XII Молниеносный легион

XII Молнией вооруженный Legio XII Fulminata
Годы существования	58 до н. э. - начало V века
Страна	Древний Рим
Тип	Пехота при поддержке кавалерии
Численность	В среднем 5000 пехоты и 300 кавалеристов
Дислокация	Вавилон Египетский, Рафанеи, Бригецио, Дуростор, Мелитен
Участие в	Галльская война, гражданская война Цезаря и Помпея, Перузийская война, Армянский поход, Парфянские кампании
Знаки отличия	Certa Constans, Galliena
Командиры
Известные командиры	Луций Цезений Пет, Гессий Флор, Веспасиан

XII Молнией вооружённый (Legio XII Fulminata) — римский легион, сформированный Юлием Цезарем в 58 году до н. э. Просуществовал как минимум до начала V века. Символ легиона — изображение молнии (удар молнией в Древнем Риме считался особым благоприятным знаком богов). Считается, что именно к этому легиону принадлежали Сорок Севастийских мучеников, казненные в 320 году в городе Себастии.

Основание

Сформирован Юлием Цезарем в 58 году до н. э. для войны с гельветами вместе с XI легионом. При формировании наименования не получил. Символ легиона при формировании, как и у всех легионов Цезаря, скорее всего — бык.

Боевой путь

Первым сражением, в котором участвовал легион, была битва на Сабисе (совр. река Самбра, Фландрия, Франция — Бельгия), в которой войска Цезаря выступили против троекратно превышающих их сил нервиев в начале 57 году до н. э. Битва закончилась блестящей победой римлян.

В 52 году до н. э. легион сражался против Верцингеторига и принял участие в осадах Бургоса (Испания) и Алезии (совр. Алез-Сент-Рен, Франция).

Во время гражданской войны сражался на стороне Цезаря в Италии и при Фарсале (совр. Фарсала, Греция). После Фарсалы легион получил свой первый когномен — Victrix («Победоносный») (гораздо позже, на рубеже III и IV веков, существовал другой легион XII Victrix).

В 46 году до н. э. Цезарь распустил легион и расселил его ветеранов в окрестностях Пармы в Италии. В 44 году до н. э., после смерти Цезаря, Лепид воссоздал легион вновь и отдал его под командование Марка Антония.

В 43 году до н. э. легион участвовал в битве при Модене на стороне Марка Антония против Октавиана. После примирения противников участвовал на стороне второго триумвирата в битве при Филиппах, а затем подавлял восстание в Перудже.

Позже участвовал в кампании Марка Антония против Парфии. В это время упомянут под наименованием Antiqua («старый»).

После поражения Марка Антония при Акции Октавиан вывел из состава легиона ветеранов, сражавшихся с Антонием и расселил их в Патре (Греция). Сам легион некоторое время составлял гарнизон Вавилона Египетского (совр. Каир, Египет), а затем был переведён в Рафанеи (13 км к северо-востоку от совр. Ирбид, Иордания). В 14 году легион находился в Рафанеях и назывался уже Fulminata («Молнией вооружённый»). Данное название происходит, скорее всего, от так называемого «чуда 12-го Молниеносного легиона» (legio XII fulminata). Во время военного похода против германских племен Марк Аврелий со своей армией был окружен варварами. Находясь в осажденном положении и изнуренные жаждой, поскольку всякий доступ к воде был перекрыт противником, римляне готовы были уже сдаться. Но случилось чудо: неожиданно пошел сильный дождь, подкрепивший и освеживший римлян, и ударила молния, обратившая германцев в бегство. Сохранились литературные, археологические и нумизматические свидетельства об этом событии..

В течение следующих десятилетий подразделения легиона использовались для подавления восстаний евреев и поддержания порядка в провинции.

В 58—59 годах легион снова участвовал в парфянской кампании, целью которой было обладание Арменией, под командованием Корбулона. Корбулон с тремя легионами захватил Артаксату и Тигранакерт, вынудив армянского царя Тиридата, поддерживаемого Вологезом I, просить мира. Корбулон возвёл на армянский трон правнука Ирода Великого — Тиграна VI, — однако после ухода римских легионов, парфяне вернули царство Тиридату.

В 62 году, под командованием Луция Цезения Пета был вынужден сдаться парфянам в битве при Рандее.

В 66 году явился к Иерусалиму по приказу прокуратора Иудеи Гессия Флора, однако, увидев превышающие силы противника и слабость легиона, легат Сирии Гай Цестий Галл приказал легиону отступить. На обратном пути легион был разбит одним из предводителей восстания зелотов Елизаром бен-Симоном. В довершение ко всем неприятностям легион покрыл себя позором, потеряв своих орлов.

Однако такой позор встряхнул легион, и оставшуюся часть войны он провёл выше всяких похвал, заслужив таким образом прощение. Командовал легионом тогда Веспасиан. Естественно, что в 69 году, когда он объявил себя императором, легион полностью поддержал его.

В 70 году, после взятия Иерусалима, легион был отправлен в на охрану Ефрата в Каппадокию, в Мелитен (совр. Малатья, Турция).

В 75 году Домициан послал легион на помощь союзным царствам Иберия и Албания на Кавказ. Записи о присутствии легиона найдены в 1930-х годах в Гобустане (Азербайджан). Таким образом, легион считается самым далеко зашедшим на восток от Рима легионом.

В 114 году принимал участие в армянской кампании Траяна.

В 134 году участвовал в кампании правителя Каппадокии Арриана Никомедийского против племён аланов, появившихся на границах провинции. Кампания носила превентивный характер, её целью было оградить провинцию от ударов извне, пока племена ещё не окрепли настолько, чтобы начать войну.

В 162—166 годах принимал участие в кампании Луция Вера против парфян.

Дион Кассий приводит историю, что жарким летом 172 или 174 года легион принимал участие в войне Марка Аврелия против квадов. При этом легион был окружен в каком-то месте, где не было воды и не имел возможности к спасению. Однако то ли молитвы христиан, то ли действия египетского мага Харнуфа вызвали дожди, и легион был спасен.

В 175 году легион участвовал в подавлении восстания Авидия Кассия, за что получает титул Certa Constans («нерушимо верный»).

В 193 году легион выступил на стороне Песценния Нигера и был разбит силами Септимия Севера в Киликии у Кузика (совр. Кузик, Турция) и в битве при Иссе (совр. Исса, Турция).

В III веке принимал участие в кампаниях Каракаллы и Александра Севера против Сасанидов.

В 261 году легион перешёл на сторону Одената, царя Пальмиры.

В 274 году Аврелиан покорил Пальмиру. Легион был оставлен в Мелитене. Во времена Диоклетиана участвовал в его кампании в Месопотамии.

Расформирование

Последние записи о легионе датируются началом V века. Возможно, что легион просуществовал до самого распада Римской империи в 476 году.

В литературе

Михаил Булгаков в романе «Мастер и Маргарита» ошибочно переводит название легиона как «Молниеносный».

Упоминается в цикле книг Рика Риордана «Герои Олимпа».

В «Римском цикле» А. Мазина упомянут в 3-й и 4-й книгах вместе с VI Железным (причём легион назван Молниеоружным или Молниеруким) как стойкие сирийские легионы, ветераны персидской кампании, в первый раз при описании армии Александра Севера, второй при инспекции расквартированных в провинции Сирия легионов.

Полезные ссылки

• Список римских легионов
• [www.livius.org/le-lh/legio/xii_fulminata.html Легион на livius.org]
• [www.xlegio.ru/armies/legio/legio5.htm Р.Канья «Легион»] Краткое описание истории различных легионов на портале XLegio.
• [www.roman-glory.com Римская Слава] Античное военное искусство

Отрывок, характеризующий XII Молниеносный легион

– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.