поддержкой клавиатуры и мышки. Бонусов не представлено, но позже появилась возможность отдельно скачать три дополнительных уровня.
Mac: Mac-версия это порт с PC с возможным разрешением 800х600 и всеми роликами в видеоформате. Бонусов не представлено.
PlayStation 2: PS2-версия запускается в низком разрешении и обладает гораздо худшей графикой по сравнению с остальными версиями. В ней отсутствуют некоторые локации с объектами и упрощены карты для передвижения, а заставки в режиме реального времени были заменены на киноролики. В качестве бонусов версия обладает тремя новыми катсценами, зимним камуфляжем и эксклюзивной миссией на электростанции, созданной специально для PS2. Плюс миссия в президентском дворце немного переделана в начале: Сэм вместо карабкания по стенам проникает через канализацию сквозь лазерные мины.
PlayStation 3: HD-версия вышла в 2011 году в составе трилогии под названием Tom Clancy’s Splinter Cell Classic Trilogy HD. Это порт версии с PC, но имеет свой интерфейс, отличный от Xbox.
Nintendo GameCube: имеет более детализированную графику, чем PS2-версия и запускается в том же разрешении, что и Xbox-версия, но дизайн уровней упрощен как в PS2-версии. Присутствует возможность соединения с GBA, в этом случае на GBA выводится карта уровня. Кроме этого GC-версия включает новое оружие в виде липких бомб.
«Пасхальные яйца»
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 22 июня 2016 года. |
- В русской версии дозагрузочные экраны переворачиваются вверх ногами.
- Охранники насвистывают песню «If I Were a Rich Man» из мюзикла «Скрипач на крыше».
- При первом посещении китайского посольства кодовой фразой Фишера на встрече со связным является «Яркий холодный день в Апреле» — это первое предложение в книге Джорджа Оруэлла «1984».
- В здании ЦРУ можно найти комнату, содержащую различные вещи на тему НЛО и электронное письмо на компьютере написанное 'Ф. М. ФБР' — ссылка на специального агента Фокса Малдера из сериала «Секретные материалы». Там же на стене висит фотография Джорджа Буша Мл..
- В катсцене, где Уилкс умирает на руках у Сэма, на экранах отображается точная дата — 9 ноября 2004 года. Это означает, что бонусная миссия для PS2 должна была выйти на всех платформах.
- В миссии в Китайском посольстве на площади после канализационного люка можно увидеть советский плакат с русской надписью «Слава красной армии!».
Отзывы
Игра заняла второе место в номинации «Лучший Action» (2003) журнала «Игромания»[4].
Напишите отзыв о статье "Tom Clancy’s Splinter Cell"
Примечания
- ↑ Во время старта тренировки сзади есть два помещения, в одном из которых отмычка, а в другом за кодовым замком стоит Анна Гримсдоттир. Сэм может поговорить с ней, если пройдет тренировку, откроет в конце запертую комнату, узнает код от секретного замка на компьютере и вернется обратно. Но в игре для PS2, NGC помещений нет.
- ↑ Действие миссии в версиях для PC и Xbox происходит утром, в версиях для PS2 и NGC — поздней ночью, хотя на загрузочных экранах везде указано одинаковое время.
- ↑ Первый этап миссии в версиях для PS2 и NGC значительно отличается от версий для PC и Xbox.
- ↑ [www.igromania.ru/articles/46429/Luchshie_igry_2003.htm Лучшие игры 2003] // Игромания. — 2004. — № 2 (77). — С. 33—45.
Ссылки
- [www.splintercell.com/ Официальный сайт Splinter Cell]
- [www.mobygames.com/game//tom-clancys-splinter-cell Tom Clancy's Splinter Cell] (англ.) на сайте MobyGames
- [www.ag.ru/games/tom_clancys_splinter_cell Tom Clancy’s Splinter Cell] на сайте Absolute Games
- [gameslife.ru/games/tom_clancy_s_splinter_cell.html Tom Clancy’s Splinter Cell] на сайте gameslife.ru
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Tom Clancy’s Splinter Cell
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.
Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.
Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
Категории:
- Компьютерные игры по алфавиту
- Компьютерные игры по мотивам произведений Тома Клэнси
- Steam-игры
- Splinter Cell
- Игры Ubisoft Entertainment
- Игры для PlayStation 2
- Игры для PlayStation 3
- Игры для Xbox
- Игры для GameCube
- Игры для Windows
- Игры для OS X
- Стелс-экшены
- Компьютерные игры, разработанные в Канаде
- Компьютерные игры 2002 года
