Аргаван
Аргава́н, или Арга́м (арм. Արգաւան) — в армянском фольклоре известен как царь вишапов, соперник царя Арташеса. Занимал трон второго (второстепенного) царя Армении, расположенного у Масиса. Является одним из главных героев эпоса Випасанк, потомок Аждахака.
Содержание
Описание
Горела царица Сатеник страстью страстной
Иметь артахур хаварт и пучок хаварци[1] из подушек Аргавана.
Годы спустя повзрослевший сын Арташеса и Сатеник, царевич Артавазд, склоняет отца к войне с Аргаваном. Многие исследователи склоняются к версии, что причиной развязывания Артаваздом войны скорее является его честолюбивый характер, нежели восстановление чести семьи. Исходом войны становится свержение с трона Аргавана и коронация на его престол Артавазда. Однако на этом история не кончается. Лишённый своего трона Аргаван приглашает царскую семью на примирительный обед, замыслив коварство. О заговоре становится известно во время приёма, и царская семья берётся за оружие, дабы наказать заговорщиков. По возвращении в Арташат Арташес посылает соего сына Мажана истребить род Мурацянов вместе с дворцом Аргавана. Также, видимо в отместку за поруганную честь из-за Сатеник, Арташес приказывает привести к нему наложницу Аргавана, красавицу Манд. Однако Мажан не смог выполнить приказ отца, и за дело взялся Артавазд, уничтоживший вишапов и Аргавана в частности.
Обед устроивши Аргаван в честь Арташеса,
Свершивши коварство во храме вишапов...
Ճաշ գործեալ Արգաւանայ ի պատիւ Արտաշիսի,
Խարդաւանակ լեալ նմին ի տաճարին վիշապաց...
По некоторым, вероятно более поздним сведениям, победить вишапов Арташесидам помог архангел Гавриил, так как простому смертному не дано победить дракона[3].
В осетинских сказаниях Сатеник изменяет представленному в качестве её мужа Урызмагу с сыном местного Вулкана Сафой. Осетинские сказания вполне похожи на эпос об Арташесе и его неверной жене, изменившей ему с вишапом. Также из нартского эпоса известен эпизод, напоминающий вероломный приём у Аргавана царской семьи. В эпосе говорится о том, что нарты пригласили Урыгзмага на пир с тайным намерением убить, однако заговор сорвался благодаря верной Урызмагу Сатеник и племяннику Батразу, убившему мечом всех собравшихся нартов. В данном случае миф о расправе во время пира, который часто используется у многих народов, имеет «обратную реакцию» в сравнении с армянским эпосом. Так, если фигуры Аргавана и Урызмага более или менее идентичны, то Артавазд и Батраз из общего имеют лишь необузданный нрав, воюя по разные стороны; сюжет также прямо противоположен армянскому[4].
Происхождение
По рационалистическому толкованию Аргаван и его племя являлись потомками мидийцев, которых поселил у горы Масис в своё время Тигран Древний. Таким образом, получается, что Аргаван стал весьма могущественным человеком, создав государство мидян внутри Армении и по факту решив отделиться.
Курды, по одной из версий считающиеся потомками мидян, имеют в собственном языке слова Аргам и Аргаван, соответственно означающие Иудино дерево и его цветок[5]. Этим можно объяснить пристрастие к цветам Аргама у царицы Сатеник. Также Аргаван является женским именем у ираноязычных народов и переводится как красный пурпур.
Имя Аргам-Аргаван сохранилось в названиях двух сел под названием Айгаван в Араратском районе и вблизи Еревана.
Напишите отзыв о статье "Аргаван"
Примечания
- ↑ Артахур хаварт и хаварци — травы, имеющие якобы магическое воздействие на судьбы людей
- ↑ «Туманян как критик», Сборник (на арм. яз.), 1939, с. 31.
- ↑ [www.aniarmenia.ru/blogs/100-legends-ararat/item/77 100 легенд Арарата], Легенда об архангеле Гаврииле и вишапе Аргаване
- ↑ Ж. Дюмезиль, Осетинский эпос и мифология, Предание о царевне Сатиник, 1977
- ↑ Журнал «Дружба» (Достани) Москва 2002 № 20-21, [www.kurdist.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=12 Древняя мифология и курды. Арарат или Джуди?]
Источники
- Истоки армянской поэзии, Левон Мириджанян ; Предисл. Г. Григоряна, 214 с., Ереван Советакан грох 1980
- Мифы Армении, Мартирос Ананикян, 2010, Центрполиграф, ISBN 978-5-227-02375-9
- С. Б. Арутюнян // Основные черты древнеармянской мифологии. Պատմա-բանասիրական հանդես, № 3 . pp. 57-66. — 2006 г. ISSN 0135-0536 [hpj.asj-oa.am/1758/1/2006-3%2857%29.pdf]
- Мифы народов мира, под ред. Токарева С. А. — М., Советская энциклопедия, 1987 г. — т.1 — 671 с.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Аргаван
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
